Сцена третья
Прошло три месяца.
Зимний день. Горница. Фёдор плетёт корзину. Рядом сидит Дуняша.
Д у н я ш а
Скажи-ка, Фёдор, а в Москве девицы
Такое ж платье носят, как и я?
В домах под ноги стелют половицы
Иль в избах подом служит им земля?
Москва Хижей намного ли поболе?
Хоромы на Москве ли велики?
И можно ли перечить княжьей воле?
А пользуют ли бабы там вальки7?
А ходят ли девицы-молодицы
По ягоды, как мы на Сытну Гарь?
И много ли в Москве-реке водицы?
И грозен ли московский государь?
А липовым ли лапти вяжут лыком?
А…
Ф ё д о р
Как горохом сыплет. Погоди.
Мой сказ тебе о князе о великом
Сегодня будет. Ты пряди, пряди.
Приятно видеть мне твоё проворство;
Ты и умна, Дуняша, и ловка.
В тебе нет ни жеманства, ни притворства…
Так вот… Наш князь великий мал пока.
Пристрастен к играм, книгам многомудрым,
Великий князь сметлив не по годам.
Поёт псалмы и с тем, прибравши кудри,
По воскресеньям чинно ходит в храм.
К покоям быв приставлен государским,
Я с ним, случалось, много говорил
О Боге, о величии о царском.
И я его, и он меня любил.
И в шахматы с ним игрывал порою…
Д у н я ш а
А что же это за игра, скажи.
Ф ё д о р
Всяк ум людской взрастает той игрою.
И твой взрастёт. Ты только прикажи.
Д у н я ш а
Мне с куклами моими нынче скучно.
Ты, Федор, не научишь ли меня
Мудрёной сей игре – я буду слушной.
Ф ё д о р
Ну что ж… Сначала вырежем коня,
Туру, пешцов, да княжескую стражу,
Да бранно поле вырежем потом.
Ну, а когда я войско то налажу,
Приступим, осеня себя крестом.
Д у н я ш а
А письменам, которые в Псалтыри,
Научишь ли меня – их сдюжу я.
Ф ё д о р
Ну, коли будет норов твой настырен,
То будешь честь про святость жития
Уже к весне.
Д у н я ш а
Уже к весне я буду
Честь и Псалтырь и многих знать святых?
Ф ё д о р
Да, будешь честь всему на диво люду
Собрание тех истин золотых.
Д у н я ш а
Рассказывай же дальше. Как одет он?
Бывает ли сердит на слуг своих?
Ф ё д о р
Во злате-серебре пред белым светом
Он предстаёт. Но дома – прост и тих.
Землёю ж правит мать его, Елена8,
Пока он мал. Прекрасен лик её.
Мудра, тверда, на выходах степенна.
А слово – что разящее копьё.
Скажу тебе я, Дуня: этим летом
Она меня от гибели спасла,
Велев бежать немедля, чтоб к ответу
За родичей не встать мне опосля.
Д у н я ш а
Не будь того, ты к нам бы не явился
И о тебе не ведала бы я.
Великий князь, наверно, огорчился,
Когда ты отбыл в дальние края.
Ф ё д о р
Дядьёв да мамок вкруг него немало.
Меня, быть может, он уже забыл.
Д у н я ш а
А я б тебя вовек не забывала.
Сколь буду жить, ты будешь сердцу мил.
Ф ё д о р
Ты ведь давно сосватана, Дуняша.
С младых ногтей знаком тебе жених.
В селе невесты и не сыщешь краше.
Очей твоих весёлых озорных
Нельзя не заприметить среди прочих.
Д у н я ш а
Никитка Кочнев был мне женихом…
Да и теперь немало есть охочих…
Сын мельника Антип, а то Пахом…
Ф ё д о р
Как был?
Д у н я ш а
Да так. Убился этим летом
(Господь же его душеньку спаси):
Упал с коня в ночном. Святым обетом
Я год решилась батюшку просить,
Дабы сватов к нам в дом не засылали.
Ф ё д о р (крестится)
Господь же его душу упокой.
Нам свыше все ниспосланы печали,
Да жить негоже нам одной тоской.
Сцена четвёртая
Прошло ещё шесть месяцев. В горнице Ф ё д о р и Д у н я ш а.
Входит С у б б о т а.
С у б б о т а
Пришла пора нам с гостем распрощаться.
Пришёл обоз, и завтра поутру
Тебе сподручно, Фёдор, с ним податься,
Хоть это мне совсем не по нутру.
Душа твоя величием богата,
В смирении своём не лицемер,
Ты стал для нас для всех милее брата,
В трудах земных, в молитве – нам пример —
Ты прост и ясен, многомудр и крепок.
Таким хотел бы видеть зятя я.
Коль ладишь что, то ладишь без зацепок.
Да не про нас такие-то зятья.
(П р од о л ж а е т, к а к б ы с п о х в а т и в ш и с ь)
А может, на второе лето с нами
Останешься. Дуняша подросла,
Чего решать с другими женихами,
Она с тобою не узнает зла.
Она хоть дочь крестьянская, да парой
Тебе желанной станет. Погоди,
Я подмогу. Мужик я, чай, не старый.
Не знаешь ведь, что будет впереди.
Она в тебе души своей не чает.
(С у б б о т а смотрит вопросительно на Ф ё д о р а. Ф ё д о р, приложив руку к сердцу, низко кланяется С у б б о т е, а затем Дуняше)
Ф ё д о р
Простите же меня, коль в чём не прав.
Меня ведь расставанье огорчает
Не меньше вас, но я избрал устав
Монашьей жизни и пути обратно
Мне нет. Дуняшу же люблю как брат.
За вас молил я Бога многократно.
Простите, ежли в чём был виноват.
С у б б о т а
Коль выбор твёрд, то силой не удержишь.
Прости какой и наш тебе укор.
На озеро схожу, проверю верши.
К отъезду твоему вернусь на двор.
(Уходит)
Д у н я ш а
Прошу тебя, останься, Фёдор, с нами,
Не уходи из нашего села.
Ты лучший между здешними мужами,
И я с тобою рядом весела.
Ты мне желанен стал тотчас, как только
Введён был в дом наш батюшкой моим.
Теперь же сердцем всем, и мудрым толком,
И всей душою мною ты любим.
Возьми меня женой, ведь ты же любишь
Меня. А я-то как тебя люблю.
Другую взяв, меня ты не погубишь
Останься только… я и то стерплю.
Меня возьмёшь – покорною женою
Тебе останусь до скончанья дней.
И будем жить: тобою я, ты мною,
И даст Господь нам толику детей,
И дом поставим – батюшка поможет —
Хозяйство справно заведём при нём.
А ежели тебя сумленье гложет…
Останься только… я к тебе в наём
Пойти готова. Только б любоваться
Твоею статью, добротой твоей,
Твой взор ловить, и им же согреваться
И слышать рокот ласковых речей.
Ф ё д о р
Ох, милая разумница, Дуняша.
Ты и права, и вместе неправа.
Я дал обет, и уж налита чаша,
И я уж пью. И все твои слова
Мне душу жгут, но не могу ответить
Взаимностью на чистый твой призыв.
Признаюсь: не хотелось бы мне нетить.
Я был бы лжец, живые чувства скрыв.
Люблю тебя я всей душой, не скрою,
К несчастию, Дуняша, моему.
Была ты мне до сей поры сестрою,
Так будь же ею, не влеки во тьму.
Дай я с тобой на горестях поплачу,
Мой путь иной, давным-давно иной.
И поступить не вправе я иначе.
Обитель Божья будет мне женой.
Д у н я ш а
Тогда никто моим не станет мужем.
Пойду в обитель сестринскую я.
Коли не мне, а Господу ты сужен,
Уйду и я в те горние края.
Ф ё д о р
Меня коль любишь, следуй же совету,
Что дам тебе я: не бросай отца
И мать. Не уходи за мной со свету,
Не отрицайся брачного венца.
Д у н я ш а (рыдая)
Другого, кем бы ни был, не хочу я…
Чем жить с нелюбым, лучше умереть!
Ф ё д о р
Не плачь. Минуют дни, тебя врачуя,
И снова будешь и плясать, и петь.
Так обещай же следовать покорно
Моим советам. Бог тому судья.
Приходит срок, и прорастают зёрна,
И в путь стремится новая ладья.
А я за вас за всех молиться буду.
И ты молись, Дуняша, обо мне.
Не огорчай. Молитва – это чудо.
Муж будет счастлив при такой жене.
Так обещай же твёрдо.
Д у н я ш а (всхлипнув)
Обещаю.
Ф ё д о р
Вот так-то лучше, так-то веселей.
А я пока с иными попрощаюсь.
А ты меня в молитве пожалей.
Часть вторая
Действие первое
Сцена первая
1566 год. Александровская слобода. В царских покоях беседуют И в а н IV и его ближайший сподвижник князь А ф а н а с и й В я з е м с к и й.
И в а н IV
Ослушался нас Герман9. Повеленья
Не выполнил. Не захотел принять,
Не взял над паствой нашей попеченье,
А стал царю перечить и пенять.
Таков ли нам митрополит потребен?
Сослать в обитель строгую его!
И там о нашем здравии молебен
Читает пусть. И всех до одного,
Кто был ему послушен, взять на дыбу.
В я з е м с к и й10
А кто же будет нам митрополит?
И в а н
Достойного сыскать мы не смогли бы
Средь всей их братьи, что меня и злит.
Сэр Ченселор11 – тот аглицкий купчина —
В свой час об их мне сведал короле12:
Он государь, и вместе – благочинный,
И аглицкой той веры на челе.
Монастыри свои в правах урезал,
Всё злато их в казну свою забрал;
Мол, коль монах, тебе нужна аскеза,
И будь по вере беден ты и мал.
И нынче Лизавета-королева
Обычай тот сумела сохранить.
Она всему глава – затем и дева:
Ей замуж неподобно выходить.
В я з е м с к и й
И нам бы завести то не мешало.
Чай, еретик-то аглицкий не врёт.
И в а н
В опричнине попробуем сначала…
Да чувствую – взбунтуется народ.
В я з е м с к и й
А нет ли средь игуменов достойных?
Обителей немало на Руси
Богатых, и обширных, и спокойных.
И в а н
И то ведь правда. Скоро расспроси…
А впрочем, нет. Расспрашивать не надо.
Есть мних13, который сможет то поднять.
Он упасёт и пастырей, и стадо.
Он строг, разумен и негож пенять.
В я з е м с к и й
О ком ты, государь? Ужо я знаю
Игуменов московских. Среди них
Немало добрых пастырей, да бают:
Мягчает в граде стольном всякий мних.
И в а н
И то… Мне люб игумен соловецкий,
Тот славный стольник, что пропал тотчас,
Когда казнили Колычевых. В детской
Меня берёг он. я, разгорячась,
Его бранил, бывалочи, неловко;
Он на меня сердиться не хотел,
И разуменьем добрым и сноровкой
Был мне по нраву он. И я, пострел,
С ним в шахматы не раз играть садился;
Ужо в игре он этой был хорош…
Потом гляжу: вона́где объявился.
Быв на Стоглаве, был ко мне он вхож14.
Я отпустил тогда его с дарами
И помогал, чем мог, до сей поры.
И вскоре под полночными ветрами
Восстал храм-крепость – вот где те дары.
В я з е м с к и й
Но он из рода Колычевых будет.
Они радеют братцу твоему
Владимиру Андреичу15, Иуде…
И в а н
Я волю так. А значит, быть тому.
Отправите посланников с поклоном,
Не мешкая. Чтобы на всём пути
Его встречали колокольным звоном.
Он будет слово Божие нести
И паству этим словом обнадёжит.
А то, что он из Колычевых… Пусть
Все знают нашу милость. Нам негоже
Чураться верных слуг. Ведь я тружусь
Державы ради. А Филипп – не то же?
Державник он. Мне преданный слуга,
Он, думаю, делам моим поможет.
А там сведём державы берега.
Действие второе
Сцена первая
1566 год. Соловецкий монастырь. Келья Ф и л и п п а – игумена Соловецкого монастыря (до пострига – Фёдора Степановича Колычева). Ф и л и п п молится, стоя на коленях перед образами. Входит и н о к – келейник умирающего старца С п и р и д о н а, до пострига – Сильвестра16.
И н о к
Тя Спиридон зовёт. Пойдёшь ли отче?
Вот-вот погаснет свет его очей.
О жребии твоём счастливом хочет
Он молвить слово.
Ф и л и п п (поднимаясь с колен)
Время – казначей
Бесстрастный. Нас ссужает скупо днями
Счастливой жизни, чтобы взять потом
И нашу жизнь, и всё, что было с нами,
В свой вечный схрон. А где-то под крестом
Останки наши бренные истлеют.
О, мудрый старец, отче Спиридон,
Сильвестра помня, все тебя жалеют.
Пока ты был, в державе жил закон.
(Обращается к к е л е й н и к у)
Иду немедля, чтоб утешить душу,
Пред вечностью готовую предстать.
Указ царёв я этим не нарушу,
Да и душе сей вскоре не страдать.
Сцена вторая
Келья С п и р и д о н а (Сильвестра). Старец покоится на ложе. Входит Ф и л и п п.
С п и р и д о н (говорит слабым, но твёрдым голосом)
Я ждал тебя, Филипп. Узнал от братий —
В митрополиты царь тебя зовёт.
Мой пробил час, и мне грешно скрывати
То, что меня так много лет гнетёт.
Ф и л и п п
Знай, сыну твоему я весть отправил.
Мы ждём его уже который день.
Обители Онфим твой в дар оставил
Одну из ваших справных деревень.
Я чаю, он тебя ещё застанет.
И ты, смотри, покуда потерпи.
С п и р и д о н
Душа юна, а плоть вот-вот завянет,
Хоть медли жизнь свою, хоть торопи.
Ты был приставлен к отроку Ивану,
Я молодым царём его знавал.
Нрав государев был не без изъяну,
Теперь же бес его околдовал.
Ф и л и п п
Наш государь взыскует утешенья
Средь дел державных. Оттого меня
Зовёт к себе, чтоб не было смущенья
В народе. Не моя ли то пеня?
Его же я ослушаться не в силах.
С п и р и д о н
Он к истине неправедным путём
Стремится. Можно ль, можно ль на могилах
Невинных жертв поставить крепкий дом?
Построить нерушимую державу,
Где счастлив будет, кто бы он ни был?
Как сохранить величие и славу,
Коль честь и славу ближних истребил,
Раздрав надвое собственное царство.
Как разоряя подданных своих,
Обресть богатство. Можно ль чрез фиглярство
Восставить правый суд. Совсем затих
Глас правды и нельстивого совета?
И земщина с опричниной17 – враги?
А испоместный18 наг, и чернь раздета,
С кого взыскать державные долги?
Сомненьями пустыми одержимый,
Он истине путь лживый предпочёл.
И лестью шептунов своих даримый,
Разрушил борть, и закурил всех пчёл.
Но шершней злобных при себе оставил.
Опричники безумием своим
Готовят крах его царёвой славе,
И смуты призрак явится за сим.
Ф и л и п п
Пока делил он с Избранною Радой
Заботы о величии страны,
Высот немалых этой цели ради
Достиг, избыв пороки старины.
Дал укорот он местничеству строгий
Приказы обустроил, свод един
Законов дал Руси19 и встал на ноги
Он твёрдо как могучий властелин.
Границы царства далеко раздвинул.
Стяг веры православной водрузил
Во станах агарянских20. А повинных
В изменах слуг своих, коль поразил —
На то он царь, чтоб не терпеть измены.
Князей удельных вправе он унять.
Но без расправ ужасных, постепенно,
Не изводя под корень в царстве знать.
То истина для царствия любого,
Чтоб был властитель строг и справедлив.
А что невинной крови много… Слово
Я молвлю пред царём. я не стыдлив.
С п и р и д о н
Что истина, коль к ней кривы дороги?
Повдоль же псы и морды их в крови.
И множатся по царству перелоги21?!
И всяк бежать из царства норовит!
Когда предстанешь пред царёвы очи,
Моли его, Филиппе, об одном:
О единенье двух державных отчин —
Да будет царство как единый дом.
Да не казнит он слуг своих вернейших,
Клеве́там злобным хода не даёт.
Пусть бережёт и бо́льших, и малейших,
Иначе царство русское умрёт.
Мой близок час. Те книги, что Онфимом
Мне присланы, обители дарю.
Скучаю я о сыне о любимом…
Прости меня. Ступай теперь к царю.