Над головой Огненный Круг достиг условленной точки, и на противоположном берегу раздались крики охотников, в задачу которых входило отпугнуть стадо от берега реки. С громкими криками мужчины, не раздумывая, бросились в уже холодную воду и поплыли в сторону пасущихся бизонов. Животные как по команде подняли голову, но оставались стоять на месте. Телята прижались к бокам самок, а те сбились в одну большую массу. Вожак не ожидал нападения со стороны реки и вместе с другими самцами оказался на противоположной от охотников стороне. Ему не оставалось ничего другого, как уводить стадо от опасности, а значит, и от кромки воды. Развернувшись, бизоны шарахнулись в Степь, все быстрее и быстрее ускоряя свой бег. Быков было так много, что вскоре от топота копыт под ногами охотников задрожала земля.
При виде такого количества бизонов соплеменников Охотника захлестнул охотничий азарт, и они бросились вдогонку за животными. Рядом с мужчинами бежали женщины и дети. Они кричали, размахивали руками, били в ладоши, падали и вставали, не обращая внимания на ссадины и кровоподтеки. Азарт большой охоты захватил их всецело и превратил в один слаженный механизм, целью которого было одно – догнать и убить.
Охотнику это чувство было хорошо знакомо. Он не вмешивался в ход облавы, но внимательно следил за тем, чтобы стадо бизонов было охвачено большим полукругом загонщиков. Окруженные с трех сторон бизоны были вынуждены бежать в том направлении, которое им оставили люди.
Животные оказались выносливее людей. Через несколько часов облавы Охотник стал замечать, что ряды загонщиков начали редеть. Обессиленные женщины и дети, не рассчитав свои силы, в изнеможении падали на землю. От основного стада отстали и несколько самок с телятами. Несколько совсем маленьких детенышей погибло под копытами, но их взрослые сородичи, не останавливаясь, продолжали свой бег. До бывшего лагеря охотников оставалось совсем немного, но именно в этот момент быки замедлили свой бег и повернули левее, пытаясь обойти стороной место бывшей стоянки. Все-таки запах смерти эти животные чувствовали издалека, и, как ни старались люди его скрыть, им этого сделать не удалось. Вожак, бежавший все это время впереди, стал уводить стадо в сторону. Сделав большой круг, животные опять возвращались к реке. А там вода, там спасение.
Отца племени, который всегда мог дать мудрый совет, рядом с Охотником не было уже давно – он отстал от него в самом начале облавы. Охотник понял, что в эти минуты Вожак бизонов может разрушить его план и стадо уйдет от приготовленного для него оврага. Захватив с собой нескольких своих соплеменников, Охотник бросился наперерез животным, уже на бегу рассказав друзьям, что им нужно делать.
А делать нужно было то, что они делали уже много раз, только охотясь на птиц и зайцев, которые прятались в высокой траве. Один из охотников достал из свертка, который висел у него за спиной, еле тлеющий трут и принялся что есть мочи дуть на него, пытаясь возродить к жизни Духа огня. Другие приготовили длинные ремни из шкур животных, к которым привязали пучки сухой травы, облитые жиром бизонов. Осталось только дождаться, чтобы Дух огня принял их жертву и охватил своим жарким пламенем приготовленную для него пищу. Не с первого раза, но это случилось. Робкий маленький язычок пламени сначала возник на одном кончике тлеющего трута, а потом легко перескочил на приготовленную для него траву. Схватив ремни за один конец, охотники бросились в Степь. За ними, разбрасывая в разные стороны снопы искр, словно какие-то маленькие зверьки, подпрыгивали пучки травы. Вскоре несколько огненных линий разделили Степь на две части. При этом пламя было небольшим – горели только некоторые кусты наиболее сухой травы, но этого было достаточно, чтобы стадо бизонов сначала замедлило свой бег, а потом, вслед за Вожаком, повернуло в сторону оврага, до которого оставалось совсем немного.
Плато, за которым находился овраг, было совсем небольшим и немного понижалось в сторону ловушки. Выскочив на него, Вожак попытался замедлить свой бег, чтобы оглядеться вокруг, но бежавшие за ним быки, надавив на него всей своей массой, не дали ему этого сделать. Более того, этот небольшой уклон Степи заставил бизонов бежать еще быстрее.
Когда Вожак оказался на краю обрыва и увидел перед собой его каменистое дно, он издал протяжный хрип, чтобы предупредить своих сородичей о грозящей им опасности. Только в топоте сотен копыт и тяжелом дыхании уставших от бега быков его сигнал никто не услышал. Собрав последние силы, Вожак попытался перепрыгнуть препятствие, но ударившись грудью о противоположный край обрыва, упал на его дно. Несколько копий охотников тут же ударили в его широкую грудь, оросив камни оврага первой кровью. Бык попытался подняться, но было уже поздно. Тяжелые туши других бизонов стали падать на него один за другим.
Ни один, даже самый молодой и сильный, бык не смог перепрыгнуть через овраг, что уже говорить о самках и телятах… Некоторые из самцов попытались спастись, отталкиваясь ногами от тел своих погибших и еще живых сородичей, но копья охотников, ожидавших их на другой стороне, не дали им этого сделать.
Когда Охотник вместе с другими загонщиками вышел на плато, он увидел только нескольких маленьких телят, бестолково бегающих по краю оврага в поиске своих матерей. Ров, глубину которого он недавно проверял, был заполнен тушами животных почти до краев, а в воздухе стоял густой и липкий запах крови. Охотники ходили прямо по телам погибших животных и безжалостно добивали раненых короткими ударами своих копий.
Охотник с уважением относился к любой добыче, а отношение к бизонам у него было почти священное. Но сегодня ему этих животных было не жаль. «Мы спасены», – вот о чем он сразу подумал, когда увидел результаты своей охоты.
Через некоторое время хрипы раненых животных умолкли. Затихли и радостные возгласы соплеменников Охотника, которые продолжали радоваться богатой добыче, но уже тише. Огненный Круг, проделав свой обычный путь над головами людей, покидал их, уходя на свою далекую стоянку. Осенние сумерки наступили быстро, но это не остановило людей из племени Охотника. Вокруг оврага и в лагере зажглось множество костров. Предстояла большая работа – туши бизонов нужно было не только быстро разделать, но и успеть обработать мясо так, чтобы оно не испортилось до зимы. Для этого охотники готовили длинные ветки, на которые нанизывались большие куски мяса для копчения в густом дыму костров. Мелкие части туш вялились на плоских камнях, поверхность которых была нагрета в пламени костров.
«Здесь работы не на один день», – подумал Охотник, обходя лагерь в поисках Отца племени, которого видел в последний раз в самом начале охоты. Его голос он услышал со стороны оврага, а подойдя ближе, увидел в свете костра и его коренастую фигуру, которая опиралась на древко копья. Он внимательно следил за тем, как охотники по его приказу поднимали со дна оврага тушу Вожака, которую он запретил резать на части. С большим трудом несколько десятков охотников вытащили убитое животное на край оврага и положили его к ногам Отца племени.
Увидев Охотника, Отец сделал ему знак рукой и, когда тот подошел, положил ему на плечо свою руку.
– Ты сегодня не только спас свое племя от голодной смерти, но и выдержал последнее испытание, – на лбу Отца выступили капельки пота, его тело била мелкая дрожь, но голос оставался твердым и уверенным. – Отныне ты – Отец племени. Иди к своему народу. Ты им нужен.
Отвернувшись от Охотника, он достал из небольшого свертка узелок с красной и желтой охрой[1] и не спеша принялся наносить ее себе на лицо. Затем он наклонился над тушей Вожака и провел рукой по его массивному лбу, оставив на коричневой шерсти быка несколько красных полосок. Взяв в правую руку копье, он сел рядом с бизоном и прислонился к его еще теплому боку. Закрыв глаза, он наклонился к уху животного и тихо произнес:
– Я узнал тебя, Вожак. Мы встречались с тобой несколько раз в Степи, и ты всегда побеждал меня – уходил целым и невредимым. Но сегодня пришел Охотник. Молодой, умный, сильный. Не обижайся на него: ты спасал свое стадо, он спасал свое племя. Сегодня пришло время отправиться нам в Страну Теней. Ты был достойным противником, и для меня будет большой честью отправиться туда вместе с тобой. Пошли, Вожак.
Дарий и скифы
Дарий I из династии Ахеменидов занял престол Персидского государства в 522 г. до н. э. «Повелителю всех царей» в то время было 28 лет. Первые годы правления Дария прошли в постоянных войнах с народами, входившими в состав империи и стремившимися выйти из-под влияния Персии. Молодой царь с небывалой жестокостью подавил народные восстания в Эламе, Вавилоне, Мидии, Маргиане, Парфии, Армении, Египте. Стремясь закрепить свой авторитет, Дарий в 519 г. до н. э. подчинил саков – среднеазиатских кочевников, обитавших в низовья Амударьи и Сырдарьи. В 517 г. до н. э. войска персов захватили северо-западную часть Индии. В годы правления Дария границы персидской державы простирались от Инда на востоке до Эгейского моря на западе, от Армении на севере до нильских порогов в Африке.
В 514 г. до н. э. персидская армия, форсировав Босфор и р. Истр, совершает поход в степи Северного Причерноморья, где стремится покорить Скифию. Понимая, что в открытом бою с многочисленными персами у них шансов на победу мало, скифские цари применили тактику «выжженной земли» – отступая, они угоняли скот, выжигали траву и засыпали источники с водой. Если верить греческому историку Геродоту, персы преследовали скифов до р. Танаис, потеряв при этом большую часть своего войска. Не имея достаточных запасов продовольствия и потеряв надежду встретиться со скифами в открытом бою, Дарий отдает приказ об отступлении. С трудом добравшись до берегов Истра, остатки персидского войска во главе со своим царем ушли во Фракию. Скифский поход Дария I в степи Северного Причерноморья закончился безрезультатно.
В одной из самых дальних комнат дворца их было двое: он – повелитель всех царей Дарий I и его брат Артабан. Оба были сыновьями Гистаспа. Несмотря на то, что отец у них был один, братья внешне отличались друг от друга. Коренастый, широкий в плечах, с густой черной как смоль бородой, Дарий и высокий, с миндалевидными глазами и длинными пальцами рук, Артабан.
«Если бы ты не был мне братом, то уже давно бы твои красивые глаза достались стервятникам», – подумал Дарий, улыбаясь Артабану и протягивая ему золотой кубок с вином. Сегодня на охоте брат уже в который раз пытался отговорить его идти войной на скифов. Хорошо, что они в тот момент были вдвоем, и никто из придворных не слышал, как младший брат позволил себе дерзость выступить против воли царя.
– Это безумие – вести многотысячное войско в страну, о которой известно только то, что она находится на краю земли и что ее населяют люди-лошади. У безбородых юнцов успеет вырасти борода, пока они достигнут пределов этой Скифии. – Артабан старался говорить потише, но то, как поглядывали в их сторону участвовавшие в царской охоте на леопардов сановники и военачальники, говорило о том, что отдельные слова все-таки долетали до их ушей.
Дарий натянул тетиву лука и выпустил стрелу в пятнистую кошку, которую загонщики выгнали на открытое пространство прямо перед своим повелителем. Стрела пролетела в сантиметрах от животного, и в следующий миг леопард, бесшумно оттолкнувшись от земли, скрылся в ближайших зарослях. От досады Дарий бросил лук на землю и повернулся в сторону брата:
– Мое терпение, Артабан, имеет пределы. Еще одно слово, и ты вообще пожалеешь, что появился на этот свет. Я уже отдал приказ собирать войска в Сузах и начать строительство моста через Фракийский Босфор. Скоро все, кто может держать в руках оружие, выступят в поход, и ты в том числе.
Уже отъехав на несколько шагов от брата, Дарий развернулся в седле и произнес:
– Я не желаю, чтобы ты принимал участие в походе и не верил в нашу победу. Хочу тебе кое-что показать. С первой звездой жду у себя во дворце.
Взяв из рук Дария золотой кубок, украшенный драгоценными камнями, Артабан в растерянности посмотрел на брата – еще никто не удостаивался чести получить чашу с вином из рук самого царя Персии.
– Что смотришь? – усмехнулся в бороду Дарий. – Думаешь, вино отравлено? Можешь пить смело. Я тебя позвал сюда не для того, чтобы насладиться твоей смертью.
Он первым сделал глоток из своего кубка и прошел вглубь царских покоев. Артабан даже не подозревал о существовании этого помещения и, сделав пару шагов вслед за братом, с интересом осмотрелся вокруг. Несколько мерцающих светильников освещали большой стол, на котором в беспорядке лежали свитки папируса, куски кожаного пергамента и глиняные таблички, поверхность которых была испещрена непонятными знаками, похожими на следы цапель, оставленных ими на мокром песке берегов Нила. Некоторые из них были написаны на языке Вавилонии, другие с помощью алфавита Элама и Египта. Взяв в руки один из папирусов, Артабан увидел рисунок, состоящий из тонких линий, рядом с которыми были нанесены знаки на арамейском наречии. Такие рисунки он видел у кормчих финикийских триер[2] и у купцов, караваны которых ходили в сторону греческих колоний и к далеким берегам Инда. Но для чего эти загадочные рисунки Дарию?
Голос брата заставил его отвлечься от размышлений:
– Подойди сюда, Артабан. Вот то, что я хотел показать тебе.
Опираясь на царский посох, Дарий в задумчивости смотрел себе под ноги. То, что увидел Артабан, подойдя к брату, заставило его на несколько секунд замереть, а затем из его груди вырвался возглас восхищения. У его ног раскинулось Персидское царство. С помощью глины и песка неизвестный мастер поместил огромное государство, которым владел его брат, на полу одной из комнат царского дворца. При этом реки и моря были заполнены настоящей водой, цепочки гор и их вершины сделаны из обработанных горных пород и переливающимися всем цветами радуги минералов. Места расположения персидских городов были отмечены драгоценными камнями. На месте, где находилась столица империи Персеполь, покоился золотой самородок, форма которого напоминала приготовившегося к прыжку тигра.
– То, что ты сейчас видишь, Артабан, не дано видеть простым смертным, – голос Дария звучал приглушенно. Опираясь двумя руками на царский посох, он не отрывал взгляда от миниатюрной страны, раскинувшейся у его ног. – Перед тобой Персия и государства, которые ее окружают. Мне говорят, что там, где они заканчиваются, находится край земли. Но ни один из говорящих не видел это собственными глазами. Разве тебе не хочется побывать на краю земли, Артабан?
Под сводами царских покоев раздался смех Дария. Насмешливо посмотрев в сторону брата, он продолжил:
– Приближенные ко мне сановники уже который месяц распускают слухи о том, что я хочу отомстить скифам за их давние походы в земли, которые сейчас принадлежат мне[3]. Они так стараются, что многие, в том числе и ты, поверили в это. С таким же успехом я могу высечь мумию нашего дяди, который отстегал нас в детстве за украденные из его сада финики. Истинной целью нашего похода, Артабан, будут колонии греков в их северных пределах. Подчинив себе Фракию и Скифию, мы отрежем этих высокомерных греков от земель, которые поставляют им хлеб, скот и рабов. Земля Эллады скудна, и грекам с нее не прокормиться. Им придется признать нашу власть и склонить колени перед повелителем всех царей.
С этими словами Дарий ударил концом посоха в то место карты, где находились земли загадочной Скифии, так, что вода, наполнявшая реки, вышла из берегов, а берег моря с расположенными на нем городами греков обрушился в морскую пучину.
Наступила весна 514 года. В город Сузы, где собиралась армия персов, все прибывали и прибывали новые силы. Наконец наступил тот момент, когда в городе и его окрестностях не осталось и клочка земли, где можно было бы поставить даже самый малый военный шатер, а в стойлах для лошадей – места, чтобы втиснуть туда даже самого худого мула. Дарий отдал приказ выступать, и многотысячная армия двинулась в сторону фракийского Босфора, где по приказу царя был построен мост, способный выдержать не только пешие колонны воинов и вес многочисленных колесниц, но и тяжесть боевых слонов.