К моменту описываемых событий те остатки русского народа, что некогда составляли костяк империи, уже поняли всю пагубность власти. Но поздно. Опоздали с прозрением. Власть успела заменить коренное население всех крупных городов мигрантами из средней Азии. Теперь в Москве в любом вагоне поезда можно было легко узнать случайно затесавшегося коренного москвича. Он был там максимум один, скромно стоящий в уголке и читающий книгу с отрешённым видом. Остальные пассажиры галдели на разных языках, яростно пытаясь перекричать друг друга. Скалились в сторону белых девушек, которых с каждым годом становилось в общественном транспорте всё меньше и меньше. Девушкам ездить в метро давно уже стало небезопасно, даже в сопровождении мужчин. Понаехавшие с гор – ребята смелые, нападают стаями и никакой бокс или каратэ не помогут от удара монтировкой по затылку. Те, которые настоящие горцы – не такие. В горах вовсе не бывает плохих людей. У меня много друзей на Кавказе. И все они прекрасные люди – интересные собеседники, образованные люди, а уж какие гостеприимные, словами не описать. Но сбежали оттуда в Москву именно отбросы. Они не горцы. Они – позор своих народов. Сами москвичи разъехались в те места России, где ещё слышна была на улицах русская речь. Я, к примеру, удрал в Старый Оскол Белгородской области, где прожил шесть счастливых лет. А после перебрался в Новороссийск. Именно там, весной 2024 года, началась та история, которую я хотел бы Вам рассказать.
Итак, Новороссийск, март 2024 года.
Общаясь в Новороссийске с людьми, я неоднократно слышал о некоем месте, куда могут попасть только избранные, где люди обретают счастье. Правда в чём именно заключается то самое счастье, толком никто не знал. Ну, хотя бы потому, что никто из собеседников лично там не был и по слухам, никто из ушедших туда, обратно не возвращался. Слухи ходили разные. Я мало уделял внимания таким рассказам, понимая, что слухи могут быть пустыми или настолько искажёнными, что не стоит забивать ими голову. Но, вовсе не думать об этом таинственном месте, тоже было невозможно. Во-первых, потому, что среди рассказов об этом, то ли Дворце, то ли Санатории, то ли волшебной поляне в лесу, часто звучало слово Душа. Главное слово в списке моих жизненных интересов. Во-вторых, люди, с которыми меня сталкивала судьба, чаще всего были не пустыми болтунами и переносчиками пустых сплетен и новостей, а людьми живыми и интересными. И разговоры наши, как правило, носили характер научной или, с точки зрения официальных учёных, антинаучной беседы. Антинаучной потому, что официальная наука приучила нас к плоскому восприятию всего, что нас окружает. Многомерное мышление вытравлено ею из людей и всё, что не укладывается в плоскую модель сознания, отрицается, как не имеющее право на существование. Плоский безобразный алфавит, вместо азбуки, где каждая буквица имела образное значение, а то и несколько. Плоские математические примеры: «два умножить на два», вместо объемного «дважды два». Все эти, казалось бы, мелочи, сделали нас двухмерными. Плоскими как икона, заменившая объёмные статуи, изображающие Богов, принятые в древних временах. Восприятие объёмных образов притупилось и стало со временем атавизмом.
Жизнь постоянно и настойчиво сталкивала меня с людьми интересными, имеющими собственное мнение, не искажённое телевизором. И темы для разговоров, как правило, были гораздо глубже, чем обсуждение женских бюстов или результатов футбольных матчей. Даже не смотря на то, что со многими своими собеседниками я общался впервые, случайно сцепившись языками на берегу моря или в автомобильной пробке. Я быстро схожусь с людьми, если чувствую что наши Души не враждебны друг другу. Даже не так. Мне легко общаться с людьми, у которых есть та самая Душа. В наше время это настоящее сокровище, редкое и тщательно скрываемое от общества теми немногими, у кого она осталась. Но среди моих собеседников процент таковых был огромным. И это не удивительно. Каждый из нас притягивает к себе тех, к кому стремиться его Душа. Правило взаимного магнита. Оно работает вне зависимости от нашего желания. От нас с вами зависит только то, как мы распоряжаемся этой силой притяжения. Пользоваться результатами оной или как чопорный англичанин стоять и смотреть в сторону, пока нас не представили друг другу. Душу нужно уметь слушать. И поступать соответственно её желаниям и устремлениям. А чопорность оставим полудиким островитянам.
В марте на море хорошо. Лёгкие, в отличие от осенних ураганов, ветра приносят со стороны моря забытые за время зимней спячки запахи свободы. Свободного плавания, свободного полёта, свободы от бытовых проблем. Запахи доступные лишь свободному человеку, на время отпуска позабывшему о работе, о суете городов, о политических пристрастиях и религиозных обрядах. Обо всём, кроме самого моря, куда он стремился целый год и теперь наслаждается каждой секундой своей свободы от быта. Но в марте таких счастливчиков на курортах почти нет. А сам запах моря напоминает местному населению о скором наплыве отдыхающих местным жителям. Само море ещё не затягивает нырнуть и поплыть – холодновато. Хотя и зимой находятся отважные индивидуумы, в прошлой жизни, явно бывшие настоящими моржами. Но и зимой море не отталкивает холодными ветрами. А скорее манит прогуляться по набережной. Помечтать о чём-то бесконечно прекрасном.
Это моя вторая весна в Новороссийске. И вот уже второй год я вижу её. Высокая, стройная девушка, в широкополой шляпе, гуляет по набережной каждый день. Гуляет подолгу. Никуда не торопясь и особо не глядя по сторонам. Лишь иногда поднимая глаза к небесам, она как бы парит на небольшой высоте вдоль берега моря. И всегда в полном одиночестве. Её шляпа не очень гармонирует с ярко-жёлто-чёрным платьем в пол, но в целом образ незнакомки прекрасен. Окна моей новороссийской квартиры выходят на новую набережную, очень удобную для прогулок. И всегда, когда я вечером смотрю на море из окна квартиры, я вижу её силуэт. Как раз с марта и до самых сильных октябрьских ветров.
Вот и сейчас она снова попалась на глаза. У меня в доме гость, с которым я за компанию вышел на балкон. Он покурить, а я продолжить наш разговор о династии Шереметьевых и их участии в смуте. Но, увидев прекрасную незнакомку, тема из истории уничтожения княжеской власти на Руси, перестала быть интересной. Я назвал её прекрасной незнакомкой, хотя никогда не видел её лица. Отсюда до набережной не так уж и близко, чтобы разглядеть черты. А подсматривать за дамами при помощи бинокля, я не приучен. Моветон, знаете ли. Но мне, почему-то казалось, что столь элегантная шляпа и платье, немного стелящееся по каменным плитам набережной, не может быть нарядом некрасивого внешне человека. По крайней мере, хотелось мне именно так представлять эту девушку, чтобы титул «прекрасной незнакомки» был ей в самую пору. Я понятия не имел, сколько ей лет и кто она. И как-то само собой вырвался вопрос:
– Что за девушка там бродит каждый день?
Мой собеседник был коренным жителем Новороссийска и моим соседом. Звали его Романом. Он трудился школьным учителем истории и очень переживал, когда я доказывал ему, что всё, чему он учит детей, сплошная неправда. Его исторические знания меня мало интересовали, но как оппонент он был интересен. Однако, его знание города и остальных наших соседей, мне пригождалось чаще, чем его познания в истории государства российского. Вот и сейчас я надеялся на то, что девушку на набережной замечал не только я. Конечно, учитывая, что дом наш относительно новый, вид на набережную не всегда был в его распоряжении. Но про девушку, как оказалось, он знает больше моего.
– Это наша городская сумасшедшая. Бродит по набережной уже несколько лет подряд. Ни с кем не разговаривает. Были попытки у ребят с ней завести разговор, но она лишь молчала и шла себе дальше. Ни привета, ни ответа. Ни слова никому. Были те, кому она сильно понравилась. Подкатывали и с цветами и с конфетами. Один местный бизнесмен даже на своём «BMW» на набережную въехал, чтобы произвести впечатление. Цветами закидал и в любви признавался, пока его полиция не увела в свою машину и увезла в участок, а «BMW» на штраф-стоянку. А она знай себе – смотрит в сторону моря и молчит. Даже ему ничего не ответила, лишь улыбалась в сторону моря.
– А почему сумасшедшая?
– Тебе мало того, что я сказал? Будет нормальный человек молчать всегда? И гулять вот так молча днями напролёт? Если бы хоть с кем-то заговорила. А то ведь совсем одна и молчит.
– Может быть немая?
– Нет. Интересовались люди – кто такая, да где живёт. Нашли соседей. Те говорят, что здоровается, значит не немая. И в магазин сама ходит, там говорит. А ещё говорят, что когда ремонт ей в квартире рабочие делали – так орала на них, что все этажи слышали. Особенно когда её рояль весь поцарапали, поднимая наверх.
– Ну вот, видишь. Общается когда надо, музыкой занимается, значит не сумасшедшая.
– А кто тогда? Вот, поди, и сам попробуй поговорить. И всё поймёшь. Не все у девки дома.
– А лет ей сколько, ну примерно?
– На вид немногим больше двадцати, а там кто знает? Я с ней близко не знакомился и даже не подходил. Мне такие сложные варианты не интересны. Я люблю девок простых, понятных.
– Интересная особа. Надо будет познакомиться.
– Запасись терпением. Сложно знакомится со столбом. Сигарета у моего соседа закончилась, и мы вернулись в квартиру, где нас ждала вторая часть спора об ополчении Минина и Пожарского и таких разных московских и костромских Шереметьевых, пытавшихся, но так серьёзно и не повлиявших на раздел сфер влияний во время смуты. Но мысль познакомится с прекрасной, в чём уже не было никаких сомнений, незнакомкой, настолько засела в моей голове, что я так и не рассказал своему учёному собеседнику об установленных мною фактах подтасовки официальной истории практически во всём, что касалось прихода к власти бояр Романовых. А уж до того, что позже произошла замена всей правящей верхушки на иноземцев, носящих ту же фамилию не по праву рождения, а лишь по документам, мы тем паче не дошли. В этот момент, слишком далеко были мои мысли от смутных времён. Хотя, на сегодняшний момент та смута многим кажется не самым плохим временем для русского человека на своей собственной земле. Так плохо живётся сейчас в этом страшном государстве, что и смута выглядит предпочтительно, вместе с продажными боярами, да поляками в московском Кремле.
Я не стал откладывать в долгий ящик идею познакомиться и, как только сосед покинул порог моего дома, стал собираться. Конечно же, я надел свой любимый костюм от «Манзетти», в котором давненько не щеголял. Бабочку и жилетку надевать не стал. Лишнее. Надел только сам костюм. И, конечно, свою любимую чёрную шелковую рубашку. Она была единственной вещью из одежды, которую я хранил много лет. Не могу её выкинуть, хотя видно, что вещь не новая. Купил эту рубашку в Индии ещё в 90-е, настоящий индийский шелк. В отличие от китайского, он мягче и легче. И так приятно касается тела, что чувствуешь себя совсем иначе, чем в любой другой одежде. Кажется, что взмахнёшь руками и взлетишь. Такая лёгкость от подобных вещей. А та пара маленьких пятен, что выдают её древность, в конце концов, под пиджаком не видна.
Тропа, выложенная декоративным камнем от моего дома до моря, приходила почти в самый центр широченной части новой набережной. Когда я подходил к месту, где ручеек моей тропинки вливался в реку набережной, незнакомка миновала этот перекрёсток и шла дальше в сторону южной окраины города, вправо от меня. Я не стал догонять её, а пошёл налево, как истинный ловелас. Также не торопясь, не отвлекаясь на осмотр редких прохожих и лишь изредка поглядывая на море. Встреча не должна быть навязчивой с моей стороны, это я уже понял из рассказов соседа. Дойдя до спуска к старой набережной, я развернулся и пошёл навстречу этой загадочной особе. Она, к тому времени, тоже шла в мою сторону. Волнения не было, я был в форме и полной боевой готовности. К тому же опыт покорения дамских сердец не утрачивается с годами, а лишь обрастает свежими решениями после анализа прошлых побед и особенно после редких поражений.
Между нами оставались не более семи-восьми метров, когда она, наконец-то, подняла свои глаза на меня. Блеснувший взгляд дал мне понять, что всё не зря. Собственно я никогда не сомневался в своей способности правильно подходить к дамам. С этим у меня никогда не было проблем. Отсюда и множество бракосочетаний и куча детей по всему свету. Но всё это было в далёком прошлом. С момента расставания с последней супругой, я потерял интерес к завоеванию женских сердец. Ну, мне так казалось, что потерял. На время, как показала жизнь и сегодняшний вечер.
Не сближаясь, я поклонился лёгким кивком головы, дама опустила на секунду глаза, отвечая, таким образом, на поклон, дабы не показаться невежливой. Большего я и не ждал. Замедлив шаг до почти полной остановки, я жестом левой руки указал на парапет, как бы предлагая даме постоять и посмотреть на закат, до которого оставалось не более получаса. Незнакомка не сразу, но всё-таки повиновалась, но смотрела при этом исключительно в сторону моря, не выдавая особого интереса к моей персоне и не показывая особой жажды общения. Как бы подчёркивая всем своим видом – ничего кроме заката не будет. Ага, конечно. Пошла бы ты стоять у парапета с тем бизнесменом на «BMW» или с местными гопниками, подумал я. А вслух небрежно спросил:
Что привело Вас на эту набережную?
– Я просто гуляю. А вас?
– Вы.
– Вот как? – в вопросе прозвучало разочарование. Я понял, что слишком рано выкладываю карты из рукавов. Одна ошибка могла стоить всей партии, но дама была в хорошем настроении. Повезло.
Поскольку я не стал развивать тему, неприятную собеседнице, а просто на время замолчал, даме пришлось отвечать на прозвучавший ранее вопрос.
– Меня сюда приводит море.
– И часто приводит?
– Почти каждый день.
– Не скучно?
– Нет, отнюдь. Здесь прекрасно и каждый день по-разному.
– Да, море не бывает скучным. Казалось бы, оно всегда здесь, на месте. Но всегда такое разное. Иногда успокаивает, иногда бодрит. А чаще всего заставляет мечтать.
– Меня оно отвлекает от суеты. И, да, позволяет думать о своём, не связанном с современным обществом, бытом, людьми.
– Не любите людей?
– Как сказать. Наверное, да, не люблю. Слишком много глупости вокруг. Пустоты в головах, меркантильности в желаниях, вранья в разговорах. Море – совсем другое дело. Им можно любоваться как самым искренним другом. Оно всегда показывает своё настроение. По нему видно, радо оно людям или готово поглотить всех, кто отважится дотронуться до его вод. Но оно прекрасно даже в своём гневе! Море не страшное. Оно завораживающе прекрасно.
– Это большой плюс воды, огня и вершины любой горы. Возможность смотреть и, не отрываясь думать о своём. Но ещё лучше для этого подходит пещера. Абсолютная темнота, абсолютная тишина. Только там можно услышать себя изнутри.
– Никогда не ставила перед собой такой цели. Мне достаточно познавать то, что вокруг меня. Мои собственные внутренности меня интересуют в меньшей степени.
– Досадно. Не понимая себя и своего места в Мироздании, трудно понять и само Мироздание, а тем более его действия и поступки по отношению к самому себе.
– Не думала об этом. Мне казалось, что познать то, что видишь, можно не изучая собственные глаза.
– Видимое можно увидеть. Можно услышать звуки. Но нельзя понять объём всего целого, не изучив то, из чего оно состоит. Мы – люди, часть Природы, часть Мироздания. И воспринимая себя в отрыве от остального Мира, мы обречены на непонимание многих процессов, происходящих вокруг нас. Те же глаза не видят всей картины, окружающей нас. Слишком узок их спектр восприятия. Кошки видят гораздо больше.
– Возможно. У нас дома была кошка, которая вечно пугалась пустого угла, как будто там кто-то был. Тогда скажу проще – только здесь мне хочется проводить время.
– Со стороны людям кажется, что всё наоборот. Что Ваша жизнь проходит мимо вас, пока Вы гуляете по этой набережной.
– Да, знаю, меня считают сумасшедшей. Но мне это не мешает. Как говорила Мерлин Монро: «Мне всё равно, что думают обо мне люди. Я о них вовсе не думаю».