Впрочем, князей и бояр связывали не только «служебные», но и самые прозаические финансовые отношения. Дело в том, что великое княжество отнюдь не было вершиной этой «криминальной пирамиды». Суверенных русских княжеств тогда просто не существовало в природе – все они входили в состав того или иного государства. Северо-восточные княжества, в том числе и Московское, были частью государства, ныне известного как Золотая орда. И, как прилежные подданные, время от времени они были обязаны перечислять «в центр» изрядную сумму в виде налогов. Налог этот назывался на Руси «ордынским выходом».
Первые годы после завоевания татары дань собирали самостоятельно, посылая на Русь свою налоговую полицию – «баскаков». Однако в начале XIV века русские князья убедили их, что эту ответственную функцию лучше передоверить товарищам на местах. Мы, дескать, и народишко здешний лучше знаем, поэтому и налога соберем побольше – пришлого-то всяк надуть норовит, а у нас, шалишь, у нас не забалуешь! Мы-то здесь рядышком, мы из них все вынем! Опять же, вам лишний чиновничий аппарат содержать не требуется, какая никакая, а экономия…
Значение великого князя было в том, что именно у него был эксклюзив на право платить «выход» в Орду. Именно в его руки стекался весь «выход» с княжества, пользуясь терминологией тех самых ОПГ, именно он «держал общак». Никто больше право на это не имел. Надо ли разъяснять, какие преимущества это давало? Не случайно любые попытки выстраивания отношений «с центром» самостоятельно, через голову великого князя, пресекались незамедлительно. Во всех договорных грамотах великих князей со своими братьями фраза «Мне знать Орду, а тобе Орды не знать» присутствовала непременно.
А теперь просто попробуйте представить себе, насколько сложно было управлять этой рыхлой и аморфной структурой. Надо выход собирать, а этот плачется – дескать, град у меня был, весь урожай побило, людишки лебеду жуют, не с чего мне выход давать. Другой блажит, что он прошлый раз передал, за соседа доплачивал, поэтому сейчас ему скидка полагается. Третий намекает, что надо бы долю его уменьшить, у него народец в бега подался, три деревни пустые стоят, собаки, и те сбегли. С третьим братцем поругались, он волком смотрит, к нему и не подойди лишний раз, младший тоже обижен – мой боярин на его боярина наехал (не примите за сленг, этот слово тогда очень часто использовалось именно в привычном сегодня значении), а я де на суде неправедно сторону своего держал. А мой собственный набольший боярин тоже губы дует, к рязанскому князю отъехать грозит. Племянник с тверичами сцепился, никак деревеньку пограничную поделить не могут, скоро до сабель дойдет. И ведь не цыкнешь ни на кого, к ногтю не возьмешь – чай не холопы какие. Вольные люди, в своем праве!
Конец ознакомительного фрагмента.