Танкаев поднял глаза на экран, на котором крупным планом, через стоп кадр застыло лицо ведущего. Выбритый нагло, как бильярдный шар, Позднер производил впечатление бессмертия, как ящер с реликтовой ненавистью ко всему теплокровному. Возросший среди холодных хвощей и потных папоротников он не прерывно рассуждает о каких-то странных идеях, издавая глазами костяные щёлкающие звуки. В придуманных им телемостах, полит беседах, встречах «без гастулстуков», круглых столах и прочих ток-шоу сквозь сиюминутный клёкот и гам всегда слышится одинокий печальный крик цэрэушной плешивой выпи, забытой среди древних болот и неоновых джунглей Манхэттена.
Глядя в глаза матёрого антисоветчика, победившего врага, в зрачках которого застыл рыжий бес плохо скрытой ненависти к стране, в которой ему суждено на Центральном ТВ до гробовой доски тянуть лямку серого кардинала…На память генерала пришёл август 1991 года. Манежная площадь, запруженная народом – яблоку некуда упасть. И вдохновенное злорадное интервью этого шепелявого репликанта.
«Три дня назад я всё таки удержался в мысли: нельзя уезжать из своей страны, хотя признаться…настроение было да, да… чемоданное…Но нет! За страну надо драться с её кровавыми палачами. Так вот – эти три дня для меня самые счастливые дни в моей жизни! Империя Зла рухнула! Я говорю от сердца, без всякого преувеличения. Право, я никогда не думал, что стану свидетелем вот такого…ГРАНДИОЗА!!
Понимаете, то, что произошло, во-первых вернуло гордость людям. Они поняли, что они – могут! Это, вообще, уникальное событие…Я, конечно, на это не надеялся…19 числа у меня было крайне тяжёлое состояние, как у большинства москвичей…Но когда я увидел выступление ГКЧП: эти бегающие глаза, дрожащие пальцы, нервные растерянные голоса…Я подумал: и всё таки шанс есть! Главный шанс – они не сумели взять Ельцина! Они опоздали на 20 минут на его удачу…И второе это, конечно, армия! Она таки оказалась народной! За демократию и свободу! Вы поняли мою мысль? Она не дала кагэбэшным палачам захватить ВЛАСТЬ…
Это совершенно поразительная вещь! Браво, федералы! И вот теперь….можно сказать это НЕОБРАТИМО…Теперь можно ожидать настоящего движения вперёд! И Запад, как убеждали нас коммунисты «загнивающий запад», конечно, нам поможет. Это вне всякого сомнения! Люди будут по другому работать…да-да…Появиться вера! Вы понимаете меня? И я думаю, что вот теперь даже кое-кто будет возвращаться в Росси.– Позднер опять улыбнулся в тридцать два зуба. – Надеюсь, вы поняли, кого я имею ввиду…»
«Такие же подлые шакалы, как ты…Советники и кураторы ЦРУ, жидоанглосаксонские центры влияния, диссиденты всех мастей – пятая колонна внутри страны…А зачем же тогда иметь двойное-тройное гражданство?? Вай-ме! Сколько же в России предателей, заговорщиков, поджигателей, врагов народа, изменников Родины!! Из какой таинственной слизи, поганой слюны рождается подобная нечисть и гниль, такие румяные чубатые упыри на козлиных ногах, жирные свиньи с волчьими зубами на вороньих лапах, ступающих по мёртвой земле среди испепелённых-вымерших городов, разрушенных индустриальных гигантов, неубранных мертвецов, пожарищ и виселиц?
Откуда взялись эти гнойные волдыри, обметавшие с головы до ног белое тело России – гайдары, чубайсы, шохины, собчаки, шахраи, станкевичи – имя им легион! Такие нелюди-кровососы, фатальные враги Отечества и народа, поддержавшие тупого деспотичного самодура Ельцина, силком и обманом втолкнувшие в Кремль «Бориску на царство»?! Разгром и развал, которое Е.Б.Н. принёс с собой, истребляющая, как землетрясение сила, слепая ярость, брызгающая ненависть – коснулись и его самого. Превратили в известняк с отпечатками скелетов разрушенных городов, потопленных кораблей, пришедших в упадок портов, заводов, сталелитейных мартенов, угольных шахт, горнодобывающей и военной промышленности по всей территории огромной страны. Видно, не даром, вечно хмурое, с похмелья его лицо напоминало красный, стиснутый до синевы пудовый кулак. С этим лицом, налитым дурной кровью глазами, он пьяный прыгал с ночного моста, облетал Статую Свободы в Нью-Йорке, тупо смотрел в её мёртвые каменные глаза своими мёртвыми от выпитого глазами, весело кряхтя мочился на шасси самолёта, одурело ревел мимо нот «Калинку-малинку» и, обрядившись в медвежью шкуру с когтями, скакал под грохот шаманского бубна. Е.Б.Н. залил кремлёвские дворцы и палаты водкой и рвотной жижей. Окружил себя кликушами, садистами, педофилами-извращенцами, мздоимцами и ворами. И, взорвав Ипатьевский дом, разрубив топором государство, потопив Черноморский флот, уничтожив не допиленные Горбачёвым ракеты, оставил России горы битой посуды, пустых бутылок, забытую кем-то ермолку и «Орден Орла», залитый блевнёй и капустным рассолом.
Думая о чудовищном, четко спланированном развале страны, в памяти генерала Танкаева сами собой прозвучали слова Ю.Левитана, от которых в 1941 году, прошёл мороз по коже у всех граждан огромной страны.
«Внимание, говорит Москва! Передаём важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза, сегодня в 4 часа утра, без всякого объявления войны, германские войска атаковали границы Советского Союза! Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков!»
…Урон государству, который нанёс невменяемый Ельцин посредствам губительных гайдаровских реформ, преступной приватизацией, был сравним, разве что с нашествием гитлеровских орд. Та же нещадная разруха в стране, голод и холод, голь перекатная – безработица и смерть миллионов людей. Только после Победы над фашизмом у советского народа была реальная надежда-мечта на лучшую долю, которая под мудрым-ответственным руководством Сталина и воплотилась в жизнь. Но теперь, после рокового 91-го года, – рассчитывать на что-то хорошее, светлое не приходилось. Кремлёвский зоопарк с румяными гайдарятами-упырятами, под защитой каменного топора пещерного троглодита Е.Б.Н.-а и зоркой опекой госдепа дяди Сэма, цинично приказали всем долго жить, накрыв надежды простых россиян на лучшую сытую жизнь – одним огромным дырявым помойным ведром. Цель молодых реформаторов-предателей вскоре стала очевидной – личное мульти обогащение, плюс тотальное разрушение страны и, в угоду США, превращения её, – в абсолютно зависимый сырьевой придаток Запада.
«Счастье и сытость…Нет! Это разные вещи. Можно быть сытым, но при этом глубоко несчастным. Ох, уж эти грёбаные дерьмократы-либералисты…с их пресловутой колбасой в холодильнике. Скотская сытость для избранных… – Танкаев с отвращением фыркнул и оттолкнул на середину стола пухлый номер «Вечерней Москвы», словно кусок протухшего мяса. Заголовок возвещал: «Разгул массовых убийств». Имелась фотография со всеми кровавыми деталями, запечатлевшая доставку жертв в морг. Другие заголовки пытались перекричать друг друга: «Неужели Москва превратилась в бандитский Чикаго 30-х годов?!» «А у вас, есть надёжная «крыша»?» «Атас! Под Питером приземлилось НЛО??» «Дамы, вечная юность! – Тайна спермы синих китов! «Как выйти замуж за миллионера», «Если ты поп-звезда!..»
Он снова презрительно фыркнул: «Испортилась газета. Н-да, какой поп, такой и приход».
«Бог мой…Когда же мы растеряли все свои идеалы и ориентиры? Когда успели прозевать-проворонить свою страну?!.. Почему мы стали такими?! Как допустили пригреть змеиное гнездо на грудо? Открыть ворота заклятым врагам!..»
Многие годы проведя в Махачкале, работая народным депутатом Верховных Советов СССР Дагестанской АССР, являясь в Москву в командировки и отпуск…Он многое видел мельком, отрывочно, через окно персональной «чйки». Военный талант, высокие организаторские способности и незабываемые заслуги перед Отечеством были востребованы Министерством Обороны и после его увольнения в запас. У него был длительный опыт работы в военном аналитическом центре. В качестве эксперта, консультанта и наблюдателя, он побывал практически во всех горячих точках, начиная с Афганистана, Нагорного Карабахза, кончая Чечнёй. Афган: операция «Муса-Кале», «Магистраль», вывод войск в направлении «Кандагар-Тарагунди. Затем: Ставка южного направления, Сумгаит, Степанакерт. Участвовал в разработке ликвидации армянского подполья в Карабахе. Затем прилетал в составе закрытой военной комиссии в 14-ю армию в Приднестровье, знакомился с обстановкой на месте, советовал, как противодействовать молдаванам в районе Дубоссар и Бендер. Был в спец командировке в Абхазии в период контрнаступления на Сухуми. Позже на Северном Кавказе, в соседней с Дагестаном, Чечне.
…Но теперь к нему обращались с подобными предложениями крайне редко. Времени стало больше, и он много ходил по Москве. Был на любимых площадях, прохаживался по желанным бульварам; радовался достойным образчикам архитектуры, памятникам из благородной бронзы, фонарям, строгим и стройным или напротив ажурным – текучим решёткам парков, при этом замечал зорким взглядом очевидные признаки неведомой занесённой в столицу инфекции. Крохотные вирусы и бациллы, неразличимые глазом, поселились всюду на улицах, площадях. И она, столица, не ведая того, что фатально больна, испытала первый несильный жар, головокружение, слабую тошноту, покрывалась нездоровым румянцем!
Наблюдал: как сходились горстками вольнодумцы, шушукались, спорили о диссидентах, о кремлёвских властителях, пересказывали едкие газетные статьи. Испуганно озирались, подозревая в каждом соглядатая и агента. Эти шаткие группы, стайки вольнодумства множились, слипались. Появлялись мегафоны и трёхцветные флаги. Зарокотали мембранные голоса!
Подобно бреду, в сквере заклубились митинги. Неистовые люди истошно орали, грозили кулаками горбачёвскому Кремлю, топтали газоны.
Их разгоняла милиция, грубо и ненавидяще. Всё быстро исчезало. Оставались мятые газоны, затоптанные листовки, порванные транспаранты. Но через день, как приступ горячки, всё повторилось – революционные агитаторы, грассирующие, с пеной у рта, остервенелая милиция и тревожные мигалки спецмашин.
Дальше больше! Начались демонстрации «демократических масс». Улицу Горького перегородили войска – зелёные каски, поблёскивающие, как рыбья чешуя, щиты. Клокотала толпа, словно её поили кислотой. На Пушкинской площади, мимо гранёных фонарей резво подъезжал микроавтобус, и мембранный голос знаменитого попа расстриги, отделённый от его чёрной сутаны, католической бородки, кручёных волосатых рожек и козлиных копытец, витал над площадью, как тлетворный дух преисподней. И казалось, что с площади сдирают покровы, оскверняют, насилуют.
Появились среди этих толп недовольных кликуш и свои кумиры, карликовые «кромвели», все с признаками физического уродства – типа юродивого заики правозащитника С. Ковалёва – врага РУССКОГО СОЛДАТА, и своя «жанна д´арк» – истошно ненавидящая коммуняк, серп и молот – Валерия Новодворская. Толстую, с крашенными волосами, очкастую «пламенную революционерку», в бесстыдно задранной юбке, то и дело вносили вперёд ногами в милицейский автобус. Но через пару дней, она, как пузатая, вражеская мина, вновь всплывала среди орущих волн митингующих, и сама истошно орала в мегафон, бесновато хрипела, матюгалась, пёрла грудью вперёд на ментов, завораживая последних, огромным размером своего «бронелифчика».
…Так всё начиналось, пуская страшные метастазы. А между тем, в Москве под злопыхающий гул «интеллигентских стачек», разворачивались в марше аккуратные, компактные, быстрые стройки. Возводились металлические конструкции, споро сгружались хрустальные стёкла, мелькали нарядные, как конфетти, пластмассовые фирменные каски строителей.
И вдруг среди старомодных зданий, благородных обветшалых фасадов, гранитных парапетов и чугунных решёток, словно вставные челюсти, стали возникать стеклянные призмы и кубы, многоярусные павильоны выставки-продажи иностранных автомобилей и рестораны «Макдональдс». Похожие не то на стеклянные аквариумы, не то на призмы, преломляющие свет на радужные пучки, они магически: притягивали к себе зевак. И настал день, когда они растворили свои прозрачные недра зачарованным москвичам, и те ослеплённые небывалой красотой прилавков, музыкой, палитрой красок новеньких иномарок, хромом и никелем бамперов-радиаторов, прозрачным хрусталём мигающих фар…Пряным ароматом заморских яств, потянулись бесконечными вереницами, повторяя изгибы тротуаров, опоясывая площади, скверы, сливаясь в длинные, медлительные очереди, стремившиеся посетить новые «мавзолеи», поклониться новым божествам. Так индейцы Нового Света высыпали толпами подивиться на приставшие к диким оскаленным берегам неведомые парусные корабли. Так приобщённые к новой религии спешат поклониться грозному и прекрасному идолу. «Причаститься» гамбургерами, чизбургерами, бигмаками, различными дошираками и прочей заморской искусственной отравой, чтобы вкусив с красителями и маническими вкусовыми добавками откровений, унести их в растревоженных, набитых соевым дерьмом желудках.
Миллионы околдованных москвичей-академики, артисты, герои страны, художники, инженеры, врачи – стекались на площади, чтобы пройти сквозь тот или другой стеклянный саркофаг и там принять сакральное посвящение. Приобщиться к неземным тайнам, манящей к себе метафизике момента, озариться мистическим сиянием. Облучённые, сменив генетический код, отказавшись от прежнего мировоззрения ориентиров, в поисках нового идеала, они расходились с потусторонним выражением глаз. И лишь позднее, когда поредели очереди, и число мутантов достигло необходимой массы, химия распада вплотную коснулась Москвы.
…Ну, а потом вконец замороченный-оболваненный народ страны стадно и совершенно бессмысленно ахнулся в пучину лжи, беззакония, коррупции, дикого воровства и преступности…Но заставить народ одуматься, выйти из этой гиблой пучины кровавого дерьма было уже невозможно!.. В глазах миллионов уже вспыхнул жёлтый бес наживы, бес золотой лихорадки, предательства ближних, индивидуального обогащения, любой ценой.
– Прямо как в песне, – Танкаев зло трякнул пальцами по колену:
Вновь, вновь золото манит нас!
Вновь, вновь золото, как всегда обманет нас…
− М-да, вот такой кубик рубика, мать его…получается.
Он негодующе растёр грудь ладонью. «Что за хрень?» Ему привиделось, что застывшая на экране маска рептилоида Познера, дьявольски подмигнула и прошипела:
– Только не делай глупостей, генерал! Я давно наблюдаю за тобой из укрытия…и не только я.
– Убирайся в своё укрывище, ползучая шепелявая погань. Отрабатываеш-ш мозговую кость, пёс? Вместе со своими хозяевами из-за большой лужи, – лжешь, как дышишь… Иай, холуй! Да засохнет нечестивый твой род!
Танкаев снова нажал на кнопку пульта, будто выстрелил. Он крепко сжимал зубы, и в эту секунду, как в бою, полагался на мускульной рефлекс пальца, нажимающего на спуск затвора.
Познер, продолжая мстительно ухмыляться, словно растворился во тьме. Оставил после себя фантасмографический пейзаж, будто присыпанный седым пеплом и оловянной золой. Он напоминал огромное поле древней битвы, на коем павшие воины были оставлены гнить там, где они пали, и стали жертвами стервятников и псов. Поле, которое стало свидетелем битвы Добра и Зла, Света и Тьмы, где Зло на сей раз победило. Багровое зарево распускалось в очугунелой синеве, как страшная рана, как чудовищный сабельный надруб. Где-то рушились балки и стены, прыгали сверху охваченные пламенем люди, падали из дыма и снега обгорелые галки и вороны. Этот жуткий пожар, это страшное мёртвое поле в центре Москвы напоминали конец света. Над главной площадью великой страны, сквозь копоть и пургу пылало рекламное табло «Кока-Колы», и на нём отчётливо проступали цифры 666.
Уф Алла! Он будто очнулся от чьих-то колдовских чар. Смахнул с лица невидимую тенету. Увидел в светящимся сумраке большой опаловый экран телевизора. Серый кардинал магической пирамиды СМИ и Масс-медиа – Познер – канул во Тьму. И лишь зловещая улыбка его, как улыбка Чеширского Кота, повисла в воздухе. Потом и она исчезла вместе с бледным свечением экрана.
– Да поглотит вас всех шайтанов земля! – Танкаев резко поднялся с кресла, обронил, лежавший на подлокотнике, пульт.
– Кажется… мне и впрямь лучше лечь спать, – услышал он собственный голос. Сделал шаг в сторону. В темноте наступил на злосчастный пульт, который, что отвалившийся от скелета череп, треснул под его ногой, словно издал страдальческий стон.
Глава 8
Внезапно Магомеда отвлекло от мыслей повторившееся ощущение тревоги, предчувствие близкой опасности. Он отложил треснувший пульт, не включая свет, подошёл к окну, чуть отодвинул штору. Хлипкий свет фонарей освещал пустынный двор, дремавшие ряды машин. Всё как обычно, ничего особенного…Вот только незнакомый микроавтобус «БМВ», прилипший к бордюру тёмно-вишнёвой почкой, чуть левее его подъезда. Поблёскивая хромированным радиатором, он тихо пыхтел выхлопной трубой, готовый сорваться с места, если будет необходимость. Сквозь тонированное лобовое стекло, как и в том «мерседесе», лиц не было видно, но по-прежнему исходил зоркий пристальный взгляд.