– Подожди! Я исполню твое желание!
Евнон остановился.
– Газная! – позвала Зимегана.
Из повозки выглянула помощница жрицы.
– Принеси ивовые прутья.
Зимегана в отличие от ее предшественника жреца Мазвараза, гадавшего на внутренностях животных, предпочитала ивовые прутья.
Газная поспешила исполнить приказ. Прутья были принесены, жрица взяла один из них, провела им вокруг себя. Шепча заклинания, она раскидала прутья внутри круга. Последний прут лег на землю, жрица замолчала. Изучив образованный ими рисунок, она закрыла глаза, начала вещать:
– Поход будет удачным. Твои враги будут побеждены. Но ты должен остаться. Тебе нельзя ступать на землю алан, иначе нить твоей жизни прервется. Пошли вместо себя Горда, а с ним своего сына. Пусть они уведут с собой алан, что служат тебе. – Зимегана открыла глаза. – Их с излишком появилось среди нижних аорсов. Я не говорю, сколько их под рукой вождя верхних аорсов Фарзоя. Ты тоже окружил себя иноплеменниками. Это плохо. Прогони их. Я чувствую, они принесут нам беду.
– Позволь мне самому решать, кем себя окружать, кого прогонять и когда возглавлять войско! Не затем я пришел к тебе и не просил тебя предсказывать мою судьбу. Я готов ко всему. Воин должен с достоинством встречать смерть и не бояться ее. Что же касается алан, скажу тебе. Они того же сарматского языка, что и мы, хоть и немного отличного, и они – из лучших бойцов среди сарматских племен.
Евнон на миг задумался, затем продолжил:
– Вот о чем хочу спросить тебя. Сможешь ли ты поведать, что ждет аорсов в будущем?
Зимегана собрала, а затем вновь раскинула прутья:
– Я слышу голос земли! Она вещает, что племена не единожды будут сменяться на ней. Нам недолго осталось владеть землею наших предков. – Жрица подошла к Евнону, указала на реку.
Дан, взломав темный пористый с полыньями-прососами лед, угнал его в Меотийское озеро, и вот теперь, освободившись из плена, наполнился и, отодвинув берега, гордо катил свои воды на юг.
– Ты видишь, Дан? Ты видишь, как ветер гонит волны и как они набегают одна на другую? Вот так же ветер судьбы многие годы будет гнать со стороны восхода солнца многочисленные племена. И будут они сталкиваться между собой и теснить друг друга.
Пророчество жрицы заставило Евнона задуматься. Об угрозе с востока говорил и Ахиллес. Вождь поблагодарил Зимегану и неторопливо побрел в сторону от стана. Сейчас он предпочел остаться в одиночестве. Ему было о чем поразмыслить.
Когда племя Евнона и племена, подчиненные ему, перекочевали на восток к реке Ра, верховный вождь дал воинам кратковременную передышку перед походом.
По прошествии нескольких дней войско приготовилось к дальнему походу. Перед выступлением Евнон совершил обряд поклонения и жертвоприношения скимитару – священному мечу. Меч воткнули в землю неподалеку от могил предков. Преклонив колени, Евнон попросил бога войны об удаче и напоил его кровью жертвенного коня, щедро окропив ею лезвие скимитара. Воины обложили меч хворостом и подожгли. Когда очищающий огонь, облизав лезвие, угас, вождь поднялся с колен. Войско, ожидавшее окончания обряда жертвоприношения, издало боевой клич. Евнон с легкостью юноши вскочил на подведенного к нему коня. В кожаных штанах, расшитых узором по боковым швам, сапожках и в красной кожаной безрукавке поверх серой рубахи, он походил на простого воина. Его отличали только пектораль и золотые браслеты на запястьях. Остальная одежда и доспехи находились в одной из легких повозок, следующих обозом за войском. В обозе везли и подарки для вождя верхних аорсов Фарзоя. Чтобы попасть в земли алан, войску предстояло пройти по его владениям, поэтому Евнон решил сделать крюк, навестить соседа и отблагодарить за возможность пройти по его землям. Но не только для этого понадобилась Евнону встреча. Невзирая на былые, ныне забытые, обиды (когда-то предки Фарзоя вытеснили предков Евнона с насиженных мест), возжелал он исполнить свою мечту и соединить брачным союзом племена верхних и нижних аорсов. Женихом юной дочери Фарзоя должен был стать Умабий.
Глава пятая
…Готовил гибель и ему, и старейшинам народов, чтобы забрать в свои руки единоличную власть…
Евнон увел войско на восток, оставив вместо себя Даргана. Дарган упивался временной, но все же властью, надеясь на то, что случай вновь поможет ему, лишив жизни Евнона, как помог убрать с дороги его сына.
– Зимегана ждет тебя вечером в своем шатре.
Мечты Даргана прервала младшая жрица, тихо подошедшая к его повозке, у входа в которую он сидел. Дарган недовольно поморщился. «Наглая дрянь, она не соизволила назвать меня вождем или господином». Вслух же повелительно произнес:
– Передай Зимегане, я приду на закате.
Газная поклонилась и торопливо зашагала к шатру главной жрицы. Шатер стоял особняком на краю стана. Зимегана не любила жить в повозке, как большинство соплеменников, и при первой возможности ставила шатер, чтобы быть поближе к матери Земле, которая, со слов жрицы, питала ее силой.
«Что понадобилось колдунье? – встревожено подумал Дарган. Со времени, как он вернулся с войском Горда, она ни разу не подошла к нему. – Зимегана говорила перед походом, что даст знать, когда придет время. Может, настала пора действовать?»
Дарган пригнулся, вошел в шатер. Жилище, освещенное внутри двумя лучинами, можно было бы назвать скромным, если бы не посуда из золота, серебра и бронзы, предназначенная для совершения священных обрядов. В остальном, обстановка состояла из развешанных по стенам пучков трав, сушеных лапок мелких птиц и животных, всевозможных амулетов из камня, дерева и кости. Особняком стоял деревянный сундучок и несколько различной формы глиняных сосудов, а также корзина с крышкой, сплетенная из прутьев ивы, в которой что-то шипело и шуршало.
– Зачем звала? – кивнув жрице, произнес Дарган с плохо скрываемым недовольством.
«Кажется, будущий предводитель аорсов забыл, что старшую жрицу подобает приветствовать с почтением. Иначе судьба человека, проявившего неуважение, может измениться в плохую сторону».
Зимегана пронзила Даргана змеиным взглядом. Он смутился, опустил голову.
– Или ты забыл о нашем разговоре перед походом?
– Нет. Я слушаю тебя. – В голосе Даргана поубавилось присущей ему спеси.
– Разговор будет долгим. Садись. – Зимегана указала на кошомную постилку, на которой стояли кушанья и глиняный кувшинчик с вином.
Дарган опустился на кошму, подобрал ноги под себя. Жрица села напротив, разлила по чашам вино. Отпив из чаши терпкого, кисло-сладкого на вкус красного вина, Дарган резковато спросил:
– Почему мы столько времени бездействовали? Сколько еще ждать?
Нетерпеливость гостя начала раздражать Зимегану.
– Ты опять невежлив… Сиди, пей вино и слушай, что буду говорить я! – В ее голосе вновь появился металл.
Это заставило Даргана подчиниться. Жрица своим повелительным тоном и поведением дала понять – он второй. Дарган осознал, что не ощутит всей полноты власти, пока будет находиться под влиянием этой женщины. Но он потерпит, а когда станет вождем…
– От торопливого охотника добыча бежит. Я уже говорила, ты узнаешь, что делать, когда настанет время. Я не собираюсь повторять вновь…
– Но почему мне нельзя попробовать стать верховным вождем? Думаю, самое время. Евнон ушел с войском в земли алан, а иной силы, способной противостоять мне, я не вижу. На моей стороне многие роды, знатные воины и старейшины, недовольные Евноном.
– Ты глуп. Хочешь стать повелителем при живом Евноне? Аорсы не поддержат тебя, и твоя власть будет кратковременной. Но это не все. Подумай, что будет, если он вернется со своим многоопытным войском? Тебе не быть вождем, пока он жив. – Зимегана замолчала, что-то обдумывая, а затем продолжила: – Будем ждать. Возможно, великое светило соблаговолит помочь нам. Евнон может не вернуться из похода, а Умабий еще слишком молод и неопытен. Опасность будет исходить только от Горда. Но, несмотря на то что воины уважают его, он чужак и нам без труда удастся изгнать его.
– А если Евнон вернется?
– Смерть будет ждать его. Ему не удастся избежать ее еще раз.
– Ты уже пыталась сделать это?
– Перед кочевкой он приходил ко мне и просил предсказать ему, чем закончится поход. Я постаралась отговорить его, но он остался таким же упрямцем, как и раньше… Если бы он остался и отослал войско с Гордом и Умабием, то ты уже стал бы предводителем аорсов.
– С тобой? – Дарган усмехнулся.
– А что, разве я не могла бы быть женой вождя? – Зимегана одарила Даргана игривым взглядом, встала, взяла опустошенный кувшин и, покачивая бедрами, направилась к амфоре с вином. Дарган опешил. Такой неприступную и строгую жрицу он видел впервые. Но ведь и она женщина… Во время беседы Дарган не забывал о вине, до которого был большой охотник. Оно-то и заставило посмотреть на жрицу по-другому и навеяло мысли далекие от того, о чем они говорили.
Жрица нагнулась, чтобы наполнить кувшин. Льняная ткань длиннополой рубахи обтянула тугие ягодицы женщины. Дарган, наблюдая за ней исподлобья, облизнул губы. Вино окончательно прогнало внутреннюю робость, испытываемую многими во время общения с повелительницей змей. Теперь в нем проснулось иное чувство. Вожделение все больше и больше охватывало его. Ему захотелось взять ее здесь и сейчас. Схватить, поднять на руки, бросить на пол и грубо овладеть ею, доказав самому себе, что он не только не боится, а даже наоборот – может повелевать ею.
Когда Зимегана подошла и поставила кувшин, Дарган встал, шагнул к ней. Его длинные сильные руки обхватили ее. Она не сопротивлялась. Губы Даргана впились в полуоткрытый от удивления рот. Запах, исходивший от него, был неприятен Зимегане, но в этом мужчине чувствовалась огромная плотская сила, а она многие годы не испытывала мужской ласки. Влажные губы коснулись мочки уха и стали медленно перебираться по нежной коже шеи к ключице. Из груди жрицы вырвался стон, тело затрепетало. Дарган сгорал от нетерпения. Его ладони скользили по гибкой спине, ягодицам, плоскому животу. Он чувствовал, момент настал – она в его власти. На миг отстранившись, он рванул ворот рубахи на Зимегане. Тело женщины обнажилось. Его широкая ладонь охватила маленькую белоснежную грудь.
Волна желания окатила Зимегану, присущие ей расчетливость и хладнокровие отступали перед чувством. Дарган прижал ее к груди. Еще миг – и это случится. Мысли Зимеганы разбегались: «Может, отдать ему свое тело и этим еще больше привязать его к себе?.. Нет!» – Жрица не поняла, подумала она или произнесла последнее слово вслух. В тот же миг Дарган ощутил, как острое жало жертвенного ножа уперлось ему между лопаток. Это охладило его пыл. Но еще больше его отрезвил ледяной взгляд Зимеганы и ее голос:
– Остановись! Не забывай – я жрица.
Дарган отступил, ошалело посмотрел на ту, что мгновение назад с удовольствием, безропотно принимала его ласки.
– Не торопись. Я приготовлю напиток, который даст тебе любовные силы, еще тобою не испытанные. – Зимегана улыбнулась, жертвенный нож вернулся в ножны. Жрица подошла к сундуку, открыла крышку. Вернулась она с кожаным мешочком. Наполнив чашу вином, бросила в нее щепоть порошка, протянула Даргану:
– Пей.
– А может, ты хочешь отравить меня?
Зимегана засмеялась, глаза лукаво прищурились:
– Ты мне еще понадобишься.
Ее поведение снова вызвало в нем влечение. Сомнения и опасения улетучились. Он медленно выпил вино и почувствовал, что желание в нем нарастает. Выплеснув остаток на пол, Дарган отбросил чашу и не в силах сдерживать себя шагнул… в туман.
Проснулся он от холодного прикосновения. Что-то скользило по его обнаженному телу, перебираясь с ноги на живот. Дарган открыл глаза. То, что он увидел, привело его в ужас. Большая серая змея, шевеля раздвоенным языком, подползала к его груди. Вскрикнув, он отбросил гада и откатился в сторону. Змея приподняла голову, приняв боевую стойку, зашипела.
«Неужели жрица обратилась в змею?» – От мысли, что он переспал со змеей, к горлу подступила тошнота. Не отрывая взгляда от отвратительного создания, он стал отступать к выходу.
– Боишься. Правильно. Повелительницу змей надо бояться.
Дарган обернулся на голос. Зимегана стояла у входа. Растерянный вид гостя рассмешил жрицу. Звонкий с издевкой смех резанул слух Даргана. По спине вновь проползла змея, только теперь другая – невидимая. Скорее не змея, а маленькая противная змейка, имя которой – страх.
Жрица приблизилась к гаду и быстрым неуловимым движением схватила чуть ниже головы:
– Ты опять убежала, проказница.
Змея извивалась, пытаясь вырваться, но Зимегана, крепко держа свою подопечную, подошла к корзине, откуда накануне Дарган слышал шипение. Жрица бросила в нее змею, накрыла крышкой, обернулась к Даргану. Он торопливо одевался.
– Спешишь к любимой жене? А что ты будешь делать, если однажды проснешься и обнаружишь, что она превратилась в водяную крысу? – Смех Зимеганы вновь заполнил шатер, приведя в бешенство Даргана. Быстро одевшись, он заспешил к выходу, споткнулся об чашу, брошенную им минувшим вечером, с трудом удержался на ногах. Смех жрицы стал еще сильнее. Дарган выругался, выбежал из шатра.
– Я призову тебя, когда ты мне понадобишься, – долетели до него слова Зимеганы.
Глава шестая
…Высоки ростом и красивы видом. Свирепостью своих взглядов они внушают страх…
Они находят удовольствие в войне и опасности.
Навестив стан Фарзоя и отблагодарив его за разрешение на проход по землям верхних аорсов, Евнон повел войско дальше. Встреча с Фарзоем удовлетворила его. В лице вождя верхних аорсов он обрел сильного и верного союзника. Мало того, Фарзой отпустил с ним три сотни своих воинов, в основном из подчиненных ему аланских племен, но главное – он дал согласие на брак своей дочери и Умабия. Теперь все зависело от исхода предстоящей войны…
Войско двигалось по владениям верхних аорсов. До земли алан оставалось менее одного дневного перехода. В этих местах степь была ровной, почти без морщин, и оттого казалась еще более бескрайней. Вошедшая в полную силу весна украсила ее узором из цветущих растений. Лишь изредка на этом гигантском зеленом ковре желтели песчаные проплешины и барханные бугры, похожие на верблюжьи горбы. Попадались и снежно белевшие солончаки, окруженные каемкой из буро-красной низкорослой травы с листвой, похожей на жирных червей. Природа оживилась, радуясь буйству тепла, света и красок. Раз за разом над головами всадников пролетали на север птичьи стаи. Отовсюду доносились посвистывание мелких птах и стрекот кузнечиков. То тут, то там торчали неподвижными изваяниями коричневато-желтые суслики, в чистом бледно-голубом небе парили орлы, время от времени на горизонте появлялись многочисленные изголодавшиеся за зиму стада сайгаков, джейранов и куланов, жадно поглощающие обильно взошедшую молодую траву. Не чужда была радость и воинам Евнона, но в нее нет-нет да и вползала черной змеей тревожная неизвестность. Кому из них суждено еще встречать весну? Для кого эта станет последней? Все должно было решиться на земле алан. О том думали многие из них, да только скрывали от товарищей свои мысли, загоняли их в дальний угол души. В бою нет места сомнениям, только храбрость, решимость и умение владеть оружием могут сохранить воину жизнь. А потому вечером на отдыхе они подбадривали друг друга рассказами о подвигах предков и ныне живущих соплеменников, покрывших себя славой. Воинственными песнями и танцами укрепляли боевой дух.
С великими трудностями миновали широкую полноводную реку Даикс[22], за которой начинались земли аланских племен. В месте переправы пересеклись два потока – людей и рыб. Неисчислимые косяки белуги, осетра, севрюги стремились на север, чтобы, отметав икру, подарить потомству, да и самой природе новую жизнь, а воины Евнона двигались на восток, чтобы отнять ее у себе подобных. Видимо, за то и взяла река с людей дань. Поглотила нескольких из них мутная с желтизной от гонимого песка-ила вода и унесла бездыханные тела быстрым весенним течением к своенравному Гирканскому морю. Но на этом беды не закончились. Стоило войску отойти от реки, как небо нахмурилось, налетел ветер. Немалой силы, порывистый и холодный, он затруднял движение, сбивал с ног, бросал в лицо мелкую колючую крупу. Вскоре ветер утих, прекратилась и крупа, но на горизонте появилась серо-желтая туча, она стремительно приближалась.