–Нет, Семинтот, мне очень интересно. Расскажи мне про ушебти, ведь, насколько мне известно, именно они передают нашу личность от перерождения к перерождению.
–Ушебти появились сравнительно недавно. Летописи, написанные десять тысяч лет, назад еще не упоминают их. Сделали первые ушебти ученые жрецы, изготавливающие мельчайших существ. Такие весьма мелкие существа, работая по определенной схеме, собирали из частиц камня особые кристаллы, структура которых позволяла при ношении их на теле, записывать на кристалл все мысли, эмоции и ощущения человека от рождения до самой смерти. При храмах сразу же открыли целые заводы, производившие такие кристаллы, и они распространились повсеместно. Кристалл сопровождал человека всю жизнь и передавался новорожденному, который становился продолжением умершего человека, носившего ранее этот кристалл. Это уже было похоже на бессмертие.
Радагаст прервал жреца:
–Но ты забыл рассказать о Слуге Жизни. Как он появился, и кто он такой?
–Слуга Жизни, ваша милость, появился не случайно. Повсеместное обладание ушебти дало неконтролируемый рост числа живущих не первый раз. Человечество морально постарело. Верховный Совет жрецов и ученых решил запретить искусственный перенос спиралек жизни в лоно женщин и создал Слугу Жизни. Что это за существо, сейчас уже никому не известно. Описывают его все одинаково – высокий морщинистый человек в белом плаще с добрыми, лучистыми глазами. Его функция в этом мире – искусственное зачатие, предшествующее перерождению в новую жизнь.
Семинтот продолжил:
–Женщина, отчаявшаяся зачать ребенка обычным способом, идет ночевать в гробницы. Выбрав саркофаг с еще не воскрешенной мумией, она ложится спать рядом с ним. Если ей повезет, то ночью, сквозь сон, она увидит Слугу Жизни. Одну руку он кладет на мумию, другую на лоно женщины. Говорят и сам Слуга Жизни и его руки светятся в этот момент неземным светом… Утром женщина забирает с шеи мумии ее ушебти и хранит его до момента рождения ребенка, а тот уже носит его, не снимая, до самой смерти. Он уже не копия, он уже точно тот же человек, чья мумия лежала в гробу рядом с женщиной в момент зачатия.
Наместник слушал, время от времени кивал головой, но было заметно, что у него есть какой-то вопрос. Наконец, остановив поток слов Семинтота, Радагаст спросил:
Всеблагой сказал, чтобы мы получили в Храмах тысячу Новых ушебти для простолюдинов и сотню Древних – для знати. В чем их различие?
Жрец помолчал некоторое время, но, наконец, ответил Радагасту.
–Поклянитесь, ваша милость, что никто не услышит от вас того, что я вам сейчас скажу!
Радагаст был настолько заинтригован, что, не раздумывая поклялся в вечном молчании. Тогда жрец негромко, так, чтобы слышали только они двое, поведал:
–Машины, в которых жили маленькие существа, собирающие ушебти, были перевезены с другой планеты нашими предками и исправно работали столетиями, производя качественные кристаллы, но с течением времени они испортились, так что больше ушебти в храмах не производятся. Те кристаллы, что были ими сделаны и называют Древними. Позже начали запрессовывать кристаллы в фигурку, изображающую человека из обожженной глины. Запрессовывали как изготовленные, так и найденные в рудниках простые кристаллы – рубины и изумруды. Такие ушебти в храмах называют Новыми и бессмертия они дать не в состоянии. Это страшная тайна наших храмов. По нашим подсчетам только десятая часть атлантов имеет шанс на Вечную Жизнь…
Радагаст в ярости сжал кулаки.
– Значит Новые Ушебти, которые я раздам своим колонистам самообман? Значит все они смертны?
–Как и большая часть жителей Атлантиды. – Ответствовал жрец.
Туруи ласково гладил хоботом по белому боку Аюши, а та трубила так громко, что закладывало уши. Радагаст, дергая за уши, заставил своего мамонта немного отойти от слонихи-альбиноса.
–Моему мамонту понравилась ваша Аюша. И он ей – вон как она трубит.
–Не в этом дело. Мы приближаемся к храмовому комплексу и Аюша слышит свою мать. Знаете, ваша милость, мамонты издают звуки, не слышимые нашему уху, и могут переговариваться на очень больших расстояниях… Да вот, там, за холмами, золотятся вершины пирамид!
Жрец указал рукой на вершину очередного холма, за которой играли бликами позолоченные вершины трех храмов – пирамид. Это были Дом Жизни, Дом Смерти и Дом Посейдониса – бога моря, океана и бескрайнего космоса, пересеченного когда-то предками атлантов…
***
Доехав до гребня холма, путники остановились и увидели группу младших жрецов, уже ожидавших их. Радагаст остановил своего рыжеволосого гиганта и постучал ему палочкой по голове, между ушами. Мамонт понял условный знак и опустился на колени, напряг хобот и опустил его к земле, дав возможность наместнику спуститься на землю.
Семинтота его мамонтиха аккуратно обхватила хоботом и сняла со своего загривка, поставив на землю перед собой – храмовые мамонты проходили длительное обучение и были способны и не на такие штуки.
Встречающие послушники накидали перед мамонтами охапки свежей травы и с поклонами указали путешественникам путь к храмовому комплексу. Впрочем, Семинтот, который обучался здесь, знал этот путь не хуже их.
Взойдя на гребень холма, наместник и жрец поразились величию открывшихся им пирамид и колоссальных колоннад храмов, построенных из розового мрамора.
Гигантские конусы пирамид были облицованы целиком, кроме верхушек, блестящими листами орихалка. Верха пирамид облицовывали листы чистого золота.
Храмы, несомненно, превосходящие своими размерами любую из построек в Атлантисе, включая и дворец Всеблагого, окружали сонмы больших тропических деревьев, вывезенных саженцами из Та Икцли и посаженных в плодородный грунт храмовой долины.
Деревьями было засажено все свободное пространство между храмами, исключая узкие и извилистые клумбы, засаженные буйно цветущими цветами, собранными со всех уголков известной в то время атлантам земли.
Повсюду журчали ручьи воды, искусственно выкачанной жрецами из подземных скважин. В рукотворных бассейнах плескались лебеди. Поразившая Атлантиду засуха никак не касалась этого искусственно созданного жрецами рая.
В отличие от остальной Атлантиды, где дорог не строили, весь храмовый комплекс пересекали дорожки из желтого камня, впрочем, и здесь далекие от прямой линии и весьма извилистые. Начало всех дорог шло от гребня холма, на котором путники оставили своих мамонтов.
Семинтот указал наместнику на узкую тропинку, исчезающую за деревьями и ведущую в юго-западном направлении.
– Это дорога в покои Мажариса, он главный в науке. Всеблагой отправил нас к нему, ведь древние ушебти хранятся только в его лаборатории.
Казалось извилистой дорожке из желтого камня не будет конца – она вилась среди развесистых деревьев и, казалось, что за следующим поворотом она наконец закончится и упрется в дом и лабораторию хранителя науки, но она вилась вновь и вновь.
Только через несколько стадий тропинка вывела Радагаста с Семинтотом на большую поляну, поросшую цветущими кустами.
Впереди возвышался пилон астрономической обсерватории и низкая колоннада портика дома Мажариса, воздвигнутого из серого гранита.
Сам Мажарис, не в меру тучный, стоял опираясь на толстенную трость. Человек он был уже в годах, седые волосы его развевались по ветру, но в его глазах светился юношеский пыл познавать природу окружающего мира.
–Мир вам, странники! – пробасил жрец и еле заметно поклонился пришедшим.
–Уж не наместник ли ты той новой колонии, что Всеблагой решил открыть на далеком востоке? – спросил жрец, изучающе смотря на Радагаста.
–Я сын верховного советника Всеблагого Дарайда, Радагаст. Сегодня Всевеликий назначил меня наместником Та Кеми, открытой генералом Гормахисом. Со мной мой верховный жрец Семинтот, который…
Служитель науки перебил наместника.
–…Который изучал науку у меня и которого я знаю два десятка лет. Также я знаю, зачем вы появились у порога моего скромного жилища – голубь с запиской, которого ко мне послал Всеблагой, прилетел намного раньше вас. – Жрец достал из рукава узкую ленточку ткани с написанными на ней пиктографами.
– Вот его послание. Пока ваши мамонты поднимали пыль по дороге от Атлантиса я сам отсчитал для вас сотню Древних Кристаллов Вечной Жизни, а мои ученики запаковали в мешки Кристаллы, дающие уверенность в Вечной Жизни простолюдинам. Ну, а пока приглашаю вас ко мне в дом, разделить со мной мою скромную трапезу.
Судя по объемистому чреву, трапезы жреца отнюдь не были скромными.
–Следуйте за мной, ваша милость.
Мажарис повернулся к порталу своего дома-дворца и пошагал внутрь, опираясь на крепкую буковую палку. Наместнику и Семинтоту, впрочем, уже изрядно проголодавшимся, не оставалось ничего другого, как следовать за ним.
За настежь раскрытыми дверьми находилось большое помещение с окнами в потолке, служившее Мажарису и его ученикам столовой. Неяркий свет от окон матового стекла освещал мозаичный пол и стены, разукрашенные пейзажами, а также длинный низкий стол, стоявший ближе к левой стене. С торца стола стояло широкое, массивное кресло жреца науки, а по бокам находились дубовые скамьи для его учеников.
–Прошу вас вкусить со мной моей скромной жреческой пищи, ваша милость. – Сказал Мажарис наместнику, и позвал из открытой широкой двери двух прислужников.
–Кресла для наместника и верховного жреца. Поставьте их рядом с моим.
Прислужники быстро притащили два кресла, оббитые зеленой кожей, и поставили их с длинной стороны стола, рядом с креслом Мажариса.
Радагаст с Семинтотом уселись за стол, уселся и Мажарис, трижды хлопнувший в ладоши.
Из дверей, расположенных по правую сторону зала – трапезной стали выбегать с серебряными подносами прислужники. На подносах высились пирамидки фруктов, привезенных из разных уголков Атлантиды и ее колоний. Радагаст бросил взгляд на раскрытые двери, откуда выбегали служки с яствами, и заметил поджаривавшегося на вертеле небольшого окапи. Возле огня и вертела крутились два повара, тоже одетые в храмовые одежды.
Мажарис первый взял какой-то сочный фиолетовый фрукт и, быстро пробормотав молитву, принялся за него, показывая пример своим гостям.
– Это замечательно, что Всеблагой наконец-то решился на открытие новой колонии, да еще с такой плодородной землей, как на берегах Кеми. Голод навис над нашими городами – земли северной Атлантиды, ранее кормившие все наши города, теперь превращаются в пустыню, а все зерно, которое есть на государственных складах – это маис, привезенный из Та Икцли.
Семинтот кивал жрецу головой, а наместник рассматривал поднос с экзотическими фруктами, привезенными из-за океана.
–Всеблагой написал мне, что в колонию отправится тысяча человек, но это капля в море. Сто, двести тысяч нужно вывести с измученной засухой Атлантиды на плодородные берега африканской реки. Только тогда проблема голода будет решена.
Наместник утвердительно кивнул головой:
–Только мы заложим в колонии город и распашем плодородный ил, только соберем первый урожай, как корабли, один за другим повезут к нам все новых и новых колонистов. Я тоже планирую довести численность атлантов, переселенных на Кеми до ста тысяч человек.
–Вот-вот, ваша милость, – ответил Радагасту жрец, – генерал Гормахис не зря захватил Та Кеми. Эта колония спасет Атлантиду и будет самой густонаселенной из наших колоний. Только не забудьте о храмах и жрецах – ведь без них не будет Перерождения и Вечной Жизни.
Семинтот включился в разговор:
–Мне выделены средства на постройку пирамид, жрецов мне дает Верховный Служитель Жизни – теперь мне только осталось обратиться к вам, мой Учитель, чтобы выдали для колонии те машины, что строят храмы и пирамиды – вы говорили о них, когда посвящали меня в тайны древней техники…
Мажарис с испугом посмотрел на Радагаста.
–О тех машинах не должен знать ни один из непосвященных. Наместник Радагаст по своему положению является человеком, перед которым открыты тайны храмов, но кроме него и твоих, Семинтот, жрецов никто не должен видеть эти машины и как они работают. Для всех остальных храмы и пирамиды построены Богами…
Радагаст положил надкушенный фрукт на блюдо.
–Спасибо за трапезу, святейший, но завтра я с утра должен быть во дворце Всеблагого, а, кроме того, сегодня мне нужно проститься перед отплытием со своей невестой. Было бы лучше, если бы вы дали нам Кристаллы Вечной Жизни, заказанные Всеблагим, и отпустили бы нас с миром.
Мажарис замахал толстыми руками.
–Специально для вас жарится на огне окапи, откормленный на одном маисе – я не отпущу вас, пока вы не отведаете изысков храмовой кухни.
Семинтот поддержал Радагаста:
–Мы не хотим обидеть вас и вашу кухню, святейший, но солнце уже спешит к закату, а мне предстоит длинная дорога до Атлантиса, а его милости еще нужно сделать крюк до садов Навкритисов, к его невесте.
Толстяк развел руками.
–Хорошо, только посмотрите мою лабораторию и ступайте по своим делам. Волокушу с ушебти, запакованными в мешки, мои ученики уже, наверное, прицепили к твоей мамонтихе, Семинтот. Ты ведь по-прежнему на Аюше?
Семинтот утвердительно кивнул головой.
–Я ведь сам вырастил ее, Учитель Мажарис… Она слушается только меня – я даже не знаю, кому она достанется в Храмах, я ведь не смогу забрать ее с собой за океан.
Мажарис махнул рукой.
–Аюшу я возьму себе – надеюсь мамонтиха привыкнет ко мне так же, как и к тебе, своему воспитателю.
Мажарис хрустнул пухлыми пальцами рук и обратился к своим гостям:
–Ну, прошу пожаловать в мою лабораторию. – Жрец указал на массивные двери из мореного дуба и с трудом поднял из кресла свои телеса, направившись к ним. В глазах молодого жреца было любопытство, а Радагаст пошел, просто чтоб не обидеть служителя науки. И сердце, и душа его были уже далеко в садах Навкритисов, где его дожидалась молодая невеста.
Мажарис, тем временем, уже добрался до дверей и приложил пухлую руку к орихалковой пластине, служащей замком.
Массивные двери бесшумно распахнулись, открыв вход в достаточно просторное помещение, служащее, по-видимому, кабинетом старого жреца. Он зашел туда и встал у такой же пластины – замка с внутренней стороны. Когда путники вошли в кабинет, Мажарис вновь приложил руку к блестящему орихалку и двери сами собой затворились. Щелкнул замок, отрезав святая святых науки от остального мира.
Радагаст осмотрелся. Посередине комнаты стоял большой стол и кресло. Видимо это было рабочее место Мажариса. На столе лежали принадлежности для письма на высушенных пальмовых листьях и для гравировки на медных пластинах – основных письменных материалах Атлантиды. Также валялись в беспорядке деревянные рамки, покрытые воском – для временных записок. По стенам стояли полки и стеллажи со сшитыми в книги пальмовыми листами, коробки с уже использованными, покрытыми письменами медными пластинками, громоздились горы покрытых воском дощечек.
Жрец привычно пересек комнату по диагонали и очутился перед каменной лестницей, ведущей куда-то вниз, в подвал – лаборатория Мажариса видимо находилась там и была надежно скрыта от посторонних глаз.
Мажарис и его гости спустились по лестнице и оказались в большой комнате, уставленной какими-то столами, ящиками и приборами. Освещалась лаборатория висящими по стенам и стоящими на столах стеклянными банками. Из восьми висящих по стенам и стоявших на столах банок свет излучали только пять. Остальные, видимо бесперебойно работающие с глубокой древности либо вообще не излучали света, либо давали лишь небольшие всполохи, практически не дающие вклада в освещенность лаборатории.
По стенам, между светильниками, висели большие картины в простых рамках. На всех них были изображены песчаные пейзажи какой-то далекой планеты. Картины были нарисованы с такой реалистичностью, что можно было отнести их к фотографиям, сделанным с большой резкостью, чем к картинам. Видимо они изображали ту планету, откуда, спасаясь от плохих условий, переселились предки атлантов много веков назад.
Мажарис водил гостей по своей лаборатории и показывал различные чудеса, но Радагаст с большой неохотой осматривал то, что занимало разум жреца Семинтота. Оживился наместник лишь тогда, когда Мажарис стал демонстрировать аппарат, в котором в древние времена выращивали Кристаллы Ушебти.