В понедельник спали до обеда, а после обеда начались сборы. Сапёры собирали свои игрушки, аккуратно раскладывая их по ранцам и ящикам, безуспешно пытаясь подбросить кому-нибудь в рюкзак пару «вот подержи, она не тяжёлая» мин. Снайпер Зелёный (позывной) раскидал на одеяле свою СВД (снайперская винтовка) и любовно протирал то, что блестит и нежно смазывал то, что сопрягается. Он дышал на линзы оптики, нежно протирая её мягкой фланелькой, потом смотрел через оптику на окружающих и окружающие показывали ему… без стыда и совести. А остальной личный состав забивал рюкзаки консервами и боеприпасами. Шутка? – Минимум неделю без горячего. Давиться жиром говяжьей тушёнки, пропихивая его сухими и колючими, как рашпиль, галетами. Идём не полным составом. Двое наших прапоров (Китаец и Красный) в санчасти.
– Пряники жрут, салаги, – ревновал их к медсёстрам Боцман.
Оба «поймали» осколки от своей же мины во время последней охоты. Бывает и такое. Ничего, железки из них в основном повытаскивали, а те, что не достали, сами выйдут. Но пока мы без них, а это значит – нет одного снайпера и нет главного нашего миномётчика. Вот тебе и ответ на вопрос – брать китайский миномёт или нет.
Ждать или догонять?
В пять утра загрузились в два борта. По горизонту небо начало светлеть, проявляя чёрно-белые изображения далёких горных вершин. Но эта красота никого не интересовала. Привыкли. Мало кто по-настоящему спал, но практически все сидели с закрытыми глазами. Досыпали. Один только техник вертолёта – Колян, иногда позвякивал каким-то железом в хвостовой части машины. Скрипнула калитка пилотской кабины, в десантный отсек вывалился штурман Володя и, улыбнувшись, сказал:
– Подъём, бродяги! Васильич, готовность три минуты.
Парни, как по команде, начали шевелиться, потягиваться, не открывая глаз, искать руками лямки ранцев и ремни АКСов. В иллюминатор увидел, как на снижение пошла вторая «восьмёрка» (МИ-8). Высадка прошла штатно. По традиции присели перекурить. Курили, молча, глядя, как обе вертушки, поднимая два столба пыли и закручивая в свои «торнадо» мячики перекатиполя, медленно поднимались вверх. От точки высадки до места, установленной штабистами засады, – 5,5 километров. Нагрузились и пошли. Тяжеловато.
– Сразу чувствуется, что двух ишаков не хватает, – мудро изрёк Боцман, имея ввиду «жующих пряники» в санчасти, раненых прапоров.
Облегчившись, вертушки весело понеслись по пять минут назад утверждённому плану. А план у меня был такой. Вертолёты должны были таким стадом толстых коров на малой высоте, ревя двигунами и набирая скорость, пронестись по ущелью в визуальной близости кишлака. А потом, наводя шорох и привлекая внимание, уйти в сторону и километров через 7-8 демонстративно зависнуть минуты на три. Кто надо это обязательно увидит и кому надо обязательно стуканёт. А кому это всё в масть? Нам, пешеходам бедолажным!
Вышедшие двадцать минут назад дозором наши Зелёный и Донец сообщили по рации, что всё чисто, можно прибавить темп. По утреннему холодку идти было приятно, но тяжело. И почему-то всё время в горку. Невольно вспоминалось красивое название озера. Дюфферен! А вот интересно, караси в этом озере водятся? Может, удастся искупаться хотя бы ночью? Голяком. Интересно устроен человеческий мозг. О чём угодно, об утреннем холодке, озёрах, карасях в сметане, ночных голозадых купаниях, только не об этой «тонне» железа в ранце за спиной. Одно полушарие мозга вроде отвлекается, а второе говорит: «Шевелите ластами, дядя! Щаз сделают тебе бородатые бабаи и карасей в сметане и утку с яблоками в заднице!» Останавливаю движение и, сверяясь с картой, объявляю:
– Так. Пришли. Смотрим время. Время на переходе 3 часа 5 минут. Неплохо, пешеходы, неплохо. Боцман! Трое в дозор. Зелёного повыше. Офицеры, ко мне, остальным военным отдыхать, – бодренько сиплю я из-за недостатка слюны во рту.
Подволокли ноги Зверь и Шуба. Это мои, так сказать, господа офицеры. У старшего лейтенанта Шубина был самый толстый и тяжёлый ранец в группе. И не смотря на это, он вечно кому-то помогал, что-то волок на своих широченных плечах и не жаловался на трудности. Зверев тоже не жаловался, но никому не помогал, а наоборот, гнал всех впереди себя, замыкая колонну. Боцман сделал шаг в сторону, и я увидел прапорщика Хрущёва с красным от напряжения лицом, стоявшего за ним. Сбросив ранец, Боцман побежал расставлять дозоры, а за ним, тяжело топая берцами, покатился и Али Иванович. «Это хорошо, что на коротком поводке у Гриши пограничник-оленевод!» – подумал я.
– Слушаю мнения о позиции, – шмыгаю носом в сторону Зверя, надеясь на объективность.
– Говно позиция, – как положено зло и объективно говорит Зверь, сплёвывая рыжую от пыли слюну.
– Говно, – задорным эхом повторяет Шуба, сморкаясь тем же цветом.
Всплёскиваю руками и с укором смотрю на своих борзых господ офицеров. Спланированное штабными теоретиками место засады и правда никуда не годится. По склону горы – большая осыпь, причём камнями мелкой фракции. Ни укрыться, не замаскироваться, как следует. Кстати, если объективно, то о ней штабные могли и не знать. А широкая дорога и пологий спуск обочины, предполагает один из вариантов укрытия для моджахедов. Скатился с дороги и хоть живи там! Нет, рисковать я своими пацанами не буду.
– Ай-яй-яй! Штабные дядьки глазоньки не сомкнули, по картам пузиками ползали! Уже медальки друг другу на животики примеряли в счет будущих заслуг. А вы? Разгильдяи привередливые! Значит так. Привал пятнадцать минут. Отдыхать, оправляться, белы ноженьки мыть. А потом искать засидку будем.
Это было моей фишкой. На каждом большом привале длинных переходов заставлял своих бойцов ополаскивать ступни ног из фляг холодной водой, одевать чистые носки или мотать свежие портянки. Эффект был! Спадала отёчность и «отливала дурная кровь». Этот бесценный опыт мне привили ещё с курсантских времён наши инструктора по физической подготовке, вбивая в нас своими железными кулачищами азы военно-полевых правил и законов.
Часа через полтора нашли мы место, подходящее для засады. Небольшое совещание и народ разбежался зарываться, прятаться, маскироваться и «вить себе гнёзда» из булыжников и колючек. Навьюченные больше всех сапёры начали свою хитрую работу. Выделили им в помощь трёх бойцов для оперативности. Пацаны прыгали с камня на камень, как горные архары по верхней гряде, устанавливая мины-ловушки, растяжки, закольцовывая заградительный периметр. Ползали на пузе по тропам, маскируя контактные мины. Рисовали одни им понятные схемы минирования. Работу парни знали, и я их старался беречь и баловать. Скупым отеческим словом. Типа:
– Ма-ла-цы!
Свою СВД Красный брать запретил, пока он в больничке. Со спецом не поспоришь, я его понимаю, после чужих рук неделю пристреливать придётся. Из «резервного фонда» (трофей) достали свежую СВДешку. Без второго снайпера совсем не тот расклад, нарушается схема боевого порядка. Поэтому Шуба на время стал Красным. Этот парень мог заменить практически любого военного спеца. Как-то ради хохмы спросил его:
– А вертушкой сможешь управлять, Андрюха?
А он репу почесал и отвечает:
– Да, принцип то я знаю. Потренироваться надо. Я ж до училища Лётную школу закончил при ДОСААФе, 142 часа налёта имею на ЯК-52. Хотел в Чкаловское поступать, а Зверь в Рязанку сманил.
Объясню по поводу «разноцветных» позывных у наших снайперов. В группе два снайпера. Красный и Зелёный. Красный занимает позицию слева от предполагаемого движения противника, Зелёный – справа. Команды получают от командира или старшего по портативным радиостанциям. Всё просто. Шуба со своими людьми вошел в группу Зверя, которая заняла позиции на другой стороне ущелья вдоль основной тропы.
Пообедали, чем бог послал и начпрод выделил. Пока охотно. Два раза обошел все позиции. После первого раза понавешал оплеух и подзатыльников…
– Учишь вас, учишь…
Во второй раз… так закопались, что двоих пропустил. Не заметил. Поржали, конечно. Боец, наверное, весь мусор в округе собрал и на свою маскировочную сетку набросал. Очень реалистичная мусорка получилась. Конечно, похвалил бойца за находчивость.
– Ну, ты, Пятка, молодец! Прям, как индеец в засаде на ковбоев. Наверное, в отпуск хочешь? – шутил я со смыслом.
Я ж и говорю – шутил. Кто ж его отпустит доверчивого? Мы с Боцманом вдвоём воевать что ли останемся? А пацану приятно. В центре позиций «вил гнездо» радист. Для нас. Гнездо получилось удобное и с хорошим обзором. Оценил. В нём же и мне яйца высиживать неделю. Наврал и ему про отпуск. Понравилось, нужно взять на вооружение. Хотя какие отпуска? Выше всех аистом восседал Боцман со своим подопечным Али Ивановичем. Тот от него ни на шаг не отходил. Даже походка изменилась. Ходил, чуть сгорбившись, на полусогнутых ногах. И издалека был похож на миниатюрную копию Боцмана. Бойцы втихаря над ними ржали, незаметно тыкая в их сторону чумазыми от патронов пальцами.
Прошли первые сутки. Тишина. Вторые сутки начались с того, что на нас сверху посыпались камни. Мелкие, но много. Первая мысль: «Обошли, суки!» Ощетинились! Пронесло. Оказывается, метров 800 выше нас проходило стадо горных козлов. Зелёный жестами показал, что мог бы снять парочку рогатых на шашлычок. Но после того, как Боцман тоже жестами показал ему, что из него самого сделает мясное блюдо, интерес к белковому питанию потерялся. Третий день прошел в полусне. Разрешил спать днём по графику.
После обеда четвёртого дня наблюдали проход двух групп душманов в сторону пакистанской границы по 8 и 12 человек соответственно. Вооружение лёгкое и не у всех. С виду обычные дехкане. Все молодые пацаны в худой одежонке. Идут, спотыкаются, смотрят себе под ноги, а не по сторонам. Вояки, блин. Видно идут давно и издалека. Согласно инструкции, пропустили всех, замечены небыли. На пятый день мелькнула мысль: «…через пару дней домой». Ближе к ночи вызывает сосед:
– Гвоздь, в твою сторону змейка. 40+6. Пасут 25. Багеты, через 10.
Сей бред означал, что в нашу сторону идёт караван из 40 ишаков и 6 верблюдов. Сопровождение 25 человек. Груз, предположительно, РПГ и выстрелы к ним. У нас будут утром.
– Тебя понял Рыба, у нас террариум готов, – ответил я, поняв, что завтра предстоит работа по специальности.
Через пару часов Боцман вернулся из обхода. Из-за его плеча, встав на цыпочки, выглядывало луноликое лицо прапорщика Хрущёва. Слегка припылённый камуфляж, капля пота на носу и АКС на груди, как у Боцмана, придавали ему вполне военный вид. Не хватало пока только охотничьего азарта в глазах и железной фиксы во рту, как у его наставника.
– Ждём! – хищно ощерился старший прапор, блеснув металлическим клыком.
Наша линия засады была растянута на 100-110 метров по обе стороны тропы, то есть караван должен был войти на всю свою длину в зону поражения. Напрягало то, что груз у моджахедов серьёзный. РПГ – не игрушка и не пукалка китайская. Если замешкаемся или что-то пойдёт не так и, хотя бы человек пять из сопровождения возьмут в руки гранатомёты, – мало не покажется. Посечёт железными и скальными осколками. А посему валить нужно всех и сразу.
Чужая разведка
Звёзд ещё не было видно, но где-то за высоким склоном горной вершины уже пробился матово белый лунный свет. И небольшие пятна снега, на теневых сторонах склонов, заиграли вдруг, заискрили, соскучившись по вниманию.
– Гвоздь, я Зелёный, приём, – чуть слышно выдали наушники портативной радиостанции.
– На связи, – ответил я, отлично понимая, что «просто поболтать» снайпер вызывать не будет.
– Чуть ниже нас идут три «духа». По всему – разведка. Идут очень осторожно, через каждые пятьдесят метров останавливаются и осматриваются в бинокли. Сейчас дистанция – пятьсот метров. Мои действия? – практически одним словом-скороговоркой выпалил Зелёный, видно не отрываясь от оптики своего прицела.
– Зелёный, держи на прицеле первого духа, вторым и третьим займутся. Стрелять по моей команде и наверняка. Как понял? – отдаю команду, быстро соображая, что делать с этими разведчиками.
Наверняка это разведка идущего каравана, о котором предупредил наш сосед Рыба. О, как начали воевать пастухи! А разведка то «глубокая». Караван, когда ещё пойдёт, только к утру ждём, а эти уже шарятся. Учат их пиндосы, учат себе на голову.
– Боцман, слышал? Скрытно продвигаешься к Донцу, он ближе всех к тропе. После того, как отработает по первому духу Зелёный, тихо берёте второго и третьего. Точнее мне нужен живым второй. Как понял, морячок?
– Уже вижу Донца. Сделаем в лучшем виде, командир, – уже прерывисто сопел Боцман, по-собачьи на четвереньках перебегая от камня к камню.
Больше всего я волновался за снайпера. Быстро темнело. Увидит ли в нужный момент цель? Такого чуда техники, как ночной прицел для СВД, мы ещё не видели, хотя запросы делали каждый месяц. Обещали в первую очередь! Мои снайпера на это зло ухмылялись, внятно матерились и открыли негласную охоту на «импортных» снайперов-инструкторов, «упакованных» по последнему слову.
– На месте. Басмачей видим. Дистанция – сто пятьдесят, – шипит в микрофон Боцман.
– Понял. У кого из басмачей видишь рацию? – тоже шиплю я.
– У второго, только что с кем-то калякал. Тебя понял, Васильич, его оставляем. Ждём Зелёного, – выговаривая каждую буковку, шептал мне в наушники Боцман.
– Щёлкнешь, когда будут под вами, – кручу громкость рации на максимум, чтобы было слышно.
А дальше… А дальше целых десять минут ожидания. Стоят «духи»! Стоят и совещаются. Куда пойдут? Назад? Как там, Зелёный? Видит ещё хоть что-то? Молчит… Рация громко щёлкает… Ору в микрофон:
– Зелёный!!!
Дук! Хлёсткий, одиночный выстрел СВД. Дук-дук-дук… – повторяет эхо, отбрасывая звук от горы к горе, от склона к склону, уходя за поворот. Всё стихло. Как они там? Охотнички! Через десять минут слышу звук осыпающихся камней и громкий голос Боцмана:
– Шевели копытами, потерпевший! Чего смотришь? Я тебя тащить не нанимался, вставай, вонючка!
По еле заметной в сумерках тропе шли трое. Впереди Донец с тремя автоматами за плечами, за ним шатаясь, бесконечно падая и воя от боли, шёл чернобородый дух в тёплой пакистанской куртке с капюшоном. А замыкал группу Боцман. В руках он держал наш родной трофейный СКС (скорострельный карабин), прикладом которого подгонял пленного. У духа плетью болталась правая рука и из-под чёрной чалмы тонкой струйкой по шее текла кровь.
– Боцман, я же тебе говорил человеческим языком, – он живой нужен! – психанул я, встав во весь рост.
– Васильич, полуживой – тоже не мёртвый, – гоготнул этот костолом, – обученный оказался, падла. Вон смотри, – и боцман показал ровный, пропитанный кровью, длинный разрез на своей афганке от плеча до локтя, – пришлось руку вместе с ножиком того… отломать.
– Ладно, – успокоился я, – Донец, а что там с другими?
– Так всё нормально, командир. Первого Зелёный прямо в ухо… мы сначала с Боцманом и не поняли, куда он его… А потом увидели кровь из другого уха. А пока Боцман со вторым церемонился, я третьего успокоил. Вот автоматики китайские, даже по прикладам видно, что не родные «калаши». А СКС – наш, выпуска 1943 года ещё, грех было оставлять. А на Боцмана не ругайтесь, Васильич. Басмач говорящий и рация в целости и сохранности. Он вам за обезболивающий укол что хошь расскажет и сделает, – спокойно так, рассудительно доложил прапорщик Донцов. Вот попробуй, не зауважай его после этого.
– И ничего я не церемонился, – вдруг начал возмущаться Боцман, за шиворот затаскивая духа в моё «гнездо», – говорю ж, обученный попался, собака. Ну, что? Али Ивановича звать?
– Зови, Гриша, конечно, зови, – приготовился я «чинить» допрос с пристрастием, доставая из аптечки шприц-тюбик промедола, – надеюсь, тех двоих похоронили?
– Как учили, командир. Правда, без оркестра, – мрачно ответил Донец, выгружая в нишу под скалой «вязанку военного железа».
Увидев в моих руках обезболивающее и, поняв, что я здесь тот, кто принимает решение, басмач что-то быстро заговорил, не сводя измученного взгляда со шприца. Через несколько минут Боцман привёл Хрущёва и, как-то по-детски улыбнувшись, сказал: