6. Политические вопросы (мирный договор, статус Лиги Наций, предложения о всеобщем разоружении и др.).
Решением Политбюро ЦК РКП(б) была создана комиссия по подготовке к Генуе во главе с наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным. В нее вошли также Г. М. Кржижановский (председатель Госплана), Н. Н. Крестинский (полпред РСФСР в Германии[45]), Л. Б. Красин (торгпред и полпред РСФСР в Великобритании[46]), М. М. Литвинов (заместитель наркома иностранных дел), А. М. Лежава (заместитель наркома внешней торговли), А. А. Иоффе (председатель и туркестанского бюро ЦК РКП (б), и туркестанской комиссии ВЦИК), Г. Я. Сокольников (заместитель наркома финансов) и С. С. Пилявский (секретарь комиссии).
К конференции готовились очень тщательно. Например, Г. Чичерин писал секретарю комиссии С. С. Пилявскому: «Наша делегация должна будет иметь с собой памятные записки по всем вопросам, и к ним должны быть приложены материалы исторические, юридические и прочие. Необходимо, чтобы наши делегаты могли в любой момент положить на стол любой документ, требующийся для обоснования нашей позиции». Н. Н. Крестинскому, полпреду в Берлине, он поручает приобрести необходимую иностранную литературу по вопросам мировой политики, истории и права и т. п.
Продумывались не только политические, юридические и экономические вопросы, но также технические. Например, советской делегации нужна была надежная и оперативная связь с Москвой, особенно учитывая, что глава делегации (Ленин) находился за тысячи километров от Генуи. Еще 16 января 1922 года Председатель Совнаркома приказывал: «Тотчас найти лучших и вполне надежных шифреров, поручив им подготовить к Генуе самые надежные шифры (с ключами, меняющимися каждый день) на весь период Генуи».
Глава 3
Информация для советской делегации в Генуе
Подготовка встречных требований к Антанте
Оценка ущерба, который был причинен России в результате интервенции и торгово-экономической блокады со стороны бывших союзников, осуществлялась в рамках так называемой Комиссии Громана. Полное ее название – Комиссия по исследованию и учету влияния на русское народное хозяйство войны и блокады Советской России Антантой. Была образована при Наркомате внешней торговли постановлением Совета Труда и Обороны (СТО) 24 марта 1920 года. Ее председателем был назначен В. Г. Громан[47]. Позднее ее фактическим руководителем стал А. Г. Гойхбарг[48].
Об этой комиссии мало что известно. Приведем некоторые любопытные факты[49]. Вокруг Комиссии велись разные интриги. 7 сентября 1920 года Совнарком постановил, что к 5 октября вся работа комиссии должна быть завершена и все материалы сданы в Наркомат внешней торговли. 5 октября 1920 года Совнарком принял к сведению сообщение А. М. Лежавы[50] о том, что Комиссия ликвидирована.
27 ноября того же года в депеше Г. В. Чичерина Л. Б. Красину сообщается: «Восстановление Комиссии Громана Внешторгом и нами (Наркоматом иностранных дел. – В.К.) тормозится статистиком Поповым[51], который хочет участвовать. Совнарком его почему-то поддержал. Трения продолжаются. Надеемся вскоре пустить Комиссию в ход»[52]. Это депеша из архива Ленина. Он ее читал. Приведенный выше абзац подчеркнул, на полях очертил тремя линиями, а также поставил два восклицательных и два вопросительных знака.
Вот запись в журнале секретариата В. И. Ленина, которая датируется 14 декабря 1920 года: Ленин читает шифрованную телеграмму председателя советской торговой делегации в Лондоне Л. Б. Красина с просьбой прислать результаты работы комиссии под председательством В. Г. Громана по исследованию и учету влияния на все стороны народного хозяйства и общественной жизни Советской страны империалистической войны и организованной Антантой вооруженной интервенции и блокады. Ленин направляет телеграмму Красина А. Г. Гойхбаргу, занимавшемуся проверкой и завершением работы комиссии Громана, с запиской, в которой просит прислать ему проект ответной телеграммы Красину, предлагает примерный план ответа[53].
Видимо, в каком-то виде Комиссия продолжает существовать, но работает ни шатко ни валко. В письме Л. Б. Красина В. И. Ленину от 8 ноября 1921 года он эмоционально пишет о срыве работы комиссии Громана. Вот фраза из письма: «Из-за каких-то несчастных пайков остановили эту работу на полпути. Комиссия Гойхбарга все скомкала и сколько-нибудь убедительных данных не добыла, и теперь мы при переговорах окажемся с пустыми руками»[54].
В. И. Ленин в письме от 19 ноября 1921 года пишет Д. И. Курскому[55]: «Т. Курский. Красин очень боится, что работа комиссии Громана (размер наших убытков от интервенции) скомканы Гойхбаргом».
Д. И. Курский 21 ноября 1921 года сообщил Ленину, что материалы комиссии по определению убытков сохранены, находятся в НКИД и дорабатываются комиссией, созданной постановлением СНК 1 ноября 1921 года Курский предложил решением СНК назначить ответственным за хранение материалов С. С. Пилявского[56] и определить срок завершения работ комиссии – 1 декабря 1921 года.
На письме Курского имеется следующая надпись Ленина: «Горбунову. Поставить завтра, 22/XI, в СНК. 21/XI. Ленин». 22 ноября Совнарком заслушал доклад Д. И. Курского и принял его предложение. Отметим, что работа комиссии продолжалась и после указанной даты (1 декабря 1921 г.), т. к. материалы и документы продолжали поступать из разных мест.
На заключительном этапе к работе по оценкам ущерба был подключен Институт экономических исследований при Наркомате финансов РСФСР. Об этом мы узнаем из воспоминаний одного из участников Генуэзской конференции Н. Н. Любимова[57] (в статусе эксперта), который принимал активное участие в оценке ущербов в последние месяцы перед конференцией. Приведу фрагмент воспоминаний Н. Н. Любимова, имеющий отношение к работе по подготовке документа «Претензии России к государствам, ответственным за интервенцию и блокаду»: «Никогда не забуду, как в течение трех месяцев почти ежедневно возле моего дома раздавался звук автомобильного рожка: во дворе, в видавшем виды «Кадиллаке» меня ожидал С. С. Пилявский, помощник заместителя наркома иностранных дел М. М. Литвинова. Пилявский весьма педантично относился к своим обязанностям и, доставляя меня в НКИД (уже после переезда из «Метрополя» на Кузнецкий мост), передавал ключ от сейфа, где я находил материалы, прибывавшие со всех концов страны, об ущербе, причиненном народному хозяйству иностранной интервенцией и блокадой. Эти материалы необходимо было ежедневно (точнее еженощно) систематизировать и обрабатывать. Поступавшие из ведомств или с «окраин» новые данные требовали постоянного пересматривать все расчеты.
Ходом работы не раз устно и письменно интересовался Г. В. Чичерин. О. Ю. Шмидт, бывший в то время начальником Главпрофобра и одновременно членом коллегии НКФина, ведал Институтом экономических исследований. В этом институте мне было поручены руководство и координация всех подготовительных работ к Генуе, проводившихся в Москве (и в широком плане также в Петрограде). Когда я закончил всю работу по составлению «Контрпретензий России к державам, ответственным за интервенцию и блокаду», а также подведению баланса взаимных требований и долгов, О. Ю. Шмидт доставил меня в Кремль – на заседание Малого Совнаркома. Для доклада мне было предоставлено пять минут (председательствовал недавно скончавшийся юрист А. Г. Гойхбарг).
Позднее О. Ю. Шмидт рассказывал нам, что В. И. Ленин, которому Шмидт показал составленные мною таблицы подсчетов, одобрил. Таким образом, «Баланс взаимных требований…» был включен в состав важнейших материалов, комплектовавшихся для Генуи С. С. Пилявским и Б. Е. Штейном. В Генуе он был активно использован и в особенности пригодился на совещаниях 14 и 15 апреля 1922 года на вилле «Альбертис», где была частная резиденция главы британской делегации премьера Ллойд-Джорджа.
Наконец, подготовительная работа закончена. Документы упакованы. Чемоданы наполнены. Пора в Геную»[58].
Что касается основного документа «Претензии России к государствам…», то он был напечатан и представлен всем участникам Генуэзской конференции. Во введении отмечалось, что составителем этой работы являлся заместитель директора Института экономических исследований при народном комиссариате финансов РСФСР проф. Н. Н. Любимов. Ключевые положения этого документа мы приведем ниже.
О довоенных и военных долгах России перед «союзниками»
Советская Россия, как мы уже отмечали выше, крайне тщательно провела инвентаризацию всех тех внешних обязательств, которые возникли у России до начала Первой мировой войны и в ходе войны вплоть до 25 октября 1917 года, когда к власти пришли большевики. Обязательства возникали в результате получения царским правительством, а в период между Февральской и Октябрьскими революциями 1917 года Временным правительством различных кредитов и займов за рубежом. Учету подлежали гарантийные обязательства правительств того периода, а также обязательства по кредитам и займам, которые получали власти городов, государственные банки и т. п. Вся эта информация была представлена на конференции, и советская делегация была готова объяснять и обосновывать каждую позицию общего обзора по внешним обязательствам, возникшим до 25 октября 1917 года. Кстати, почти никаких внешних обязательств, созданных правительством Советской России, не существовало, поскольку Советское государство с конца 1917 года находилось в блокаде, в том числе кредитной.
Ниже приводим сводную таблицу внешних долговых обязательств, составленную на основе тех данных, которые были представлены на конференции.
Из общей суммы довоенного долга правительства Российской Империи (4.200 млн руб.) львиная доля приходилась на Францию – более 3 млрд руб. (свыше 70 %). Другими крупными кредиторами России были Голландия (450 млн руб.) и Великобритания (250 млн руб.)[60]. Другими кредиторами правительства Российской Империи были Швейцария, Бельгия, Италия. Обязательства по железнодорожным займам, гарантированным российским государством (975 млн руб.), были распределены между кредиторами трех стран (млн руб.): Франции (600), Великобритании (250), Голландии (125). Впрочем, по большинству других позиций внешних долговых обязательств России доля Франции как кредитора была самой большой. Мы сильно не ошибемся, если скажем, что в целом на Францию в общей сумме довоенных долгов приходилось около 2/3.
Внешние долги России по кредитам военного времени (табл. 2) сопоставимы с общей суммой долга по довоенным кредитам и займам.
Если основным кредитором России до начала войны была Франция, то в годы войны кредиты России выдавала в основном Великобритания (табл. 3). Ее доля в общем объеме военных кредитов России составила более 70 %. Кредитная активность Франции резко спала, поскольку она в связи с военными расходами сама стала испытывать финансовые дефициты и прибегать к займам и кредитам США.
Примечательно, что Соединенные Штаты в годы войны очень щедро кредитовали Великобританию, Францию и Италию, а вот Россию Америка откровенно игнорировала. Надо иметь в виду, что даже во время Первой мировой войны Вашингтон фактически сохранял кредитную блокаду России, которая фактически была организована еще в начале ХХ века. Тогда американские банкиры начали финансировать подготовку Японии к войне с Россией и стали отказывать в кредитах нашей стране. Позднее по инициативе еврейского банкира Якова Шиффа началось дипломатическое и экономическое давление Вашингтона на Петербург с целью «предоставить свободу» российским евреям. Кончилось это давление денонсацией в 1911 году торгового договора между Россией и США от 1832 года. Это было фактически объявление экономической войны России. Конечно, ни о каких американских кредитах России речь идти не могла. Лишь когда в России в феврале 1917 года произошла буржуазная революция и к власти пришло Временное правительство, Вашингтон снял свою блокаду. Ряду европейских стран Вашингтон предоставлял так называемые займы свободы. Весной 1917 года было принято решение о представлении такого же «займа свободы» России, хотя сумма займа оказалась очень небольшой. По данным западного экономиста и статистика Гарвея Фиска, в 1923 году отдельные страны имели следующие суммы задолженности перед США по кредитам и займам военного времени (млн долл., включая обязательства по процентам)[63]:
Великобритания – 4.600;
Франция – 3.990;
Италия – 2.015;
Россия – 242.
Общая задолженность всех стран перед Соединенными Штатами по кредитам и займам военного времени, по оценкам г. Фиска, составила на 1923 год 11,8 млрд долл. Таким образом, на Великобританию пришлось 39,0 % всех иностранных долговых обязательств военного времени перед США, на Францию – 33,8 %, на Италию – 17,1 %, а на Россию – всего 2,1 %. Из приведенных цифр следует, что проблема долгов России Америку волновала крайне мало. Главными инициаторами кампании давления на Москву с целью признания ею долгов царского и Временных правительств были Франция и Великобритания, т. е. союзники России по Антанте. Францию больше волновали довоенные долги, а Великобританию – долги по военным кредитам.
Общая сумма внешних долговых обязательств Советской России перед странами широкой Антанты на начало 1922 года, по оценкам, которые представила на конференции советская делегация, составила 18,5 млрд зол. рублей (табл. 4).
Особых споров цифры наших долгов не вызывали. По крайней мере, никто представленные цифры под сомнение не ставил.
национализированное имущество иностранного капитала
Сразу же после прихода к власти большевики начали реализацию программы национализации предприятий и организаций, принадлежащих частному капиталу. При этом особого различия между отечественным и иностранным капиталом не делалось.