Иван Дмитриевич Беляев
История Новгорода Великого. От древнейших времен до падения
© Оформление. ООО «Издательство «Вече», 2016
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019
Сайт издательства www.veche.ru
I. Строй жизни Великого Новгорода
Рассказ первый. Новгородские владения[1]
Виды новгородских владений
Владения новгородские разделялись на три вида: к первому виду принадлежал сам Господин Великий Новгород, второй вид составляла Новгородская земля и третий – волости новгородские. Великим Новгородом называлось первоначальное поселение ильменских славян на Волхове, гнездо новгородского могущества, бывшее постоянно и неизменно средоточием силы и власти новгородского племени славян. Землю новгородскую составлял край, ближайший к Новгороду, занятый древнейшими новгородскими колониями и до того пропитанный новгородским духом, что составлял одно неразрывное целое с самим Новгородом. Волостями новгородскими назывались те земли, которые хотя и были подчинены Новгороду, но не составляли с ним одного целого и скорее представляли новгородские провинции в чужой земле, притянутые к Новгороду силою и большею частью неколонизованные новгородским племенем, даже иногда управляемые своими племенными князьями и старшинами.
Новгород и его стороны
Господин Великий Новгород, как город, разделялся на две половины или стороны: на Софийскую и торговую; первая лежала на левом берегу Волхова, а вторая на правом. По всему вероятию старейшей половиной была торговая сторона, ибо на этой стороне находился Славенский конец, главное поселение славян, основателей Новгорода; на этой же стороне было городище, т. е. место старого города, крепости; на Софийской же стороне стоял детинец, новая крепость, построенная Рюриком по переходе его из Ладоги в 864 году. Самые названия местностей на Софийской стороне, – Пруссы, Неревляне, Тигожане, Пидбляне и др. указывают на пришельцев, присоединившихся к коренному славянскому поселению. Торговая и Софийская стороны, очевидно неодновременные по заселению, разнились между собой и по значению в общественном строе. На Софийской стороне, как мы уже видели, стоял детинец, или крепость, главный кремль Новгорода; здесь же находим главную святыню, символ новгородской свободы и самостоятельности, – соборную церковь Софии Премудрости Божией; здесь же живет в детинце владыка новгородский (епископ, потом архиепископ), главный представитель религиозной власти в Новгороде; здесь же при церкви Св. Софии, у владыки на сенях, главный суд и управление; здесь же у св. Софии на полатях хранилась общественная казна и все законы, постановления и договорные грамоты Новгорода. Напротив того, на торговой стороне находились: двор Ярославов, при котором обыкновенно собиралось правильное вече, главный представитель земской власти Новгорода; на торговой же стороне находилась главная торговая площадь или торговище, и на ней церковь Иоанна Предтечи на Опоках, где производился торговый суд; на торговой же стороне и, кажется, при церкви Иоанна Предтечи на Опоках было обычное место, где производился суд тысяцкого; здесь же находились и торговые дворы иноземных гостей, составлявшие отдельную часть торговой стороны под названием Варяжской или Варецкой улицы, примыкавшей с одной стороны к Ярославову двору и торговищу, а с другой стороны, к берегу Волхова, на котором для каждого торгового двора была особая пристань, или вымол, как об этом прямо свидетельствует устав князя Ярослава Ярославича о мостовых, в котором сказано: «Князю мостить от Ярославля двора до Немецкого вымола, Немцем до Еваня вымола, от Еваня вымола Готом до Геральдова вымола и проч.». Иноземные торговые дворы, стоявшие в этой части торговой стороны, были следующие: Варяжский двор, старейший из всех дворов иноземных гостей, имевший свою Варяжскую церковь Св. Пятницы, затем следовали Немецкий, Готский и Псковский гостиные торговые дворы.
Концы города
Как Софийская сторона, так и торговая, разделялись на концы; концов этих во время Новгородской самостоятельности было пять: три на Софийской стороне и два на торговой. Софийские концы были: 1-й Неревский, лежавший на север от детинца и одним боком протянувшийся по берегу Волхова, а с другой стороны примыкавший к Загородскому концу, по Чудинцеву улицу; 2-й Людин или Гончарский – на юг от детинца, одним боком лежавший по берегу Волхова, а другим примыкавший к Загородскому концу Добрыниной улицей, и 3-й Загородский, лежавший на запад от детинца, между Людиным и Неревским концами. Концы торговой стороны: 1-й, Славенский конец по берегу Волхова, занимавший южную половину торговой стороны по Бояню улицу и Рогатицу; от этого конца шел больший мост через Волхов на Софийскую сторону; 2-й, Плотницкий конец, также по берегу Волхова, занимал северную половину торговой стороны и отделялся от Славенского конца Федоровским ручьем. Концы Софийской стороны примыкали к детинцу или к Кремлю, как к центру; но детинец не принадлежал ни к одному концу и был отделен от них стенами и рвом; он был общий для всего Новгорода и, как святыня, изъятая из частного обращения, управлялся и устраивался отдельно от управления и устройства концов. В таком же положении на торговой стороне был Ярославов двор с вечевою площадью и торговищем: он также не принадлежал ни к одному из концов торговой стороны и управлялся отдельно и независимо от кончанских старост Славенского конца, хотя и занимал часть Славенского конца.
Каждый конец в Новгороде составлял отдельную общину, состоящую из союза меньших общин, – улиц, имел свое управление и суд. Герберштейн, посол Императора Германского, бывший в Москве в первой половине XVI столетия, говорит, что «город, Великий Новгород, разделялся на пять частей, из которых каждая часть не только в публичных и частных делах, ведалась у своих определенных начальников, которым она была подсудна; но и каждый житель части во всех сношениях с своими согражданами мог заключать контракты только в своей части и у своих правителей, а не в других частях у тамошних правителей; равным образом и в суд мог звать только к судьям своей части», т. е. конца. Главными представителями, судьями и управителями концов были выборные кончанские старосты; от них зависели все общественные распоряжения по концу, они были главными представителями своих концов на общем вече и в общих делах целого Новгорода, так что договоры с иноземными государями и разные узаконения или постановления, выходящие от общего веча, обыкновенно утверждались печатями пятиконецких старост; равным образом в посольствах и переговорах с иноземцами непременно участвовали или пятиконецкие старосты, или по двое и по трое выборных людей от каждого конца. Новгородские концы не были административными клетками, разбитыми по какой-либо теории или по прихоти какого-либо распорядителя, а напротив, представляли собою органическое целое, в котором все части были соединены друг с другом бытовыми и даже нравственными узами, так что за обиду однокончанина вступался целый конец; так например в 1418 году Славенский конец вместе с Плотницким концом вступился за своего однокончанина Степанка, схваченного боярином из Неревского конца; Славенские и Плотницкие кончане зазвонили вече на Ярославом дворе и с знаменем и в доспехах пошли на Неревский конец и разграбили там Козмодемьянскую, Яневу и другие улицы. Или в 1421 году Славенский конец за боярина своего Климентия Артемьина воевал с Неревским концом, который защищал своего боярина, посадника Андрея Ивановича; и Славенцы разграбили дом посадника и много других боярских дворов у Неревлян. Концы в Новгороде не были представителями сословий или отдельных классов новгородского общества; а напротив, в каждом конце безразлично жили и бояре, и житьи люди, и купцы, и черные люди; так что в случае надобности назначить на какое-либо общее дело выборных людей от конца, выбирались и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от черных людей. Концы даже имели свои знамена, или воинские стяги, и в военных походах каждый конец составлял особый полк и имел своего воеводу.
Улицы
Концы в Новгороде, как уже сказано выше, состояли из союза улиц; улиц в каждом конце было неодинаковое число в разное время: они то дробились, то соединялись. Впрочем, более важными и более известными и постоянными улицами были: в Людине или Гончарском конце – Редятина, Волосова, Чернятинская и Добрынина; в Загородском конце – Прусская и Чудинцева: в Неревском конце – Янева, Розважа, Козмодемьянская, Люгоша, Холопья и Яковлевская; в Славенском конце – Славно, Ильинская, Варяжская или Варецкая, Лубяница и Нутная; и наконец, в Плотницком конце – Бояна, Рогатица, Славкова, Федоровская, Никитская, Молоткова и Радоковичи.
Каждая улица в Новгороде составляла отдельную общину с своим управлением, с своими уличанскими старостами и с своим в нужных случаях вечем; у каждой улицы была своя уличанская печать и своя контора, по тогдашнему названию – обчина, где хранились общественный уличанские деньги и дела между своими уличанами, где вероятно заседали уличанские старосты и держали уличанский суд и управу. Так под 1342 годом летопись говорит, что когда псковичи прислали к новгородцам просить помощи на немцев; то новгородцы «ни мало не умедливши, отправились в поход в великую пятницу, и иные в великую субботу, а обчины все попечатали». Уличанские старосты с своими уличанами участвовали на общем вече, и имели право собирать частные веча своей улицы; но уличанских старост мы не встречаем ни в новгородских посольствах, ни в переговорах Новгорода с иноземными послами, ни в договорах с князьями. Даже в общем новгородском суде у владыки на сенях, или как тогда говорилось, у доклада, заседали выборные не от улиц, а от концов; так в судной новгородской грамоте 1471 года сказано: «А докладу быти во владычней комнате, а у докладу быть из конца по боярину, да по житьему, да кои люди в суде сидели да и приставом». Но очевидно, что в других судах уличанские старосты, или особые для суда старосты от улицы, всегда являлись, как посредники и защитники своих уличан, ибо таков был общий порядок суда во всей Русской земле, чтобы не судить ни одного суда без судных мужей или приставов от сторон, т. е. от истца и ответчика, данных каждому своею общиною. В новгородской судной грамоте прямо сказано: «а в тиуновой одрине (т. е. в суде у тиуна) быть по приставу в сторону, людем добрым, а судити им в правду, крест целовав». Таким образом каждый член улицы был постоянно под защитою своей общины – улицы, и все члены улицы, т. е. домохозяева, владевшие уличанскою землею от своего имени, состояли в круговой поруке друг по друге и защищали друг друга от сторонних притеснений. И защита улицы для уличанина имела важное значение; ибо главные представители и вожди улицы, уличанские бояре, пользовались огромным влиянием в новгородском обществе: все важные выборные должности принадлежали им исключительно, сверх того они имели больший вес в общественных делах по своим богатствам и связям. Бояре же с своей стороны дорожили расположением своих уличан, потому что при их только помощи и расположении могли, рассчитывать на занятие важных выборных должностей; уличанскою только поддержкою боярин мог иметь успех в своих спорах с соперниками на высшие должности. Уличане иногда даже открытою силою доставляли важные должности своим боярам; так например, по свидетельству летописи, в 1359 году, уличане Славенского конца, чтобы добыть посадничество своему боярину Сильвестру Лентеевичу, явились на вече в доспехах, произвели резню и разогнали заречан или Софийскую сторону. При таких отношениях естественно уличанские бояре были самыми усердными и самыми сильными защитниками своих уличан, и без различия к какому бы классу они ни принадлежали. Этого требовал самый сильный мотив к усиленному покровительству, – обоюдная польза бояр и уличан: уличане были сильны своими боярами, а бояре были сильны своими уличанами.
Таким образом, улица в Новгороде не была мертвым рядом дворов, вытянутых в линию, а так же, как и конец, составляла живую общину, члены которой составляли плотный союз, связанный и бытовыми и нравственными интересами, и притом такой союз, который имел юридическое значение, признанное за ним законом. Улица в Новгороде настолько пользовалась самостоятельностью, что даже могла действовать помимо своего конца; так например, когда в 1218 году торговая сторона, заступившись за своего боярина Матвея Душильчевича, пошла на посадника Твердислава, боярина из Людина конца; то Людин конец, вступившись за Твердислава, как своего боярина, пригласил к себе на помощь Прусскую улицу, бывшую в соседстве, и пруссы вместе с людинцами вооружились за Твердислава, тогда как Загородский конец, к которому принадлежала Прусская улица, оставался нейтральным и не вступался ни за Твердислава, ни за Матвея Душильчевича.
Новгородская земля
За пределами Новгорода как города, начиналась Новгородская земля; она обнимала пространство на восток до Торжка, на запад до Финского залива, реки Наровы, Чудского и Псковского озер и вообще до границ Ливонии, на юг до Великих Лук и на север до Ладожского озера и частью до Онежского озера. Эта страна хотя не была заселена сплошным новгородским племенем, особенно около Ладожского озера, в земле корелян и в землях води и ижоры, ближе к Финскому заливу, тем не менее здесь были старейшие поселения новгородские, и вся страна так была пропитана новгородским духом, что и чужеплеменники туземцы, водь, ижора и корела, здесь остававшиеся, были устроены совершенно на новгородский лад и считали свою землю уже Новгородскою землею и потому принимали деятельное участие в делах Новгорода и были уже большею частью крещены в православную веру. Пригороды, находившиеся в этой стране, в иных случаях даже приглашались на новгородское вече, и все тамошнее население без различия племен участвовало в военных походах новгородцев или по требованию веча являлось на защиту Новгорода. Так, например, князь Александр Невский в 1241 году вел на шведов к Копорью и новгородцев, и ладожан, и корелян и ижорян. Или под 1370 годом летопись, описывая вооружение новгородцев против князя Ярослава Ярославича Тверского, говорит: «Совокупися в Новгород вся волость новгородская, псковичи, ладожане, корела, ижора и водь, и идоша в Голино от мала до велика, истояша неделю на броде». Или в 1136 году новгородцы для совещания об изгнании Всеволода Мстиславича приглашали к себе на вече и псковичей и ладожан, как участников в новгородских делах, для которых интересы Новгорода были собственными интересами.
На Новгородской земле было рассеяно до тридцати новгородских пригородов, известных по летописям, а может быть, их там было и гораздо больше. Важнейшие из пригородов, лежащих на Новгородской земле, были в прежнее время: Псков, впоследствии отделившийся от Новгорода и составивши свое независимое владение; за Псковом следовала Ладога, один из древнейших новгородских пригородов, стоявший в низовьях Волхова, неподалеку от впадения в Ладожское озеро; потом следовала Руса, тоже один из древнейших городов в этом крае, стоявший на юг от озера Ильменя при впадении реки Порусья в Полист; далее такой же древний город Изборск, стоявший на запад от Пскова, несколько южнее Псковского озера; затем Великие Луки, тоже древний новгородский пригород, при верховьях реки Ловати, на границах с полотскими и смоленскими владениями, и составлявший самый южный предел Новгородской земли. За сими, несомненно древними пригородами Новгорода, следовали иные пригороды, из которых одни также может быть довольно древние, а другие поздние, время построения которых уже отмечено в летописях. Таковы были: Орехов, при истоке Невы из Ладожского озера, построенный в 1323 году; Корела или Корельский городок при устье Узервы в Ладожское озеро, на острову; Тиверский городок на север от Невы, в глубине Корельской земли, это нынешний Кексгольм (Выборгск. губернии), почти на границе новгородских владений с Финляндией; Тесов в Вотьской земле, на юг от Орехова; Копорье на юг от Невы, неподалеку от Финского залива при речке Копорке, построенный в 1280 году; Яма на реке Луге, в ее низовьях, и Луга при верховьях реки того же имени. Далее на юг от Новгорода следовали пригороды по реке Шелони и около ее: Шелонь при впадении Мшаги в Шелонь, неподалеку от озера Ильменя; Дубровна на запад от Шелони неподалеку от Псковской границы; Порхов на Шелони, немного повыше устья Узы; Вышгород на юг от Порхова и несколько на запад от Шелони, и еще юго-западнее Вышгорода Ржев, неподалеку от Псковской и Полотской границы. На юге от Ильменя озера, по реке Ловати и около ее были Новгородские пригороды: Городец на запад от Русы; Куреск на Ловати в 70 верстах от Ильменя озера; Холм также на Ловати, на 90 верст южнее Куреска. На восток от Ловати, в так называемых Деревах, были пригороды: Демань по речке Явони, впадающей в Полу, которая, в свою очередь, вливается в Ловать с восточной стороны, или правого берега; Лубно на самой Поле, и Молвятицы на одном из верхних притоков Полы, неподалеку от Селигера, и некоторые другие, которых местности, по недостаточности летописных известий, до нас дошедших, указать нельзя. Судя по расположению пригородов собственно в Новгородской земле, оказывается, что построение их большею частью вызывалось не столько необходимостью в защите края или по военным соображениям, сколько промышленными целями и необходимостью развития новгородского строя в землях, населенных туземцами не новгородского племени.