Безмерно тяжело, горько…Но следует признать, многое из этих чудовищных проектов Берлина, – осуществилось. План «выжженной земли», утверждённый в рейхканцелярии «наци №1», выполнялся неукоснительно, с немецким педантизмом и аккуратностью. Особенно свирепствовали на захваченных советских территориях части СС и карательные отряды сформированные из числа радикальных националистов всех мастей. Смерть и ужас, которые сеяли эти палачи, не поддаются никакой человеческой логике. Тысячи, десятки тысяч до смерти замученных изуверскими пытками, зверски изнасилованных, затравленных собаками, зарубленных, повешенных, расстрелянных, заживо сожжённых в бараках, закопанных в огромных рвах, утопленных в собственной крови мирных людей! Количество этих беззащитных женщин, беспомощных стариков и детей не поддаются исчислению. <…>
Огромные потери несли наши части и на полях сражений между Доном и Волгой. Мускулы и челюсти железной машины Вермахта были в действии. Так к концу июля 1942 года только один советский Южный фронт потерял 135 000 убитыми-пропавшими без вести и 72 000 ранеными. <…>
Однако вскоре по всему Кавказскому ТВД наступательный прорыв немецких войск угас. Причиной тому было постоянно усиливавшееся сопротивление наших войск, сокращение поставок вооружения-боеприпасов, топлива для моторизированных частей, а так же большой недокомплект в боевых соединениях, который практически в каждой дивизии достигал в среднем 4000 человек.
Гитлер, коий к этому времени потерял интерес к Кавказу, перепоручил командование группой армий «А» фон Клейсту, а сам полностью сосредоточился на операции по захвату Сталинграда.
Надо отметить, этот город магическим образом притягивал немецкие войска и его захват имел для Гитлера, едва ли не сакральное значение. Гитлер был просто одержим этой мыслью. Точно так же и для Сталина удержание города на Волге стало главной задачей. Верховный требовал, что бы город был удержан любой ценой. Тем более что он сознавал – в случае потери Сталинграда Москва окажется уязвимой для рокового удара с юга.
23 августа самолёты Люфтваффе начали массированные бомбардировки Сталинграда. Только после первого авианалёта (1000 бомб), в городе погибло более 200 00 тысяч гражданского населения. Это больше, чем погибло в городах Хиросиме и Нагасаки, на которые США сбросили атомные бомбы. За два дня 600 бомбардировщиков совершили 4000 боевых вылетов. Расположенные вдоль Волги нефтехранилища полыхали, начались массовые пожары и в самом городе. Во время этих бомбардировок из 600 00 жителей города погибли больше половины.
Да, потери были велики и невосполнимы. Но именно в Сталинграде закалённые в боях части Вермахта столкнулись с Красной Армией, которая стремительно наращивала свою боеспособность. <…>
Между тем ожесточённые, кровопролитные бои в городе набирали лишь силу. Начавшиеся 4 августа, они продолжались и весь октябрь. Яростные, беспощадные уличные бои без какого-либо преувеличения шли за каждый дом, подъезд, этаж, подвал, чердак…За каждый метр, за каждую пядь земли, за каждый камень обильно политый кровью. Концентрация войск была беспрецедентная – на 4 км – сосредотачивалось до 5-и пехотных и 4-х танковых дивизий! С той и другой стороны обрушивались лавины огня. Воздух ревел моторами самолётов, наносивших чудовищной силы бомбовые удары. Небо и Земля – всё перевернулось вверх дном. Это сражение не зря называют сражением технической эры. Сталинградская битва – это битва машин и моторов. Но и это не всё…Это была битва титанов – Сталина и Гитлера. Битва принципов, битва идеологий, где цена человеческой жизни перестала существовать. В огненной дуге Сталинграда она ровным счётом не стоила ничего: хоть эта была жизнь врага, хоть своя. Ставки командующих, генеральские штабы – интересовала сугубо статистика. А, ведь ещё недавно, гибель даже одного человека принято было считать трагедией!
Идея фикс Гитлера была захватить Сталинград, перерезать Волгу, своими соединениями и сломить дух сопротивления советских войск. Фюрер был изначально большим мистиком, чем Сталин. Он фанатично верил в свою исключительную звезду, посылая на Волгу и Кавказ, почти 2 млн. немецких штыков и касок. «Видит Бог! Под Москвой была случайность… Мы всё равно победим! – исступлённо повторял он с трибун. – Германский дух, германская отвага и стойкость – неискоренимы!» Надо отдать должное: в течение кампании 1942 года на Восточном фронте боеспособность отдельного немецкого солдата всё ещё оставалась очень высокой. Большую роль здесь сыграла, несомненно, идеологическая подготовка. Так, в конце весны 1942-го нацистская пропаганда стала наращивать свою активность, чтобы создать необходимую мотивировку для сражавшихся на Востоке солдат. Офицер-воспитатель координировал мероприятие по поддержке морали личного состава, формировал батальонную библиотеку из нескольких сотен новых пропагандистских изданий, а так же организовывал семинары, темой которых были «возрождение немецкого духа» и «»неизбежность окончательной победы Германии». Всё это должно было «усилить воинские качества» и принять среди солдат «моральную устойчивость во время кризиса». <…>
Принятие подобных кардинальных мер показывает новую тенденцию в политике Верховного командования, которое стремилось заставить войска эффективно сражаться на фронте, несмотря на испытываемые ими лишения и всё более и более неблагоприятную стратегическую ситуацию. Также постоянно подчёркивалось, что немецкие войска ведут борьбу с «дикими варварами», «недочеловеками», «кровожадными большевистскими ордами», победа которых приведёт лишь к гибели цивилизованной Европы и Великой Германии. И подобная тактика имела временный успех. <…>
День ото дня враг наращивал давление силами свежих дивизий и продолжал фанатично рваться к Волге. Тяжёлые танки шли через цеха, перемалывая трупы и бетон в кровавый рулет. Нам, защитникам своих рубежей, приходилось лежать ничком на земле, как матросам на палубе в шторм. Шквальный огонь врага из всех видов оружия, не давал возможности поднять головы. Сам воздух казалось, был изрешечен осколками, как сеть ячейками. А немцы, не смотря на потери, всё шли и шли. Отбитые атаки сменялись новыми атаками. И нам казалось, им не будет конца. Катастрофически не хватало людей. Даже бойцы из штаба генерала Чуйкова, решительно все стрелки заградотрядов должны были перейти в бой. Мародёров, паникёров, дезертиров, предателей расстреливали без суда и следствия по закону военного времени. Заградотряды создавали, конечно, не от хорошей жизни, но практика их была порой высока и действенна, как у гильотины.
11 ноября 6-я армия Паулюса начала последнее решающее наступление. Расстояние от передовой до Волги было не более 300-от метров. Многие гражданские лица и не только…полагали тогда: победа будет за оккупантами; что они вот, вот сомнут и сбросят наши обескровленные, измотанные, крепко поредевшие войска с крутых берегов в Волгу. Да…превосходство врага в численности и в технике было очевидно. Правда и в том, что кованые сапоги этих элитных, прекрасно экипированных, сытых и обогретых, закалённых в боях дивизий Германии – растоптали всю Европу. Но правда была ещё и в том, что мы были солдаты Красной Армии. В наших обледенелых, бурых от крови окопах, зло и скабрезно шутили: «…фриц-колбасник совсем оборзел…Смерти не боитца гад, пулям не кланитца. Вцепился в Сталинград, как хряк в корыто с помоями. Но хрен им в зубы собакам! Пока есть хоть один советский боец – фашист Сталинград не возьмёт».
Большую, крайне важную работу вершили на передовой и командиры-политруки. Тяжёлые ранения, адская боль, страх и отчаянье, – кто в последний момент выслушает и разделит предсмертную исповедь бойца? Кто услышит стон его души? Кто возьмёт на себя труд отправить с огненной черты последнюю весточку родным? Кто упокоит-ободрит искренним словом? Кто поможет добрым советом?.. Что тут добавить?
Многие замполиты-политруки-комиссары по сути исполняли на передовой туже миссию, кою прежде в армии, из века в век, исполняли войсковые священники. Эти люди делили с солдатом все его самые суровые фронтовые лишения, беды и страдания, равно, как и его армейские радости, боевые успехи, когда на привале, хоть на краткое время, изрубцованную войной душу, оставляли тревоги и опасения…Когда можно было поспать, вдоволь поесть солдатской каши, покурить и написать на коленке намусоленным химическим карандашом письмо родным. <…>
Политорганы, партийные и комсомольские организации частей и подразделений так же уделяли особое внимание повышению активности воинов, их готовности вступить в смертельный бой с врагом, заботились об обеспечении личного состава всем необходимым, принимали меры по улучшению работы тыловых частей и интендантских складов.
<…> Ежедневная самоотверженная работа многочисленных партийных организаций в тылу и на передовой…Это был наш ответ нацистским наставникам-инструкторам, касательно полит подготовки личного состава, боевого духа красноармейцев, несмотря на тяжелейшие испытываемые ими лишения, бесконечные смерти полковых товарищей и всё более отчаянную ситуацию на фронтах. Как и германское Верховное командование, наше также стремилось заставить войска стойко сражаться с превосходящим, лютым врагом. <…>
Немецкие офицеры-наставники в 6-й армии Паулюса были предшественниками офицеров национал-социалистического руководства, должности которых были введены в конце 1943 года и которые стали главным инструментом политического контроля в Вермахте в течение последних кровопролитных 18 месяцев Великой Отечественной войны. Политическая обработка солдат в духе беспощадного национал-социализма сопровождалась и беспощадной, ежедневной, изнурительной физической и огневой подготовкой. <…>
Наши командиры и политработники Красной Армии делали, собственно, то же самое. А как иначе? Как не вспомнить суворовскую науку побеждать! Его крылатое-бессмертное: «Тяжело в ученье – легко в бою». Действительно, трудно переоценить их кропотливую пропагандистскую, на первый взгляд рутинную работу политвоспитателей. Но без национальной идеи, что является-становым хребтом государства – нет и гражданского общества, а значит нет и патриотически настроенной, боеспособной армии. Ведь армия, как и правоохранительные органы страны, есть точный слепок е общества. Верно говорил в царской России народ: «Каков поп, таков и приход».
Меж тем, подавляющее большинство политработников в войсках, на совесть занималось боевой и политической подготовкой советских бойцов во всех частях и соединениях нашей необъятной многонациональной Родины. Ещё до войны, большинство комсостава РККА, хорошо понимало: сколь близки реальные боевые действия. На пороге новая большая война! Поэтому учёба армейских частей с каждым днём становилась всё строже, всё интенсивнее. Почти каждый день в дивизии из военных округов поступали самые различные приказы, реляции и распоряджения по приведению частей в боевую готовность для отправления на фронт. К выше сказанному, исходя из личного опыта, хочу добавить: коммунисты и комсомольцы, которые обязательно были в каждом боевом подразделении, несомненно являлись крепкой и надёжной опорой наших командиров. Лучшим доказательством этого была сама оборона Сталинграда
В связи с этим на память вновь приходят слова классиков прошлого. «Русский народ вынесет всё, что Господь не пошлёт!» – писал поэт Н.А. Некрасов. Великой Л.Н. Толстой в «Набеге» вопрошал: «Неужели тесно жить людям в своих, данных им Богом, пределах? На этом прекрасном свете под этим неизмеримым звёздным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, ненависти, мщения или страсти истребления себе подобных?»
Тот же гениальный Л.Н. Толстой в «Войне и Мире» призывал: «Стойте насмерть за правду! Здесь и наше сознание, и наша кровь и сила! Здесь на Смоленской дороге, как нигде русская армия почувствовала несправедливость…»
Вот и здесь, в Сталинграде, каждый пытался хоть последний раз послужить России, своей любимой Родине! А попросту: оставался верен данной клятве, помнил о могилах своих предков, о родном доме и своём воинском долге. «За Волгой земли нет!» – этот приказ товарища Сталина каждый держал в своём сердце.
«Сталинград будет уничтожен!» – как зловещую мантру повторял Гитлер. «Мы отстоим город или погибнем там» – заявил генерал Чуйков. <…>
Всё было сконцентрировано на одном – отстоять Сталинград. С потерей это архиважного стратегического плацдарма, операция «Уран» была бы не осуществима. Победа в Сталинградской битве – это великое событие в мировой истории, надежда, луч света для всего Человечества. В Сталинграде вопрос был поставлен ребром: будет ли существовать Советский Союз и его народы?.. Останется ли знакомый привычный мир прежним или его ждут виселицы, концлагеря, душегубки, рабство и смерть. <…>
Немцы за дело взялись со свойственной им основательностью и дисциплиной. Это было мощное и беспощадное уничтожение города, после Роттердама и Варшавы. Война в мире руин, пепла и огня…Цель фашистов была очевидна: стереть с лица земли ненавистный город имени Сталина. Но была и другая цель, ещё более значимая, для нацистских бонз Третьего Рейха. Путём оголтелых зверств – достичь слома духа советского народа. Их карательные-штурмовые отряды СС вселяли ужас: жестоко пытали, глумились над пленными красными командирами – отрезали им головы, уши, носы. Гениталии, расчленяли на части, как туши баранов, скармливая сторожевым псам…Их штурмовая авиация сеяла страх и безумие. От их хищных стай темнело небо, снег становился красным, усыпанным чёрными телами людей. «Юнкерсы», «мессеры» ежедневно топили паромы с ранеными солдатами, женщинами и детьми, нещадно бомбили-расстреливали санитарные поезда. На карту поставлено было всё! Враг лютовал хуже дикого зверя – рвал и метал, – пытался сломить дух защитников Сталинграда…Но это у фашистов не получилось. Зверь сломал железные когти-клыки о стальные штыки и волю наших бойцов. И постепенно врагу открывалась страшная правда: они ведут жуткую войну в безнадёжном положении!»
Глава 5
Из воспоминаний генерал-полковника Танкаева М.Т.
« Помню, это было вначале августа 42-го, когда войска генерала Паулюса только начали наступление на Сталинград. В мои руки по случаю попал дневник одного убитого офицера Вермахта. Страницы дневника дышали его откровением…Эти свидетельства, на мой взгляд, весьма интересны, характерны, типичны для передачи и понимания того духа и настроений в целом, которые царили тогда в войсках 6-й армии.
«8 июня 1942 года. Этим числом фюрером утверждено начало генерального летнего наступления – операция «Блау». Наш моторизированный ΙV корпус под командованием генерал-полковника Йенеке вместе с другими частями армейского подчинения 6-й армии выступает на Восток из района Курска».
9 июля. Группа армий «Юг» зачем-то разделена на группы армий «А» и «Б». Чёрт знает…Приказы не обсуждаются, начальству виднее. Gott mit Uns – с нами Бог! Gott, strafe Russland! Боже, покарай Россию!
14 июля. Verdammte scheisse! Проклятье! Мы затеряны в безбрежной прорве степей. Это какая-то азиатская баня! Стоит дикая жара – 40 градусов. Всех нас терзает когтями дикая жажда. Мы опасаемся пить воду из колодцев. Всюду флажки! Санинструкторы предупреждают: «Achtung! Брать воду запрещено! Источник может быть отравлен партизанами». Но мы всё равно берём и пьём, чтобы охладить радиаторы машин… чтобы не сдохнуть самим в этой раскалённой степи.
16 июля. Колонны техники, наших моторизованных пехотных дивизий растянулись из горизонта в горизонт, с Запада на Восток. Зной по-прежнему нестерпим. Prost! Не знаю, сколько градусов в этой дьявольской пустыне: 40, 50 градусов или больше! Знаю только, что зной непрерывен, безнадёжно ровен и глубок. Пыль стоит жуткая. Солнца не видно. Но мы чувствуем его…Оно рядом, над нами. Оно так огромно, так огненно и страшно, что кажется, будто земля приблизилась к нему и скоро сгорит вместе с нами в этом беспощадном огне. Спасаемся только ночью. Fich dich! Это действительно страна Красного Дьявола. Ей нет ни конца ни края!
18 июля. Сегодня купались в какой-то маленькой речке. Какое счастье! Мне казалось, мы вычерпаем её до дна нашими касками.