– Не торопись, ты скоро, мой мальчик, – за последнее время Вернеру почему-то понравилось так называть своих помощников, – все поймешь. А пока установи за ними наблюдение. Знай их каждый шаг, о чем говорят. Но… не вздумай попасть им на глаза.
И вдруг Эренфрид взбунтовался. Он резко вскочил, грохнув сапогами о пол, отчего Вернер даже вздрогнул.
– Я – рыцарь, а не жалкий соглядатай, – заявил он.
Вернер, уже пришедший в себя, усмехнулся.
– Ты знал, зачем мы едем?
Тот кивнул.
– Знал! И не представлял себе, что поиск может предполагать и другое? Как ты думаешь, почему у нас находится графиня с детьми?
Эренфрид, Вернер это почувствовал, стал что-то соображать. Горячность его таяла на глаза.
– Я тебе скажу, – Вернер вышел из-за стола и подошел к нему, – если мы ее не найдем, орден наш не протянет и двух десятков лет!
Такое высказывание Вернера шокировало Эренфрида. На какое-то мгновение он потерял дар речи.
– По… Почему? – наконец произнес он.
– А потому… – Вернер вернулся на свое место. – Я хочу тебя спросить: за счет чего живут государства? – сказав, он склонил голову, на его губах застыла издевательская улыбка.
– Ну… как… живут…
– Да, живут: за счет войны, победной войны, чтобы побежденные платили дань или торговли, на худой конец. Скажи мне, кого мы можем одолеть, чтобы за их счет жить: русских? Нет! Литовцев? Нет! Поляков? Нет! Немцев? Нет! Никого, слышишь, как бы мы не старались, одолеть не можем. Это показали годы наших войн. Тогда что, ты прикажешь заняться торговлей. А? Рыцарь?
У того голова упала на грудь.
– Не все так плохо, – голос Вернера изменился, стал каким-то уверенным, – мой мальчик. Если мы найдем чашу, все будет по-другому. Иди и ищи.
Эренфрид поднялся и побрел к дверям…
У Пожарэна и его друзей работа по поиску чаши сдвинулась с места. Им удалось отыскать тщательно заделанный вход в подземелье. Когда они вошли туда и прошли расстояние, которое позволял попадающий туда дневной свет, их встретила прохлада, затхлый воздух, пропитанный гнилью и еще какой-то гадостью.
– Нужны факелы, – подсказал Жак.
В этот день они больше не работали. Вернувшись на стоянку, принялись за факелы. Что бы они делали без Жака! Хитрец сразу об этом не сказал, но топленого жира взял в достатке.
И вот вновь они на месте. И опять удивил Жак. Все увидели у него на плече моток бечевы.
– Это зачем? – подивился Кобылье.
– Увидите! – загадочно ответил тот.
Развалив замаскированный вход, они вошли вовнутрь. Вскоре пришлось зажигать факелы. Кое-где кровля обвалилась. Приходилось на животах пробираться по упавшей породе. Затем попали под сильный капеж. Пока пробирались, промокли до нитки. Еле спасли факелы. Миновав водную завесу, этот таинственный ход неожиданно разветвился на три выработки. Вот здесь-то Жак, забив в стену железяку, привязал к ней бечеву. Дальше шли, распуская ее за собой. Они тщательно осматривали и обстукивали каждый сажень, ища какое-нибудь укрытие, нишу. Но все было напрасно. А дальше проход, по которому они шли, стали пересекать другие. Заблудиться здесь было легко. Зайдя в один поворот, они наткнулись на человеческий скелет. Кто это был? Теперь уж не узнать. Одежда давно сгнила, цепей ни на ногах, ни на руках не было.
Сзади внезапно что-то загремело. Все замерли. Чего греха таить, стало страшно: а вдруг перевалило проход так, что и не выбраться. Видать, об этом подумали все. Жак вызвался посмотреть. Все ожидали его, затаив дыхание.
– Ничего страшного, – сообщил он.
Невольно у всех вырвалось:
– Ух!
– Слушай, – Пожарэн обернулся к Роберту, – ступай-ка назад. Куда ты с больной рукой. Видишь, что творится.
– Неет! Я друзей не бросаю, – ответил тот.
В этот день они обследовали все выработки, которые позволила их бечева.
– Завтра надо нарастить, – объявил Жак.
Когда вышли на божий свет, солнце уже нежилось на пышных ветвях букового леса. Чумазые, взмокшие, усталые, голодные, вернувшись к себе, они переоделись в сухое, наскоро пожевали и завалились спать.
Незаметно пробежало полмесяца. Результат – несколько скелетов, проржавевшее оружие да шишки и синяки от отваливающейся породы. Все выработки в этом входе они вроде обошли. Теперь надо было искать следующий вход. Работа так захватила их, что Роберт, к стыду,, подзабыл о жене, где она, вернулась или нет домой. И только в наступивший перерыв он вспомнил о своих домашних делах.
– Я с вами совсем закрутился. Нет мне прощенья. Если Изабелла бросит меня, такого мужа, правильно сделает, – со смехом объявил он друзьям.
– А еще ты забыл, что ты капитан мушкетеров. Рука прошла и тебе надо являться к королю.
Роберт серьезно задумался. Но молчал.
– Знаешь что, – к нему подсел Кобылье, – езжай-ка ты домой. Действительно, тебе надо являться к королю и жену повстречаешь. А мы тут без тебя, так Жак. – Он повернулся к нему.
Жак кивнул.
– Вот видишь.
– Правильно, Андрей, ты говоришь, – поддержал его и Пожарэн, – давай собирайся, а мы пока действительно без тебя обойдемся.
Роберт задумался.
– Ваша светлость, – обратился к нему и Жак, – ваши друзья сказали правду. Езжайте.
Роберт вздохнул:
– Я понимаю, ехать надо. Но не могу бросить друзей.
– Друзья все понимают и говорят тебе: езжай! – чуть не в голос проговорили они.
– Ну смотрите…
На следующий день, отказавшись от провожатых, он ускакал, крикнув им на прощание:
– Я постараюсь поскорее вернуться.
Глава 4
Первые шаги Вольфа понравились бы шефу, если бы он смог их увидеть. Хорошо вооруженный, сбитый, он производил неплохое впечатление. К тому же на первых порах жесткие требования Вольфа выполнялись наемниками безукоризненно. Он приучил их не задавать ему вопросов.
– Я плачу вам деньги, а вы делаете то, что мне нужно. Кто не выполняет мои требования, не получает деньги.
Не обошлось и без маленького инцидента, который имел большие последствия. Один из них было взбунтовался, когда Вольф запретил им пьянствовать.
– Я трачу свою деньгу, и ты мне не указ! – заявил тот, когда Вольф застал его в таверне.
– Пшел вон! – процедил Вольф.
Но наемник ядовито усмехнулся.
– Че ты мне сделашь? – бросил тот, демонстративно кладя руку на рукоять шпаги.
Вольф, разъяренный таким поведением, схватил его за шиворот и, как котенка, выбросил на улицу. Разъярился и тот. Обнажив шпагу, он бросился на обидчика. Он был неплохой фехтовальщик. Но Вольф долго не церемонился и проткнул его своим ловким выпадом. Это видели многие и поняли, что их вожак шутить не умеет, да к тому же отлично владеет оружием. И больше никто не пытался нарушить его указания.
Осторожный в военных делах, он подходил к замку Буа, как рысь к своей жертве. Вольф для этого нанимал местных проводников, которые вели его отряд лесными тропами. Замок они увидели под вечер. В лучах заходящего солнца, на вершине холма он производил своей строгостью, высотой зубастых стен, круглыми глазастыми башнями, словно стражами, довольно тягостное впечатление.
– Никак нам его брать? – спросил кто-то из подъехавших воинов, видя, как Вольф внимательно его рассматривает.
– Что, уже испугался? – грубовато-насмешливо спросил Вольф.
– Да мы не такие брали, – отъезжая, обиженно ответил тот.
– Посмотрим, посмотрим, – как бы про себя проговорил Вольф и, повернувшись к отряду, крикнул: – Всем в лес. Костров не жечь!
Аббат деревушки Мутье, что в двух лье от замка Буа, помолившись, укладывался на боковую. На улице давно стемнело, и он, задув свечи, только приподнял толстый шерстяной покров, чтобы нырнуть под него и насладиться его теплом, как в дверь кто-то постучал.
– Кого ето принесло? – произнес аббат, одевая разношенные чувяки. – Кто? – осторожно спросил хозяин.
– Я, святой отец! – Голос был знаком.
Аббат открыл дверь. Перед ним стоял Пьер, его прихожанин.
– Что случилось, мой друг? – тихо, чтобы не разбудить своих, спросил аббат.
– Да я, святой отец, пошел по грибы, их ноне много уродилось, и я…
– Да ты по делу, по делу! – перебил его аббат, боясь, что пройдет сон и тогда ему мучиться до утра.
– Да я… тово… их собираю, слышу вдруг шум. Я присел за куст.
А тут гляжу, мимо меня много люда проходит. Да все мужики вооружены. Я потихоньку за ними. Так вот, они подошли к замку Буа и дальше не пошли. А ночуют в лесу. Кабы…
– Ладно! – перебил аббат. – Утром, на зорьке собирай мужиков.
– Ага, ладно. Я пошел.
– Иди! – ответил аббат.
Заснуть в эту ночь аббат так и не мог. Долго ворочился. Несколько раз молился, но сон упрямо не шел. С петухами он поднялся. Мучила одна мысль: «Не уж на замок хотят напасть?» Ему сказывали, давно это было, один граф пытался его взять…
С петухами поднялся и Вольф. Приказав людям быть готовыми ко всему, он направился к замку, прихватив одного наемника. Не рассеющаяся темень, смешавшись с утренним туманом, прятала землю размашистым покровом. Ворота замка были закрыты. «Ишь, – подумал Вольф, – по-прежнему осторожничают».
– Стучи! – приказал он мужику.
Тот послушно соскочил с коня и постучал в ворота. Через какое-то время сверху раздался бабий голос:
– Че надоть?
– Да мы… заблудились. Сбились с дороги. Всю ночь проблукали. Еле стоим на ногах. Впусти, родная, нам бы отдохнуть. Мы заплатим.
– Проваливайте. Вон дорога, по ней идите. Тама деревня. Они и накормят и спать уложат.
– Покажи, где та дорога!
Баба высунулась из проема:
– Да вон…
Стрела ударила ей в грудь. Та, ойкнув, сползла на проход.
– Быстро наших, – приказал Вольф.
Вскоре вся его шайка-лейка собралась за спиной предводителя. Он окинул их взором. Все были в сборе. Тогда он отвязал суму, притороченную к седлу, и достал из нее веревку с трезубцем на конце. Спрыгнув с лошади, он подошел к стене и кинул трезубец на стену. С первого броска трезубец за что-то зацепился. Чтобы проверить это, он дернул веревку. В этот момент за стеной ударил колокол. Вольф опешил. А колокол бил и бил, поднимая людей. Тогда он понял, что этот звон не его рук дело и надо быстрее подняться наверх и открыть ворота.
Промедлил Вольф, промедлил. Потерял драгоценный момент. На звон колокола бежали люди. Садовник, подбежавший к воротам, увидел сторожиху, из плеча которой торчала стрела. А она, как в забытье, все била и била. Садовник бросился наверх. И вовремя. В проеме меж зубьев мелькнула чья-то голова. Топором, который он схватил, выбегая на звон, он успел рубануть по веревке.
Вольф оборвался и крепко хряснулся задом о землю. Еле поднявшись, он приказал ломать ворота. Зря он сразу не посвятил шайку в задуманное дело. Ломать ворота, легко сказать, а чем это делать? Руками? Помог один умелец. Он срубил дубок, толщиной в руку. Обрубил его, сделав палку, привязал ее к веревке, отошел подальше от ворот и забросил наверх. Бросок оказался удачным. Защитников подвело то, что они собрались вокруг раненой бабы со своими советами и упустили стену.
Несколько человек успело подняться. Кто-то заметил их на стене.
– Эй! – крикнул он. – Глядите! – и показал на этих молодчиков.
– Графа, графа кричите! – заорала толпа.
Графом здесь звали Романа. Временная хозяйка замка, герцогиня де Клемен, очень старалась угодить этому молчуну-медведю, как про себя звала его. Она часто лично готовила для него разные смачные кушанья. Вчера вечером она накормила его запеченным зайцем, смазанным салом. К нему приготовила соус с чесноком. Затем пирог с рубленым мясом и луком. Запивал он все это сладким разведенным медком. Так что, спал он как убитый после такого застолья.
Герцогиня первой в доме услышала тревожный звон колокола. Ей уже приходилось, когда она одна хозяйничала в замке, одевать боевую форму. И теперь она была у ней под рукой. Быстро одевшись, проходя мимо дверей молчуна, она стукнула несколько раз. Но, не дождавшись ответа, махнула рукой:
– Ладно, сама управлюсь!
Когда она выбежала во двор, там уже шла настоящая рубка. Она увидела, что ее жильцы защищают ворота от нескольких человек, нападавших на них. Не раздумывая, Бланка ринулась в бой. Ее появление вдохновило оборонявшихся. Они уже стали нападавших оттеснять от ворот, но те, получив помощь в несколько человек, вновь перешли в наступление. Помощь нападавшие получали постоянно, а ряды оборонявшихся редели.
И тут опять вспомнили о графе. Один раненый, зажимая рану, доплелся до кровати Романа и разбудил его. Увидев перед собой раненого человека, он понял все. Его словно кто-то подбросил. Моментально он ринулся на помощь. Издав воинственный клич, отчего нападавшие даже приостановили нападение, он, как лев, напал на них, разя направо и налево. Силу придавало ему то, что он видел, как нападавшие почти пленили герцогиню. Он расшвырял их с такой неведомой силой, что те бросились наутек. Кто-то из них в каком-то страхе подскочил к воротам и открыл задвижку. Скорее всего, он не думал сюда впускать своих, а видел путь к спасению. Но… дело было сделано, и банда ворвалась вовнутрь.
Своим падением Вольф испортил только все дело. Он, отличный боец, еле держал в руках шпагу. И вдохновлять своих мог только криком. Но и это действовало. Вольф видел, если не уложить этого волка, то все это «стадо» вряд ли их одолеет. И он направил своих на этого бойца. Но тому казалось, что не он является главной добычей, а герцогиня, и защищал ее из всех сил.
Роману с герцогиней пришлось отступать. И вот они уже у крыльца. Воодушевлены приближающей победой, нападавшие усилили натиск. Один нападавший пробрался за спину Романа и, что было сил, замахнулся мечом на… герцогиню. Каким-то чутьем Роман ощутил опасность и, обернувшись, успел отбить этот удар. Герцогиня была спасена. Но оголенная спина Романа сыграла с ним злую шутку. Меч другого нападающего, скользнув по шлему, нашел слабое место в плече. За это Роман проткнул его шпагой. Силы оставляли его. Но он из-за всех сил держался. Собрав последние силы, он убил еще одного храбреца, отчаянно нападавшего на женщину. Но земля зашаталась под его ногами…
И тут вдруг в воротах раздался громкий глас, заставший нападавших обернуться. Они поняли, что на помощь защитникам пришли эти люди. Им оставалось только одно: прорваться. Не всем это удалось. Но удалось Вольфу. Он на этот момент забыл даже о своей боли. Герцогиня, послав за лекарем, не отходила от Романа.
Если перелистать листы истории назад, то можно прочесть, что что-то подобное уже было в этом замке. Вот на этой широкой дубовой кровати лежал когда-то простой русский парень, в жилах которого, не зная того, текла княжеская кровь. Здесь встретил он свою любовь, пройдя через муки ада. Также здесь, на этой земле, спасали владельцев замка крестьяне, которые видели в своих хозяевах людей, а не жадных вымогателей. Неисповедима судьба божья.
Роберт мчался, не жалея ни себя, ни коня. А гнало его вперед ощущение какой-то беды. Но где она… было непонятно. И все же он склонялся, что не все ладно в его замке. И вот уже знакомые места. Браво! Он почти дома. Какой-то день пути, и он обнимет свою дорогую Изабеллу, прижмет к себе ненаглядных детишек.
Его остановила раздвоенность дороги. Ехать по правой – дальше, но надежнее. Мосты отслежены. Встречается и жилье. Мало ли что может случиться. Конь, вон, бедный, как под дождем побывал. Левая – короче, но… «Нет, еду по правой» И он, чтобы дать роздых коню, пустил его иноходью.
Столько времени не спавший, он задремал и видит сон, будто кто-то его догоняет.
– Капитан… – доносится до его сознания.
Что это, сон или явь? Не может он понять.
– Капитаннн, – кто-то трепет его за плечо.
Открывает глаза… Мушкетер. Роберт трясет головой, чтобы прогнать сон. Он не хочет видеть никаких мушкетеров, только Изабеллу…
– Капитан! Да остановитесь вы!
Вновь открывает глаза. Нет, это не сон.
– Капитан, повеление короля, – и протянул ему свернутый в трубочку приказ.