– Погодите минутку, я сейчас сообщу ему о вас.
Сначала такая схема поведения не приносила должных результатов, но со временем пришел опыт и понимание того, что лучше не стоит с самого начала рассказывать администратору все подробности.
– К сожалению, управляющий отлучился на некоторое время и не сможет принять вас. Вы готовы подождать немного?
Конечно, лучше всего было бы сразу поговорить с управляющим, а не проходить через плеяду различных администраторов, секретарей и других работников персонала. Это мы тоже поняли по прошествии некоторого времени и нескольких неудачных попыток. Поэтому в следующий раз мы придумали идеальное прикрытие, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что говорить нам следует именно с шефом.
– Гхм, я бы хотел поговорить с вашим начальником.
– Как вас представить?
– Я от группы испанцев, путешествующих по миру. Мы бы хотели снять у вас номер.
Эта размытая формулировка предполагала, что администратор отнесется к нам как к группе туристов и соответственно воспримет нас как потенциальных клиентов. Реакция оказалась мгновенной. Нас приняли с почестями, и уже в кабинете управляющего мы пустили в ход все наше оружие – дипломатию и вежливость. Все, для того чтобы убедить его предоставить нам номер.
Но мы не понимали, что под вывеской отеля, где все приветливы и вежливы, в конечном счете кроется пресловутый бизнес, направленный на получение прибыли. Поэтому пытаться вызвать у управляющего отелем чувство симпатии было… ну, не самой удачной идеей на свете.
В следующий раз схема уже была иная.
– Мы студенты, у нас нет денег, но мы играем музыку и можем выступать в ресторане отеля. Просим вас посодействовать молодым талантам. Нам много не надо – только проживание, самый минимум.
Эта, казалось бы, удачная идея, тоже потерпела крах и не принесла должных результатов.
И снова – попытка не пытка.
– Мы группа «Туна», ну знаете… бродячие музыканты, как в Средневековье. Ресторан отеля может организовать роскошный ужин в обстановке Испании XIV века и брать у посетителей деньги за вход. Таким образом, мы вам компенсируем наше пребывание в отеле, а зрители насладятся выступлением семерых студентов, полных идей и задора, а? Как вам идея, неплохо же?
Вначале с нами прощались по-джентельменски, произнося «Отель переполнен. Ничем не можем помочь».
Спасали прогулки по старой части Сан-Хуана, где по обе стороны от узкого тротуара можно было увидеть небольшие, немного покосившиеся цветные домики в колониальном стиле. Чуть дальше – Карибское море, зовущее всех желающих понежиться в воде изумрудного оттенка, а также смотровая площадка Ла Форталеса, предлагающая по вечерам панораму готовых туристических открыток на тему «Эти прекрасные тропики».
В первую ночь после приезда нас мучила такая жажда приключений и поиска новых ощущений, что, несмотря на усталость после перелета, мы сразу решили погрузиться в эту – в прямом смысле слова – жаркую жизнь с головой.
Каждый турист, путешествующий по любой стране, должен пробыть в ней достаточное время, для того чтобы суметь вести себя естественно и приспособиться к ежедневной городской суете. Мы позиционировали себя как группу, готовую украсить своим присутствием любой праздник и любые другие мероприятия. В общем, мы старались сделать все, чтобы перестать быть просто туристами. У нас имелся список ресторанов и свой собственный транспорт в виде Доджа[7] с автоматической коробкой передач, недавно взятого в прокат, где Мануэль был в роли водителя. Мануэль был спокойным и сдержанным парнем среднего роста, худощавым. Еще он носил усы и был способен шутить серьезным тоном. Любил деньги. Движения его были размеренны и плавны, хотя, когда было соответствующее настроение, он мог превратиться в безудержного сорванца. Он был из тех, кто прекрасно осознавал, что «Туна» обещает развлечения и путешествия, но этому придет конец и тогда ему придется вернуться, стать инженером и жить обычной жизнью, потому что таков ход жизни и не было смысла пытаться это изменить.
Алехандрито, стиснутый на заднем сиденье, все время напевал песенку «Мы выйдем на марш под звук барабана». Голубоглазый, с густой бородкой. В свои двадцать семь он был в самом расцвете сил, в университете учился на инженера-техника. Он все время думал о том, каким образом мы сможем заработать деньги в этой авантюре и в целом за время путешествия стал эдаким локомотивом нашего состава. Знал обо всех злачных местах, лукаво улыбался и весело подмигивал, а его смех чем-то напоминал смех Розовой пантеры[8]. Достаточно было поверхностного взгляда на него, чтобы понять, что он был очень добродушным человеком, неспособным по своей воле обидеть чувства кого-либо из окружавшей его компании, какой бы разномастной она ни была.
– А еще я люблю такие места, где подают сытный коси-до по-мадридски[9], где пахнет женщинами, табаком и алкоголем, – так он часто говорил.
В тот день в результате посиделок в ресторане испанской кухни, мы познакомились с симпатичной пуэрториканкой, сидевшей за столиком вместе со своими родителями.
– Мне бы хотелось увидеть вас поющими под окнами моего дома, я бросала бы вам с балкона цветы, серпантин и конфетти. И я, конечно, могу пригласить своих подружек, – сказала она. И эта последняя фраза подействовала на нас как нельзя вдохновляющее.
То была первая вечеринка, на которой мы выступали. Мы пили шампанское, пели, танцевали меренге[10] и сальсу[11] в пуэрториканском стиле. Нам подарили флаги Пуэрто-Рико, и каждый, кто дарил, напрашивался на благодарности и комплименты.
Каждый из нас рассказывал вкратце о себе разным людям. Так, Антонион подцепил какую-то девушку и, не преставая, болтал о себе.
– Меня зовут Антонио, хотя все зовут меня Антонион. Я, конечно, не самый худой на свете, но и не толстяк. Живу в Мадриде, изучаю горную инженерию. Мне 22 года, и я самый младший в группе. Сейчас меня больше всего интересует музыка, поэтому изучаю в консерватории пение. Некоторые называют меня «ходячим ликером», потому что иногда я пью его слишком много.
– Отстань, Антонион, перестань кричать мне на ухо и оставь меня в покое.
– Ну, может, тогда выпьем? Какие проблемы! А вот курить – нет. Я не курю: это же вредно для связок, а я хочу быть профессиональным певцом, – он повторял это как заведенный (и, кстати, сейчас он поет в опере).
Представление участников продолжалось, на очереди был Игнасио. Худощавый, невысокого роста, с таинственным выражением лица, немного раскосыми глазами и широкими бровями.
Когда он оценивал кого-либо, то делал это основательно, был невозмутим и всегда раз и навсегда решал, друг ему кто-то или нет. Любитель помедитировать, поразмышлять над своими проблемами, в нем было что-то от аскета или отшельника, занятого размышлениями о смысле жизни.
Его отстраненное выражение лица привлекало многих девушек. Вот что он говорил:
– Да, я играю на этом круглом куске материи с бубенчиками по бокам. Это бубен, как можете видеть.
Дошла очередь и до Роберто. Он начал с обращения к пуэрториканке.
– Для меня и моих друзей, объединившихся под этим флагом в саду твоего дома, это, казалось бы, шуточное выступление на самом деле очень эмоционально и важно, – сказал он и посмотрел на нас – как будто размышляя, правильно ли сделал – с присущей ему детской непосредственностью и немного неуверенно, что, в общем-то, ярко его характеризовало как человека.
В группе Роберто был самым высоким. Симпатичный, стройный, с красивым профилем лица и кудрявыми волосами. Он обладал такой универсальной мужской красотой, которая пользовалась популярностью в любом женском обществе. Он по-детски радовался и мгновенно огорчался тоже как ребенок. Любитель строить воздушные замки. Если он доверял человеку, то на него можно было легко воздействовать.
В путешествие он отправился в поисках новых развлечений, способных привнести в его жизнь яркие краски и неизведанные ранее ощущения.
У некоторых началась проблема адаптации друг к другу, назовем это так. По прошествии некоторого времени эти сложности иногда, казалось, исчезали, а иногда, напротив, только ухудшались вплоть до чувства, что настолько разные личности просто не способны прийти к общему знаменателю. Часто кто-нибудь невзначай высказывал свое недовольство другими.
– У Антониона есть одно «прекрасное» качество: его невозможно заставить замолчать. Да помолчи ты, Антонион, в конце концов, хотя бы в машине во время возвращения из отеля.
Хулиан был самым старшим в группе, как по возрасту, так и по жизненному опыту, но к его чести, он был настолько мудрым, чтобы на время забывать об этом и уметь становиться полноправной частью нашего молодняка, как он сам говорил, чтобы «набраться чего-нибудь нового». Стройный, коренастый, очками и всем своим видом он походил на Граучо Маркса[12].
Любитель хорошей одежды из дорогих тканей: «Шелк сидит на коже как влитой». Способный в нужный момент продемонстрировать крутой нрав и буйную кровь.
Честно признаться, находиться вместе 24 часа в сутки было не самым легким делом: маленькие недопонимания со временем превращались в настоящее противостояние разных мировоззрений и характеров. Однако мы верили, что такие размолвки, в конечном счете, все равно не смогли бы испортить хорошие отношения. Так, например, неприязнь, возникнувшая поначалу между Антонионом и Хуаном, не помешала им в дальнейшем превратиться в хороших приятелей. И, напротив, другие, не проявлявшие никакого чувства враждебности в открытую, в дальнейшем сталкивались с непримиримыми противоречиями между собой.
Мы пробыли в Пуэрто-Рико три дня. Познакомились с местными пляжами, которые растянуты на многие километры и по которым можно совершать бесконечные прогулки. Пляжи, занятые людьми из всех слоев общества: парочками, решившими прогуляться, группками из пяти-шести молодых людей со своими «тачками» и стереосистемами, из которых резко доносилась музыка, которые, собравшись в круг, настраивали их на одну радиоволну и соревновались, у кого звучит громче, а также компании друзей и подруг, загорающие на песке под аккомпанемент карибских ритмов.
Мы оставили позади это райское место, и в голове у меня вертелось лишь одно:
Глава 3
Санто Доминго
Отель «Мед». Приключения на карете
Мы покинули Сан-Хуан. Всего через полчаса самолет приземлился в Санто-Доминго – городе, на который сильно повлиял испанский колониальный дух. Небольшие домики с широкими окнами, резные двери, колонны и ставни. Огромные машины, которые мы видели в Сан-Хуане, исчезли. Обстановка стала гораздо беднее. Можно было увидеть свалки и трущобы, хотя карибский зной был все тот же.
Доминиканская республика – бедная страна, измученная военными диктаторами, столь типичными для стран Центральной и Южной Америки.
Самый известный из них – генерал Трухильо[15], до сих пор живущий в памяти доминиканцев. Если почитать о нем, то кажется, будто он один из героев произведений Гарсии Маркеса[16].
Остров Гаити поделен на две части, где разместились совершенно разные страны – Гаити и Доминиканская республика.
На этот раз у нас было жилье, но трудность заключалась в его удаленности от аэропорта – ни много ни мало триста километров.
Мы подружились с известным певцом Джонни Вентурой[17], с которым сошлись на одной из вечеринок в Сан-Хуане. Когда мы прибыли, он предложил подвезти нас, сказав: «Да куда угодно на моем пикапе».
Ну… звучало это здорово, но на самом деле мысль о том, что нам придется пять часов кряду трястись по неровной дороге в кузове, нагруженном иузыкальными инструментами, одновременно жарясь под тропическим солнцем, показалась пыткой… Однако мы согласились.
Мы погрузили свои чемоданы в его джип и, сидя буквально друг у друга на головах, помчались по южной части Доминиканы. На всем пути нас сопровождал райский пейзаж, скалистые побережья, белоснежные пляжи в тени кокосовых пальм. По правую сторону виднелось бирюзовое Карибское море, по левую – непроходимые зеленые чащи тропической сельвы[18].
Проезжая населенные пункты, мы видели людей, сидящих по обе стороны дороги в ожидании, что их кто-нибудь возьмет пассажиром (в России говорят «в ожидании попутки» или «попутной машины»). Терпеливое ожидание, как будто бы в запасе целый день. Их восприятие времени сильно отличалось от нашего.
Несколько раз мы останавливались, чтобы купить прохладительные напитки и кое-какую еду.
– Негр, дай-ка нам пару бананов, – обратился водитель нашего грузовика к придорожному торговцу.
– Тебе не кажется, что ты ведешь себя грубо, обращаясь к нему в такой манере? – спросил я.
– Он негр, как и я. И здесь, в Доминикане, это вовсе не оскорбление, – обратиться так к кому-либо – это все равно что сказать «эй друг, подай-ка мне это».
Маленькие деревушки, встречавшиеся на нашем пути, напоминали своим видом сценки из пасторали. Везде сплошь деревянные домики, но люди спали на улицах. На улицах же виднелись торговцы мясом, которые выставляли товар и разгоняли налетавших на него мошек.
Неожиданно сельва исчезает, и становится видно ла Форталесу[19]. Чуть дальше – отель «Мед», за оградой которого растительность уже не такая беспорядочная – полна цветов, красок и ароматов. Каждый по-разному выражал эмоции от увиденного.
– Эй, Хосеп! Ты уверен, что нам ничего не нужно платить? Как бы не получилось, чтобы нам пришлось продать свои гитары или даже университетские мантии. А потом добираться домой вплавь, – слышал я фразы такого плана или что-нибудь отвлеченное, как например:
Конец ознакомительного фрагмента.