Под гимназистами надо иметь в виду не школьников-подростков, а физически крепких юношей – выпускников старших классов. Гимнастические занятия и тренировки со штангой и турникетами посещало 60 детей в возрасте до 12 лет, а среди старшеклассников их было, очевидно, не меньше[58]. Этот юношеский гимнастический союз назывался «обществом Сокол».
Уже 4 марта по случаю революции «Сокол» организовал народные гуляния с играми, упражнениями и лекцией социал-демократа Сарабьянова[59].
Правда, примерным поведением юноши в синих и желтых фуражках не отличались. Обычным явлением в городе были массовые драки между гимназистами и реалистами, нередко с применением ножей[60].
Однако для формирования милиции гимназистов не хватало. Спустя три дня губисполком стал зачислять в милицию рабочих добровольцев, поручив возглавить ее социал-демократу Федору Кругликову[61]. Записаться могли все желающие. Приемный пункт был открыт в кинотеатре «Модерн»[62]. Если студенты патрулировали центр города, то рабочие – окраинные 3-й, 5-й и 6-й участки, то есть Селены, Бакалду и Эллинг[63]. Казачество тоже демократизировалось. Уже 4 марта на Войсковом круге они постановило исключить из своих рядов «генералов и офицеров, которые получили это звание, не будучи казаками по происхождению, одни из корыстных, а другие из тщеславных соображений». Персонально исключение затронуло экс-губернатора Соколовского и черносотенца Тихоновича-Савицкого[64].
10 марта на площади перед Покровской церковью состоялся революционный митинг. Ему предшествовала многотысячная демонстрация под красными флагами, начавшаяся от Кремля. Впереди шло казачество. За ним – эсеры и социал-демократы, а потом рабочие союзы, учителя и даже кадеты[65]. Гарнизон провел торжественное построение и парад. Возглавлявший парад полковник Маркевич получил от генерала Бирюкова саблю в серебряных ножнах. Городской голова Ляхов произнес проникновенную речь про свободу, а казачий полковник Соколов призвал на коленях почтить память павших борцов с царизмом[66].
Чиновники и офицеры эпохи монархии всерьез полагали, что будут и далее всем управлять, достаточно только сменить цвет флага.
Но очень скоро выяснилось, что встававшие перед обществом социальные проблемы не могут быть отброшены в сторону, а различные социальные группы имеют совершенно разное представление о том, что является общественным благом. 7 апреля состоялся Большой войсковой круг Астраханского войска. Круг определился по двум вопросам: воевать до победного конца, а второе, государственную, помещичью и церковную (!) землю разделить и отдать казакам. Так что в отношении экспроприации церковной собственности была занята вполне социалистическая позиция[67]. Также было высказано решение раз и навсегда отменить ношение и применение нагайки, которая стала символом участия казачества в карательных акциях против собственного народа[68].
По завершении круга прошло торжественное перезахоронение казаков А. Ежова и А. Сережникова, казненных годом ранее по приказу губернатора Соколовского. Казаки были виноваты в том, что отказались участвовать в разгоне голодного выступления астраханцев. На перезахоронение собралось несколько тысяч человек. Очевидец описывал: «шествие представляло собой трогательную картину, особенно когда над гробами был поднят малютка, сын одного из казненных казаков»[69].
Политическая палитра весны 1917 года
В отличие от других регионов, астраханские эсеры не гнались за численностью. Здесь нельзя было просто подать заявление в партию и считать себя ее членом. Требовалась рекомендация как минимум двух партийцев.
Эсеры хоть и медленно, но развивали активность. Лишь в середине апреля они выпустили первый номер своей газеты «Голоса революции».
2 мая состоялось общее собрание эсеров. Вместо стихийного оргкомитета теперь было избрано бюро. В него вошли девять человек, включая Чернобаева, Шебалина, Якиманского и Олега Михайлова.
Лидером организации стал 32-летний Дионисий Чернобаев. Уроженец Феодосии, во время обучения в Санкт-Петербургском университете он примкнул к студенческому движению и партии эсеров. В декабре 1905 года Чернобаев был арестован, помещен в знаменитые «Кресты», где провел полгода. Вышедши из тюрьмы, он уехал во Францию, затем вернулся в Россию и закончил обучение. В 1916 году Чернобаев был опять арестован за социалистическую агитацию и сослан в Астрахань[70].
Эсеры активно создавали организации в уездах. Было очевидно, что на предстоящих демократических выборах кадетам не стоит ожидать больших успехов, поэтому массы политически активных образованных людей потянулись к эсерам. Уравнительное распределение земли затрагивало интересы только помещиков и феодалов, а рабочий вопрос для социалистов-революционеров был периферийным. Поэтому конфликта интересов с буржуазией у них не было, а сама партия выглядела крайне перспективной за счет массовой поддержки села. Партия быстро набирала численность.
18 мая открылась 1-я губернская конференция ПСР. Она выразила поддержку Временному правительству, правда, не абсолютную – а лишь до той поры, пока центральные Советы сочтут возможным участвовать в этом правительстве. Конференция призвала к миру без аннексий и контрибуций, но осудила идею сепаратных переговоров и даже братаний на фронтах[71]. Особенно резок по отношению к немцам был доктор Долгополов, произнесший резко ксенофобскую речь, за которую эсерам стало стыдно и от которой они публично отмежевались[72].
Менее энергично продвигалось дело у социал-демократов. К середине весны их организация выросла примерно до 80 человек, из которых лишь 10–12 разделяли позицию большевиков, а остальные стояли существенно правее. 18 марта общее собрание эсдеков приняло резолюцию о мире, в которой недвусмысленно было сказано, что пока Вильгельм II находится у власти, никакого мира быть не может, «ибо мир, который был бы навязан правительством Вильгельма II, означал бы победу реакции»[73].
Эсдеки сосредоточились на работе в профсоюзах. Выдающимся представителем левого крыла партии был 30-летний Александр Трусов. Уроженец Борисоглебска (Тамбовская губерния), сын печника и прачки[74], Трусов еще в детстве потерял отца, рано начал работать и благодаря природному уму быстро нашел место конторщика в магазине. В 1904 году он вступает в партию, спустя год во время первой революции участвует в рабочей дружине, а после подавления восстания скрывается у сестры в Китае (Харбин). По возвращении в Россию его снова арестовывают и в 1909 году ссылают в Астрахань. Уже в мае 1912 года Трусов организовывает на Селенах забастовку бондарей[75].
После свержения царизма Александр Евдокимович становится одним из общепризнанных лидеров астраханских работников. Сотни астраханцев собираются, чтобы выслушать его мнение. Только лекция Трусова в театре «Зорька» на Форпосте собирает более 400 человек[76]. Трусов практически сразу становится лидером левого крыла партии, и 30 апреля объединенное собрание социал-демократов избирает его делегатом на Всероссийскую конференцию РСДРП (от правого крыла делегатом становится А. Иванов)[77].
Ближайшими товарищами Александра Трусова по рабочему движению и партии становятся металлист Федор Трофимов, пекарь Иван Лемисов и портной Павел Унгер.
Роль Федора Трофимова в астраханской истории недооценена, и о нем надо сказать отдельно. Трофимов родился в пензенском селе, работал с 11 лет вначале на местных кулаков, а затем подался на заработки в рыбную Астрахань. Здесь Трофимов поступил матросом на буксирное судно, освоил профессии слесаря и котельщика, успел пожить в Баку и во время первой русской революции вступил в социал-демократическую партию.
Если ленинцы сосредоточились на предприятиях, то меньшевики чувствовали себя лучше среди служащих. В начале апреля более шестисот работников городского хозяйства, включая чиновников и учителей, пришли на общее собрание, которое вел меньшевик Абдушели[78]. Поддерживали правое крыло и печатники, проголосовавшие в июне за избрание Абдушели и Сарабьянова на всероссийскую конференцию профсоюзов[79].
Социал-демократы также пытались расширить влияние среди гарнизона. 31 мая состоялось организационное собрание военной секции РСДРП, а в начале июня в ней состояли уже 35 солдат и прапорщиков. На собрания, организованные партией, приходили до двухсот военнослужащих[80].
1 мая (по новому стилю) эсдеки выпустили свою газету. Она называлась «Луч». Газета выходила за счет взносов с предприятий и прочих сборов. За первые полтора месяца, с 1 марта по 17 апреля, социал-демократы собрали 2127 рублей, в том числе 308 рублей партвзносов, 753 рубля от платных лекций, 60 рублей от профсоюза электростанции, 46 рублей от профсоюза строителей, 20 рублей от холодильного завода УНИОН и т. д. Жертвовали союз мелких торговцев, профсоюз ловцов, служащие. В порту общества «Кавказ и Меркурий» газету социал-демократов выписали 70 человек[81].
Это были довольно скромные суммы[82]. Однодневную выручку от продажи билетов пожертвовал симпатизировавший партии владелец кинотеатра «Вулкан»[83].
Конкуренцию на предприятиях эсдекам создавали эсеры. Среди рабочих станции Астрахань-II в партию вступили 50 человек, на станции Верхний Баскунчак – 98 человек, а профсоюз таскалей (грузчиков) пожертвовал на выпуск «Голоса революции» пятьсот рублей[84].
Впрочем, вражды между партиями не было, а сама социал-демократическая организация вплоть до середины лета была единой, без раскола на большевиков и меньшевиков. Неудивительно, что на выборах в городскую Думу был выдвинут единый социалистический список. Предложение о блоке было выдвинуто более активными эсерами[85].
Партии искали штабные помещения. Социал-демократы расположились в профсоюзе приказчиков в доме Агамова в Театральном переулке, а эсеры – в одном из кабинетов городской Думы. Чуть позже эсдеки переехали в помещение проектного бюро у Сапожниковского моста[86]. Еврейская рабочая партия «Бунд» собиралась в доме Иоффе на Армяно-Петропавловской улице[87], дом 113. В доме Догадиных на Большой Демидовской улице открывается клуб «Молодой Израиль».
Особо богаты на помещения оказались кадеты. В их распоряжении были Земская управа, Военно-Промышленный комитет на Никольской ул., а также зал «Общественного собрания» в доме Репина на углу Московской и Соборной улиц[88].
Советы
22 апреля прошла полноценная конференция по выбору руководства Советов. Исполнительный комитет был образован из 20 представителей от рабочей и 20 – от солдатской части общего собрания, а также из 8 представителей от двух социалистических партий, по 4 от каждой. Председателем Исполкома вновь был избран меньшевик Федор Кругликов[89]. Было найдено и помещение – бывшая квартира губернатора на углу Московской и Полицейской улиц.
30 апреля сразу в двух скверах – Александровском и Губернаторском – Советы провели митинги, призывая рабочих присоединяться к ним. 14 мая прошло сразу пять митингов. На каждый из них – в мореходное училище, на Эллинг, Криушу и т. д. – приходит от двухсот до четырехсот человек[90]. Выступали меньшевики Сарабьянов, Кругликов, Абдушели, Аствацатуров, Иванов, большевик Трусов, яркий представитель эсеров Константин Бакрадзе[91].
На предприятиях шел сбор средств в поддержку Советов и левых партий. Только в период с 3 по 17 марта в помощь Совету рабочих депутатов было собрано 1632 рубля[92].
В июне Советы поставили под контроль милицию. При их участии рассматривались дела на каждого милиционера на предмет его соответствия должности[93].
Советы создавались не только на предприятиях, но и в селах. 1 июня в актовом зале мужской гимназии открылся 1-й губернский Крестьянский съезд. Он проходил при полном доминировании эсеров. Съехалось 294 делегата из ближних и самых отдаленных сел. Были крестьяне, ловцы, казаки, калмыки и киргизы[94].
Съезд открыли старые народовольцы Михаил Шебалин и Нифонт Долгополов. Их приветствовали стоя. Далее слово взяли ведущие эсеровские специалисты – Олег Михайлов и Кузьма Терещенко.
Олег Михайлов озвучил программу партии, с восторгом принятую съехавшимися селянами. Он предложил:
– все земли, включая частновладельческие, передать в общее уравнительное пользование, оставив за государством только леса и недра;
– срочно сформировать земельные комитеты, которые бы инвентаризовали землю и стали ее распределять, исключая самозахват;
– реквизировать неиспользуемый сельхозинвентарь и раздать его нуждающимся;
– по случаю мобилизации русских, украинцев и татар на войну принудительно направить на сельхозработы военнопленных, калмыков и киргизов[95].
Земли у калмыцких и киргизских феодалов Михайлов, явно предполагая вооруженное сопротивление, предложил не изымать, а просто обложить латифундистов разорительными налогами.
С докладом по водному вопросу выступил 34-летний Кузьма Терещенко[96]. Уроженец Киева, он закончил университет, участвовал в первой русской революции и был сослан в Астрахань, где его интерес к ихтиологии оказался щедро вознагражден замечательной природой. Стремясь приблизиться к аудитории, Терещенко подчеркивал, что его отец был обычным крестьянином из-под Курска. Терещенко был человек фундаментально образованный и начал речь с описания захвата феодалами водных ресурсов в эпоху царизма. Предложений у него было три:
– отмена частной собственности на реки и взморье без всякого выкупа;
– передача этих ресурсов создаваемым ловецким артелям;
– регулирование прав ловцов и вопросов рыбодобычи местным астраханским законодательством.
Разумеется, съезд принял эту программу.
В целях демократии слово дали и большевикам. Выступивший от ленинцев прапорщик Рцхеладзе предложил передать всю землю в государственную собственность, а крестьянам эту землю арендовать у властей. Вполне естественно, что астраханские сельчане его не поддержали. Зачем нужна аренда, когда можно взять в собственность и пользоваться бесплатно[97].