– Вижу, контурными картами вы пользоваться умеете, – улыбнулась преподавательница. Видимо, на фоне ответов Бикалова, рассказ Андрея вселял надежду, что историю хоть кто-то изучал. – Расскажите, как Иван Грозный Астрахань брал?
Андрей вспомнил комедию «Иван Васильевич меняет профессию».
«Казань брал, Астрахань брал. Шпака – не брал», – говаривал государь.
«В этом вопросе какой-то подвох», – думал Андрей. Но в памяти, история о взятии этого Волжского города Иваном Грозным, почему-то не всплывала.
– Наши доблестные войска осадили город-крепость, потом взяли штурмом, – наугад начал Андрей.
– Вы, наверное, забыли, да? Понятное дело, волнуетесь, – посочувствовала преподавательница и сама ответила за него. Дело оказалось в том, что после объявления войны остаткам на тот момент раздробленной Орды, те ожидали русские войска и были готовы к штурму. Но когда татаро-монголы на горизонте увидели огромное количество всадников, удрали из города, оставив его. А это был караван русских купцов, возвращавшихся по шёлковому пути обратно на Родину. Купцы, конечно, были рады пополнить бесплатно запасы воды и продовольствия, и уехали дальше. Так, город-крепость Астрахань, на несколько дней, совершенно без жертв с нашей стороны, стал русским. Потом, конечно, ордынцы вернулись, и Астрахань гораздо позже была окончательно присоединена к Руси, но впервые русские взяли город без боя.
– Расскажите тогда, как Иван Грозный Казань брал, – снова заставила вспомнить известную комедию преподавательница.
«Тут тоже, какая-то история, не иначе», – подумал Андрей, но кроме доблестных воинов, осадивших и штурмовавших, ничего вспомнить не мог.
Шансы получить «пять» стремительно таяли. Однако, то-ли рассказ Андрея чем-то понравился преподавательнице, то ли Бикалов утомил её своими «опусами», но она решила ему помочь.
– Они сделали подкоп под стену…
– И проникли в город, захватив его, – перебил Андрей, «тыкая пальцем в небо».
– Нет. Они сделали подкоп, и заложили под стену…
– Динамит, – снова «ляпнул» Андрей, уподобляясь Бикалову.
– Нет. Альфред Нобель ещё через несколько веков родится.
– Порох, – сделал Андрей последнюю попытку угадать ответ.
– Правильно. Вот ведь, знаете, а путаетесь. Это понятно, волнение. Вы успокойтесь, расслабьтесь.
«Экзамен сдам, обязательно расслаблюсь»,– подумал Андрей, но на следующем вопросе уже не сбивался и расслабленно вёл беседу, как со старым приятелем. Вопрос был о внутренней и внешней политике Н.С. Хрущева. Сведения Андрей почерпнул, в основном, благодаря просмотру телевизионных публицистических передач, нежели прочтению книг. «Окукурузивание, строительство доступного жилья, выступление на трибуне ООН с ботинком в руке…».
В общем, на втором вопросе, Андрей показал все свои знания, да ещё и прибавил кое-что от себя, уже ведя беседу о политике в целом. Все преподаватели слушали внимательно, перешёптывались и одобрительно кивали. «Пиджак» сидел с безразличным видом, его миссия была выполнена, оставалось дождаться оценок, и главное, чтобы у Бикалова была «пятерка».
«50/50», – думал Андрей, выходя из кабинета. – «Интересно, что за предмет – обществознание?»
Женёк вышел через семнадцать минут.
– На первый вопрос что-то затупил. Наверное, не больше «четверки» получу, – сказал он Андрею.
– Такая же фигня. Иван Грозный попался, я лет восемь назад эту тему по истории изучал. Тыкал пальцем в небо.
*****
– Бикалов – «пять», – огласила на следующий день оценки представитель приемной комиссии.
– Тогда мне «двенадцать» надо ставить, – сказал Андрей Женьку. – Ты слышал, как он тупил?
– Да, такой бред нёс… Я думал, что он историю вообще не изучал.
Как оказалось, все абитуриенты, присутствующие в классе при ответе Бикалова, получили пятёрки. Наверное, чтобы не последовало новых скандалов. Мало ли, какие родители и связи у этих юнцов? У Андрея же, никого в роду из милицейских чинов не было, связей и денег тоже. Поехал за знаниями, в институт поступать, как Ломоносов за рыбным обозом.
Оставалось сдать физкультуру, но в этом Андрей проблем не видел. Василий Петрович (лучший педагог, без всяких «Пеликанов») в школе заложил такую «базу», что ни стометровка, ни кросс в три километра, проблем не представляли. Подтягивался Андрей более двадцати раз, так что четырнадцать – это ерунда. Он взял две пары кроссовок – одна с твёрдой резиновой подошвой (для бега на стометровке по резиновой дорожке), вторая – с мягкой, и глубоким протектором (для кросса по песку и грунту), то есть думал, что всё предусмотрел. Накануне он, не торопясь, пробежал всю дистанцию кросса, чтобы знать, где можно экономить силы при спуске, а где прибавить и «выложиться» перед финишем. Оказалось, предусмотрел он не всё. Погодой управлять он ещё не умел. С вечера пошел сильный дождь. Ну, прямо ливень. И совсем некстати. И шёл всю ночь. Наутро Андрей увидел, что в резиновых квадратах стометровки образовались небольшие лужицы. Сначала он значения этому не придал, но когда прозвучала команда: «Марш!», стал буксовать по мокрой резине, аки та корова на льду. После толчка товарищей в спину, придавшего ему некоторое ускорение, он пошлёпал к финишу, разбрызгивая капли вчерашнего циклона с «переменной облачностью».
Женёк финишировал впереди примерно на метр. Для стометровки это непростительно много. «Ёперный театр. Историю, благодаря Бикалову, сдал. А тут, дождь помешал», – сокрушался Андрей. Находящиеся на финише физруки (их позже прозвали Чип и Дейл), не объявляли результат, лишь спрашивали фамилию. Когда Андрей назвал свою, они переглянулись и один из них многозначительно поднял брови:
– Ты из какого города?
Когда Андрей ответил, физрук что-то пометил в блокноте, кивнул Андрею и сказал:
– Встать в строй.
****
Подтянулся Андрей двадцать два раза (не рекорд, но Чип и Дейл одобрительно закивали), на кросс решил потратить все силы, но пробежать достойно. Женёк стартовал первым, на десять секунд раньше него, и, начав бег, включил секундомер на часах. Андрей в пути обогнал его, и когда, после финиша, Женёк сел рядом, тяжело дыша, то остановил секундомер. Оказалось, Женёк побил свой рекорд, Андрей, соответственно, прибежал ещё быстрее. Однако, «2+5+5» только в арифметике дают «четыре», при поступлении в институт все дисциплины на «физре» должны быть не ниже «тройки».
Когда ехали с Женьком обратно в учебный центр, Андрей стоял в салоне автобуса, держась за поручень и шатаясь. Он действительно отдал все силы на кросс и чудовищно устал. В отражении на стекле на него смотрело зелёное лицо с «мешками» под глазами.
– Садитесь, пожалуйста, – ему уступила место девушка лет семнадцати.
Андрей поблагодарил её и рухнул в кресло. «Наверное, ей на следующей остановке выходить»,– решил он. Обнаружив через четыре остановки ту же девушку рядом с собой, с сожалением понял, что выглядит он ещё хуже, чем думал. Прямо, отвратительно, если девушка, моложе его, уступает ему место. Женёк то, тоже стоит, и никто его не жалеет, место не уступает.
Как оказалось на следующий день, Андрей получил итоговую оценку «четыре» по физре. «Или тут всё-таки считают, как в арифметике, или Женёк побил мировой рекорд на стометровке», – размышлял он. Но, как оказалось, он не угадал, был и третий вариант.
Экзамены были успешно сданы, и Андрей зачислен на первый «б» курс. На занятиях по физподготовке, Чип и Дейл стояли в центре спортзала с журналом и выборочно вызывали курсантов по фамилии, после чего они о чём-то беседовали. Когда вызвали Андрея, он подошел к ним, и его спросили:
– Как там Владимир Петрович поживает?
И тут Андрей понял, в чём дело. Его фамилия была не столь распространена в России, как, например, Кузнецов или Васильев. В его городе, с населением в двести тысяч человек, был один однофамилец. Мама Андрея в советские времена дежурила от завода в качестве дружинника в участковом пункте милиции. И сотрудники милиции часто спрашивали её, не сестра ли она Владимиру Петровичу. Тот был начальником БХСС в милиции, но родственником ей не являлся. Как она ни объясняла, что фамилия у нее от мужа, и Владимира Петровича она не знает, все думали, что она просто стесняется. Андрей перед поступлением случайно узнал, что Владимир Петрович вышел на пенсию и занимает должность в Администрации. Эту информацию он и сообщил физрукам. О том, что родственником он Владимиру Петровичу не является, Андрей умолчал. Да его и не спрашивали, а на вопрос физруков, он ответил.
– Мы с ним в Афгане «срочку» служили, – сообщил один из физруков. – Будешь в увольнении, привет передавай.
– Хорошо, передам.
****
После зачисления в институт, предстоял ещё «курс молодого бойца» (КМБ). Очевидно, армейские традиции здесь тоже чтут, даже название новое не придумали. Андрей не привыкал к еде – после работы на комбайне летом 1993 и 94 годов (когда заработал за сезон аж миллион рублей), ел любую кашу, даже перловую. Конечно, в колхозе кашу варили вкуснее (поваром была тётя Люба), но и эта пища была съедобная. Хотя, качество институтской еды, оставляло желать лучшего, да и еды катастрофически не хватало, так как физические нагрузки были ежедневными, а порции лилипутскими.
На пятый день КМБ (прошло две недели с момента убытия Андрея из родного дома для поступления), был запланирован маршбросок, точнее, кросс в десять километров. По сравнению с армией, конечно, были значительные послабления – разрешили бежать в кроссовках, да и боевой выкладки (и вообще какой-либо нагрузки) не было. Но бежали согласно правилам, повзводно, то есть время финиша фиксировалось по последнему курсанту, пересёкшему условную финишную черту. Вот здесь и выяснилось, кто поступал сам, а кого «поступили». Были во взводе курсанты и с лишним весом, и доходяги. Троих пришлось нести на плечах, ибо немощные «мажоры» остались без поддержки «папиков» и на ногах не держались. Андрей никого не плечах не нёс, но тоже изрядно устал. Меньше, чем на кроссе в три км. при поступлении, но тоже вымотался.
Когда бегуны приплелись в столовую и расселись за столы, стали уплетать пшённую кашу. От кросса у Андрея жгло лёгкие, слюна была вязкой и тягучей. Есть кашу, да и вообще, что-либо, не хотелось, и он попивал приторно сладкий до тошноты чай, ковыряясь ложкой в тарелке с кашей. Здоровяк Тухтаров аппетита не потерял и отправлял кашу, ложку за ложкой, в рот. Андрей заметил в жёлтой пшеничной каше среди крупинок, чёрные точки в конце белых зёрен риса.
«Каша же пшённая в меню? Рис здесь откуда? Или это каша «Дружба?», – удивился он.
Это был не рис. Обычные червячки, похожие на те, что живут в сливах, яблоках, и прочих фруктах-ягодах. Видимо, в крупе живут похожие.
– Тухтар, нравится каша с мясом? – спросил он у соседа справа.
– Откуда здесь мясо? За пять дней в супе даже не видел, – резонно ответил гигант, не прерывая процесс поглощения подозрительной субстанции. Остальные за столом, впрочем, ели также с аппетитом. Только у Андрея его не было, а уж после увиденного, вряд ли появился бы.
– Подожди, не торопись, – удержал Андрей его руку с ложкой. И показал в своей тарелке червячков. У Тухтара были такие же. И у всех за столом. Да что там, у всех в столовой. Бачки-то с одним содержимым.
– Суки! Червями кормят! – возмутился Тухтар, стукнув по столу кулаком размером с голову Андрея. Стаканы с чаем подпрыгнули и упали на бок, выливая содержимое. С соседних столов на шум обернулись несколько курсантов.
– Я наелся, – сказал Андрей и перевернул тарелку с нетронутой кашей вверх дном на стол.
Так как он вчера был назначен командиром отделения, его примеру последовали и другие. Без приказа, просто тоже возмутились. «Раз командиру можно, мы тоже можем высказать свой протест». Кто-то выплевывал недожёванную кашу на пол, кого-то, из более впечатлительных, вырвало. На пол полетели кружки и тарелки (благо, все из пластика), покатились металлические чайники. Столы вмиг переместились вместе с лавками и заняли произвольные места в помещении столовой. Только потолок остался почти в том же состоянии, что и был до прихода курсантов. А белки, жиры и углеводы заняли всё остальное пространство. Срач устроили невероятный, шума тоже наделали много. Андрей был из простой семьи и поступал в институт сам, да и к еде любой привык, разве что без червей. А эти «папенькины» сынки горели праведным гневом – мол, такие деньжищи отвалили, чтобы поступить, а нас кормят хуже, чем свиней.
На шум прибежал майор, всех выстроил вдоль стены.
– Кто начал погром? – грозно вопрошал он, не надеясь особо, что выдадут виновника и зачинщика этих беспорядков.
– Это он, – указала какая-то жаба в прыщах на Андрея.
«Какого ху… дожника потеряла Россия?!», – возмутился про себя Андрей. – «Тебе больше всех надо? Сцуко, сам тарелку о стену швырнул, а убираться не хочешь. Запомнил я тебя, пучеглазый».
Зачинщик со своим отделением принялись убирать следы Большого Срача.
– Нас на губу посадят? – спросил Тухтар.
– Здесь нет губы. Пару нарядов, может, влепят, – ответил Командир Беспорядков, собирая в пластиковый ящик, пластиковую же, посуду.
Однако, не было бы счастья, да несчастье помогло. Несмотря на отсутствие мобильной связи, история с червями почти мгновенно выплыла наружу. Обеспокоенные папы и мамы, а также прочие высокопоставленные родственники (были среди курсантов и генеральские родственники), заполнили пространство перед КПП дорогими иномарками. Их обеспокоенность понятна – мало того, что потрачены немалые средства на «поступление» дитяти, да ещё и здоровье чада под угрозой. Хотя, на взгляд Андрея, черви были безобидным и дополнительным источником белка. Неприятно, конечно, но не смертельно. Пять дней их кормили тем же, и никто, кроме него этого не заметил.
Скандал грозил перерасти в уголовное дело и снятие руководства института с должности. «Ну и кашу я заварил», – думал Андрей. Его с командой не «порадовали» внеочередным нарядом. Дабы избежать дальнейшего скандала, всех отпустили по домам. Да и кормить курсантов уже было нечем и негде – столовую закрыли многочисленные, понаехавшие по жалобам родителей, комиссии. Начпрода сняли с должности, ходили слухи, что и посадили. Оказалось, начпрод «смошенничал», и под видом качественной крупы, приобрел за бесценок червивую «пшёнку», списанную в одной из военных частей. Так что, сам того не желая, Андрей отправил двести тридцать новоиспеченных курсантов в незапланированный отпуск за две недели до присяги. К этому времени должны были решить вопрос со снабжением продуктами столовой к началу учебного года.
****
– Не поступил? – спросила мама, увидев Андрея на пороге раньше обещанного им срока.
– Мам, я же в милицейской форме. Поступил. Просто червями стали кормить, и я всех отпустил по домам.
****
«История не знает сослагательного наклонения», – думал позже Андрей. Если бы не «морская болезнь», был бы Андрей лётчиком; не поскромничал бы и передал Алевтине Петровне для решения две задачи вместо одной – инженером; одень другой пиджак – не встретил бы Лёху и не думал о карьере милиционера. Да и в случаях с экзаменами, Бикалов и однофамилец оказались кстати. У каждого в жизни бывают ситуации, когда «если бы…», то жизнь сложилась бы именно так, а не иначе. И у Андрея впоследствии было немало таких ситуаций, в корне меняющих его дальнейшую судьбу. А может, и ещё будет…
«Лень и Пенолюкс»
Увольнения в институте МВД, где обучался Андрей, были не столь редкими, как в армии при прохождении срочной службы, но и не так часто удавалось в них побывать, как хотелось. Каждый курсант, конечно же, хотел бы проводить дома каждые выходные, но ведь кому-то надо и службу нести. Всеобщие увольнения случались в период каникул и майских праздников. А обычные увольнения случались примерно раз в два месяца, наиболее же достойным выпадала честь сходить во внеочередное увольнение за совершение какого-либо подвига.
Андрей подвигов не совершал (не Геракл, всё-таки, и не Супермен) и отдыхал от казарменного быта и надоевших лиц, а также угощался мамиными пирожками с такой же частотой, как и все. Приезжать из увольнения надо было к утреннему разводу, не позже 08.00 ч., поэтому на первую утреннюю электричку приходилось вставать очень рано (около 02.00ч.), а лучше вообще спать не ложиться. В электричке, обычно поспать не удавалось, поэтому в ночь перед приездом в институт, он практически не спал.