Волости
В погостах земли по владению разделялись на волости или волостки. Волостями или волостками назывались села и деревни, принадлежащие одному владельцу хозяину, что по нынешнему образу выражения следовало бы назвать вотчиною или имением. Здесь слово «волость» выражало, что такие-то села и деревни подлежат власти такого-то, что он их владелец, хозяин, отчего в описаниях погостов мы встречаем названия вроде следующих: «В Лопьском погосте волость Васильевская Ананьина, или в том же погосте волость Вихторцы Яковлевская Губина, или волость Нила Колмовского монастыря», т. е. по нынешнему имение или вотчина Василия Ананьина, Якова Губина, или вотчина Колмовского монастыря. Волости или волостки сии, как частная собственность не соразмерялись с погостами или другими административными делениями: в одном погосте часто бывало по нескольку волостей, и наоборот, одна волость могла быть в нескольких погостах, смотря потому – сосредоточено ли имение частного владельца в одном погосте или рассыпано по нескольким погостам.
Рядки
Кроме волостей или волосток в новгородских погостах бывали еще рядки. Рядками назывались селения, занимающиеся торговлею и не имевшие за собою пахотной земли; жители таковых селений обыкновенно назывались рядовичами, посадскими людьми. Рядки преимущественно строились при реках и на других путях сообщения, где представлялись удобства для торговли; каждый рядок имел свою торговую площадь, лавки и амбары, где продавались и складывались товары. Рядок был предшественником, починком города и имел почти городовое устройство; но, в сущности, еще не был городом; он тянул судом и данью к городу, в волости которого стоял, и сверх того составлял часть погоста и был ему подчинен.
Перевары
В иных погостах были еще перевары, так назывались союзы сел и деревень, жители которых занимались исключительно рыбною ловлею. В переварах так же, как и в рядках, не было пашенных земель, и жители переварских деревень наделялись луками, т. е. определенными участками, смотря по местности, речного или озерного, или морского берега, для поселения и для рыбной ловли. Число деревень в каждой переваре было неодинаково; так например, в Корельском присуде, в Кирьяшском погосте, в Петкольской переваре было десять деревень, в Кирьяшской переваре двадцать три деревни, в Соральской переваре пятнадцать деревень. В погосте обыкновенно бывало по нескольку перевар, и переварские деревни не смешивались с другими деревнями, а причислялись к одному погосту, где имели свое выборное управление и куда сходились для рассуждения об общих делах всех перевар одного погоста. Что собственно представляла перевара, административную или экономическую единицу, на это прямых указаний нет: но с достаточной вероятностью можно предположить, что она была экономическою бытовою общиною, т. е. перевару составляли деревни рыболовов, у которых рыболовные угодья или луки были отведены к одним местам, и где они главную ловлю рыбы производили общими силами целою переварою и может быть неводом, или другою какою рыболовною снастью, построенною в складчину целою переварою, всеми деревнями, принадлежащими к переваре, и может быть самая рыболовная снасть называлась переварою. Перевары в новгородских владениях бывали и общинными, когда переварские деревни были построены на общинных или черных землях, и перевары частных землевладельцев, бояр, монастырей, купцов и проч., когда переварские деревни были построены на земле, составляющей частную собственность какого-либо частного владельца.
Новгородские волости
Новгородскими волостями назывались земли, подчиненные Новгороду, но не составлявшие с ним одного целого и управлявшиеся не совсем так, как управлялась собственно Новгородская земля. Во всех дошедших до нас новгородских грамотах XIII, XIV и XV столетий, вплоть до уничтожения новгородской самостоятельности, волости постоянно и резко отличались от Новгородской земли и удерживали название волостей; к ним постоянно причислялись следующие земли: Волок со всеми волостьми, вероятно та страна, где ныне Волоколамск, далее Торжок, Вежичи, Палиц, Городец, Мелеча, Шипино, Егна на реке Мологе, Вологда, Заволочье, – огромный край от верховьев реки Онеги до Мезени, Тьре, т. е. Терский или западный берег Белого моря, Пермь, Печера и Югра. Все это громадное пространство земель, принадлежащих Новгороду, простирающееся на север до Белого и Ледовитого морей и на восток до северной оконечности Уральских гор и даже за Уральские горы до реки Оби в Сибири, по отношению своему к Новгороду разделялось на три разряда: 1-й разряд заключал в себе земли от Торжка и Волока до Тверских и Ростовских владений и до верховьев реки Онеги; 2-й разряд, называвшийся Заволочьем, обнимал собою земли от Онеги до Мезени и до Белого моря; 3-й разряд составляли земли, лежащие на восток от Мезени, где северный край, прилегавший к Ледовитому морю, назывался Печерою, южный, прикасавшийся к древнему царству камских болгар, носил название Перми, а восточный по Уральским горам и до реки Оби назывался Югрою.
Первый разряд новгородских волостей, Торжок, Бежичи и проч.
К первому разряду новгородских волостей, ближайших к Новгородской земле, принадлежали Волок, Торжок, Бежичи, Палиц, Городец, Мелеча, Шипино, Егна и Вологда. Здесь по мере приближения к Новгородской земле край принимал, и по проч. управлению и по населению, характер чисто новгородский; новгородская колонизация, хотя еще далеко не сплошная, здесь оказывалась гуще, нежели в других волостях, более отдаленных; тут уже являлось несколько пригородов, устроенных совершенно по-новгородски и управлявшихся посадниками, присылаемыми из Новгорода, каковы, например, Торжок, Вологда, и особенно был важен здешний пригород Торжок, лежавший почти на границах Новгородской земли, куда нередко присылались в посадники мужи, уже бывшие посадниками в самом Новгороде. Но и Торжок уже не составлял Новгородской земли, а был только Новгородскою волостью, не только по присвоенному ему таковому названию в новгородских грамотах и по историческому его имени, – Новый Торг, т. е. новая позднейшая новгородская торговая колония не в Новгородской земле; но и по чувству самих жителей, которые хотя и признавали свой город новгородским пригородом и постоянно были в зависимости от Новгорода, тем не менее уже не считали себя за одно с новгородцами и имели свои местные интересы, не всегда согласные с интересами новгородскими. А посему новгородцы, чтобы действовать за одно с новоторжцами, должны были наперед уговариваться с ними и даже целовать крест; так, например, в 1372 году, во время войны с Михаилом Александровичем великим князем Тверским, новгородцы не иначе могли укрепить Торжок, как наперед условившись с новоторжцами и утвердившись крестным целованием; в летописи прямо сказано: «о Петрове заговеньи новгородцы, великого Новгорода бояре, приехали в Торжок ставить город, совокупились и соединились в Новоторжце и укрепились крестным целованием и сдумали думу, чтобы быть и стать за один и заратились с князем Михаилом Тверским». Но ежели новгородцы приходили в Торжок, не согласясь с новоторжцами, то сии последние иногда и выгоняли их; так в 1340 году они выгнали от себя приехавших новгородцев и ограбили своих бояр, которые их пригласили. Впрочем, новоторжцы еще иногда являлись для защиты Новгорода наравне с прочими пригородами, хотя и очень редко. Вообще в Волоке, Торжке и Бежичах еще сильно веяло новгородским духом, здесь еще сильно чувствовался новгородский строй жизни; но по мере отдаления от Новгородской земли чисто новгородский характер в здешних волостях делался слабее, и становилось заметнее, что это уже не Новгородская земля, хотя и зависящая от Новгорода. Здесь хотя и были города, слободы и погосты, достроенные новгородцами, и даже управлялись властями, присылаемыми из Новгорода, хотя и собиралась дань и другие пошлины без помощи, даньщиков, сопровождаемых воинскими отрядами, и хотя новгородцы охотно заводили здесь свои колонии; но уже здешние города не были младшими Новгородами, они носили на себе или характер военных крепостей для удержания в повиновении местного не новгородского населения, или торговых колоний на путях сообщения, на больших судоходных реках; таковы например Рыбаньская слобода при впадении Шексны в Волгу, Молога при впадении реки Мологи в Волгу, Вологда на одном из верхних притоков Сухоны, составляющей верховье Северной Двины. Здесь население было чисто финского происхождения, Новгородские же колонии являлись только как бы островами в финском море. Конечно, колонии сии заправляли финским населением, владычествовали над ним, приучали его к новгородскому строю жизни и к новгородским обычаям; но из здешних городов уже не высылалось ратей на защиту Новгорода, как это делали пригороды, стоявшие на Новгородской земле; напротив того, здешний край был открыт для внешних нападений, и суздальские и московские князья не раз занимали ту или другую часть этого края и держали по тамошним городам своих наместников по нескольку лет; так, например, в 1393 году великий князь Василий Дмитриевич Московский зараз овладел Торжком, Волоком и Вологдою; потом в 1397 году опять завладел Заволочьем, Торжком, Волоком, Бежецким Верхом и Вологдою, и в последний раз держал их около четырех лет. Хотя новгородцы владели этим краем с давних времен, и уже в XII столетии там было двадцать четыре погоста, которые разделялись на два ряда: Обонежский и Бежецкий, которые, по уставу князя Святослава Ольговича, уже платили княжие дани и судебные пошлины виры и продажи; но несмотря на это, новгородцы свое владычество в этом краю всегда считали далеко не так полным и надежным, как в Новгородской земле и в своих договорных грамотах с князьями из опасения постоянно ставили условие, по которому князь обязывался свои дани и пошлины в этом краю продавать новгородцам и отнюдь не посылать туда наместниками своих мужей, а держать тамошние земли мужами новгородскими и получать от них дар, только на Волоке и в Торжке дозволялось держать князю своего тиуна, но и то непременно пополам с новгородским тиуном. По условию, постоянно повторявшемуся почти во всех грамотах, князь даже не иначе мог посылать туда своего купца, как из Новгорода, который и на обратном пути непременно должен был ехать на Новгород, и не больше как в двух насадах; в грамотах прямо говорится: «а за Волок ти, княже, слати своего мужа из Новгорода, в ту насаду, попошлине; а опять ехати туды же на Новгород; а с низу ти не слати, такоже и в Бежице».
Второй разряд новгородских волостей, называвшийся Заволочьем, хотя был приобретен новгородцами издавна и уже в XII веке имел до тридцати погостов новгородского поселения, которые были расположены по всему течению реки Онеги до моря, по Пинеге, по всему течению Северной Двины и по впадающим в нее рекам Емце, Ваге и Вели, как показано в уставной грамоте князя Святослава Ольговича, по которой все сии колонии в отношении к сбору податей были поручены какому-то Домажиричу, и хотя новгородское поселение здесь было едва ли не гуще, чем в первом разряде волостей, особенно по рекам Вели, Ваге и Северной Двине, и по духу своему ни в чем не уступало коренным новгородцам и было в самой тесной связи с богатыми новгородскими домами; но в отношении к новгородскому правительству оно не только не равнялось с населением Новгородской земли, а напротив, было отчужденнее, чем волости первого разряда; ибо тамошняя колонизация была плодом частной предприимчивости, а не по распоряжению правительства. Весь тамошний край был заселен по распоряжению богатых новгородских бояр, которые, набрав ватаги вольницы, занимали тамошние земли, подчиняли себе туземцев, строили села и города и владели ими, как частного, собственности, только на имя Великого Новгорода и с платежом известных, законом определенных, доходов в новгородскую казну. Хотя впоследствии здесь принимало участие и новгородское правительство, имело там несколько волостей, назначало от себя начальников или посадников и посылало туда свои приказания; так, например, в 1411 году, заволочане, под предводительством двинского посадника, по повелению Новгорода ходили войною на мурман или норвежцов; тем не менее почти весь этот край принадлежал как частная собственность утвердившимся там новгородским боярам и другим богачам, первоначально заселившим тамошние земли и подчинившим себе туземцев, и представлял собою собрате боярских волостей или вотчин; даже самые начальники преимущественно назначались из тамошних же новгородских землевладельцев, так что Новгород владел тамошнею страною чрез их же посредство. Да это и не могло иначе быть, ибо знаменитейшие новгородские фамилии, в руках которых преимущественно сосредоточивалась власть в самом Новгороде, были в то же время главными землевладельцами в Заволочье. Там бояре, богатые землевладельцы, своевольничали, как хотели, воевали и в самом Заволочье, и по соседству. Вот несколько образчиков своеволия тамошних бояр, отмеченных в летописях; так под 1342 годом летописец говорит, что «богатый заволоцкий владелец Лука, сын бывшего новгородского посадника Варфоломея, не послушав Новгорода и владычиния благословения, скопив с собою холопов сбоев, и поиде за Волок на Двину, и постави городок Ордец, и скопив емчан (своих колонистов по реке Емце), и взяв землю Заводоцкую по Двине все погосты на щит». Или в 1366 году молодые новгородские дети боярские, под предводительством богатых заволоцких землевладельцев Есифа Варфоломеевича, Василья Федоровича и Александра Аббакумовича без новгородского слова ходили на Волгу и грабили купеческие караваны, шедшие по этой реке. И когда великий князь московский Дмитрий Иванович потребовал от Новгорода вознаграждения за этот грабеж, то новгородцы не иначе могли получить это вознаграждение с заволоцких землевладельцев, как отправивши в 1386 году свое войско в Заволочье под предводительством посадника Федора Тимофеевича и боярина Тимофея Юрьевича. Богатые заволоцкие землевладельцы, двинские бояре, также иногда вступали в союз против Новгорода с соседними князьями; так, например, в 1397 году двинские бояре и все двиняне задалися за великого князя московского Василия Дмитриевича, целовали ему крест и поделили между собою тамошние волости новгородские и бояр новгородских; так что новгородцы на другой год должны был послать туда свое войско, отвоевать тамошние волости и казнить изменников. Но когда заволоцкие бояре землевладельцы оставались верными Новгороду, они были настолько сильны своими собственными средствами, что почти всегда без помощи из Новгорода удачно отражали внешние нападения на тамошний край; так когда в 1401 году московский великий князь Василий Дмитриевич, нечаянно среди мира послал свою рать в Заволочье, под предводительством двинских изменников Анфала Никитина и Герасима Ростриги, то тамошние бояре Степан и Михайло Ивановичи и Никита Головня, собрав около себя важан, разбили московскую рать на Холмогорах. Точно так же в 1417 году, при нападении москвичей с вятчанами на Заволочье, тамошние бояре Иван и Афанасий Федоровичи, Гаврила Кирилович и Исак Андреевич (Борецкий) не только разбили их под Моржом, но и в погоне за ними пограбили Устюг, принадлежавший великому князю московскому. Таким образом Заволочье составляло почти отдельное владение, только потому бывшее в некоторой зависимости от Новгорода, что главные тамошние поселенцы были новгородского происхождения, не разрывали своих связей с Новгородом, и даже нередко принадлежали к знаменитейшим и сильнейшим новгородским фамилиям.
Третий разряд новгородских волостей, Пермь, Печора и Югра
Третий разряд новгородских волостей, как уже сказано выше, составляли громаднейшие земли, лежащие на восток от Заволочья до Уральских гор и за Уральские горы до реки Оби, и может Печера и может быть еще за Обью в Сибири, и носившие название Печеры, Перми и Югры. Земли сии так были отдалены от собственно Новгородской земли, что в них даже мудрено было устроить новгородские колонии, которые бы оставались в неразрывной связи с Новгородом; по крайней мере заведенные там новгородские колонии по реке Вятке и солепромышленные поселения на Вычегде и Сысоле вслед за своим появлением отделились от Новгорода: первые образовали довольно значительную независимую республику под именем Вятки, состоящую из шести городов: Вятки, Шестакова, Хлынова, Слободы, Орловца и Котельнича; а вторые примкнули к соседним владениям великого княжества Владимирского и потом Московского. А посему Новгород, при владении землями здешнего края, кажется, вовсе не имел в виду заводить там свои колонии, оставлял всю тамошнюю землю во власти полудиких туземцев, которые управлялись своими начальниками и старшинами без участия новгородского правительства; и довольствовался сбором дани или ясака, и выгодно устроенными торговлею и звероловными промыслами, при пособии туземцев, которые указывали приходившим к ним новгородским промышленникам удобнейшие и выгоднейшие станы и урочища для звероловства. Но для сбора дани или ясака обыкновенно нужно было посылать даньщиков с воинскими отрядами, которые нередко встречали сопротивление от туземцев этого дикого края; так, например, летопись под 1187 годом говорит: «в тоже время избиты были печерские даньщики и югорские в Печере, а другие за Волоком, и пало около ста голов удалых людей». Или под 1193 годом в летописи сказано: «в тоже время пошли из Новгорода в Югру ратью с воеводою Ядреем, и пришли в Югру и взяли город, и стояли под другим городом пять недель, а все это время Югра высылала с лестию, и говорила: подождите, мы копим серебро и соболей и другие узорочья, не губите своих смердов и своей дани; между тем тайно собирала воев, и когда собрали, то выслали сказать воеводе: ступай к нам в город, взявши с собою двенадцать лучших мужей. Воевода пошел в город, взявши с собою попа Ивана Легена и других лучших людей; и их там убили, потом вызвали в город еще 30 человек и тех убили; далее 50 мужей». Затем на праздник св. Николая (6 декабря) Югра сделала вылазку из города и избила остальных, так что едва спаслось 80 человек, которые уже на другой год возвратились в Новгород. Подобное же сопротивление встретили воеводы новгородские, отправленные в Югру в 1448 году. Югра сказала воеводам: «мы хотим вам дань дати, а хотим счестися и указати вам станы и островы и урочища»; а между тем собравшись с силами ударили на острожек, в котором укрепились новгородцы, убили у них 80 человек удалых людей, а прочие спаслись бегством в леса, и после были собраны другим новгородским отрядом, сбиравшим дань в другой местности. Впрочем, временное сопротивление тем или другим сборщикам дани, может быть неосторожно раздражавшим туземцев, нисколько не прекращало сношений Новгорода с здешним краем; на место избитых даньщиков являлись другие более осторожные, и дань продолжала сбираться более или менее исправно и доставляла новгородской казне больший ежегодный доход серебром и дорогими мехами. Но еще более Новгород получал доходов с этого края от торговли; новгородские торговые караваны вдоль и поперек искрещивали здешние земли; еще в XI столетии знаменитый новгородец Гюрята Рогович посылал своих приказчиков в Печеру и Югру, как свидетельствует летопись. Новгородцы отсюда получали серебро, драгоценные меха, моржовые клыки, мамонтовую кость и другие произведения здешнего края. Впрочем, по-видимому, как ни шатко было владычество Новгорода в Перми, Печере и Югре, состоящее только в сборе дани и торговле, тем не менее новгородцы всю эту страну постоянно называли новгородскою волостью, и в своих договорах с князьями обыкновенно включали условие, чтобы князья не вступались в здешние земли, как принадлежащие новгородской власти. И действительно продолжительные и постоянные сношения Новгорода с сими землями и хотя очень шаткая власть произвели какую-то неопределенную связь здешнего края с Новгородом и вселили в тамошние полудикие народцы убеждение, что их верховный господин – Великий Новгород. Лучшим сему свидетельством служит то, что почти вслед за завоеванием Новгорода московский великий князь Иван Васильевич в 1483 году послал свои войска и для завоевания Печеры и Югры, как волостей новгородских, и войска его встретили там хотя несильное сопротивление от некоторых князьков и народцев; следовательно, тамошние темные князцы и народцы, признававшие почти беспрекословно власть Новгорода, не хотели признавать без боя власти других пришельцев, и уступили только силе; стало быть, считали себя принадлежащими Новгороду и обязанными защищаться против новых доселе незнакомых пришельцев. Таким образом Новгород и сии отдаленные земли не без основания называл своими волостьми.