Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй - Сенченко Игорь 2 стр.


Ответ Александра III на письмо негуса доставил «специальный агент» русского царя, Виктор Федорович Машков, вторично направившийся в Абиссинию в конце 1891 г. в составе экспедиции представителей военно-морского ведомства, Министерства иностранных дел и Синода, под эгидой Русского Императорского Географического Общества. Караван «русичей» встречали пышно и торжественно. В списке царских подарков, доставленных В. Машковым, значились 350 винтовок Мосина.

В 1892 г., по возвращении в Санкт-Петербург и увольнения с военной службы (май 1893 г.), В. Машков был зачислен в штат МИД, в чине титулярного советника. В конце 1894 г. – командирован в Багдад, секретарем российского консульства; 26 июня 1903 г. – назначен генеральным консулом в Багдаде (проработал на этой должности семь лет).

Человек, «несомненно, выдающихся способностей», как говорится о нем в справке Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД, В. Ф. Машков установил доверительные отношения с турецкими чиновниками в Месопотамии. Капитан Бензенгер, русский вице-консул, строчивший на В. Машкова доносы, называл среди «близких приятелей Машкова» генерал-губернатора Багдадского вилайета. Бензенгер обвинял консула в «предвзятом к нему отношении», и, как следствие, «в третировании его приятелями Машкова» из числа турецких чиновников в крае. В одной их своих жалоб (от 22.05.1909) вице-консул указал на причину «враждебного отношения» к нему консула и его «подозрительной сожительницы, некой Дежасской», а именно: «нежелании его жены вести знакомство с сожительницей В. Машкова, этой компрометирующей … российское представительство особой» (18).

Из документов АВПРИ следует, что «капитан Бензенгер Высочайшим приказом от 12 апреля 1908 г. был переименован в коллежского асессора и в мае того же года приказом по МИД назначен вице-консулом в Мосул с правом проживания, по мере надобности, в Багдаде». Иными словами, был разведчиком и работал в Месопотамии под прикрытием. Именно на этом аспекте своей деятельности он и делал акцент в подаваемых им жалобах на В. Машкова, намекая на то, что как бы «приятельские отношения» В. Машкова с турками, с одной стороны, и «враждебное отношение» к нему В. Машкова – с другой, случайно не раскрыли характер его деятельности (19).

Судя по всему, капитан Бензенгер, просто-напросто, завидовал В. Машкову, его умению поддерживать доверительные отношения с турецкими властями в Месопотамии и в то же время жестко отстаивать интересы Отечества и права русскоподданных. В документах Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД прямо говорится о том, что В. Машков «отличался стойкостью по отношению к турецким властям» и «неустрашимой защитой мусульман-паломников из России от произвола турецких властей в Месопотамии».

Через Багдад, сообщал В. Машков, ежегодно проходит «от 6 до 9 тысяч наших зуваров» (пилигримов-шиитов). Не имея паспортов, они «сторонятся консульства», но при возникновении малейших недоразумений с местными властями «требуют у консульства защиты и покровительства». В Багдаде, как докладывал В. Машков, проживало «свыше 300 семей русскоподданных» (20).

Из документов АВПРИ следует, что в 1895 г. в Департамент личного состава МИД поступило «определение (от 30.09.1895) обер-прокурора Священного Синода по бракоразводному делу титулярного советника Виктора Федоровича Машкова с женой Екатериной Викторовной Константиновой». В личном деле В. Ф. Машкова, говорится, что «на девице Екатерине Викторовне, дочери чиновника Батумской таможенной конторы», он был женат «первым браком». В связи с разводом В. Машков ходатайствовал в 1895 г. о поступлении его сына, Евгения Машкова, во Второй Санкт-Петербургский кадетский корпус (был зачислен по достижении 10 лет) (21).

В. Ф. Машков выехал из Багдада в марте 1910 года. Дела передал Аркадию Александровичу Орлову (1868–1928). Второго марта 1910 г. А. Орлов доложил в Первый департамент МИД о «сдаче ему статским советником В. Машковым, 1 марта 1910 г., документов, казенного имущества и сумм Российского Императорского генерального консульства в Багдаде» (22).

«Генеральный консул в Багдаде, статский советник Машков, – информировал директор Первого департамента МИД начальника Департамента личного состава и хозяйственных дел (08.05.1910), – вызванный по делам службы, прибыл в Санкт-Петербург» (23).

Умер Виктор Федорович Машков в эмиграции, а Югославии, в 1932 г.

Аркадий Александрович Орлов (1868–1928) – русский дипломат-востоковед, статский советник. Службу в МИД начинал драгоманом генерального консульства в Константинополе. В 1897–1900 гг. являлся секретарем Петра Михайловича Власова (1850–1904), главы чрезвычайной русской миссии в Абиссинии. Был хорошо знаком с абиссинским первосвященником абуной Матеосом, посещавшим Санкт-Петербург. Первого марта 1910 г., в чине коллежского советника, принял дела у В. Ф. Машкова, сменив его на посту генерального консула в Багдаде (на основании решения МИД от 08.09.1909 г.); проработал в Ираке Арабском до 1913 г. Впоследствии занимал должности генерального консула в Тавризе (Персия, 1913–1916) и в Урге (Монголия, 1916–1919). После 1919 г. находился в эмиграции. Возглавлял русскую национальную общину в Тяньцзине (на этом посту его сменил С. А. Вержбицкий) (24).

Часть I

Российское генеральное консульство в Багдаде

«Око» Российской империи в Месопотамии, Аравии и Персидском заливе

До начала «новой политики» Российской империи в зоне Персидского залива и учреждения российских «консульских постов» в Джидде (1890), Басре (1901) и Бендер-Бушире (1901) наблюдение за положением дел в Месопотамии, Аравии и Персидском заливе вело российское генеральное консульство в Багдаде (открылось в 1880 г.), подотчетное императорскому посольству в Константинополе.

Одна из основных задач генерального консульства в Багдаде, как следует из инструкции Министерства иностранных дел от 1899 г., состояла в «содействии распространению влияния России в этой части Османской империи» и в защите там интересов русского купечества.

Российской миссии в Месопотамии предписывалось также – «ввиду полнейшего отсутствия русских агентов» в краях тамошних – «внимательно наблюдать за деятельностью англичан», притом не только в Месопотамии, но и «на юго-восточной окраине Персии», на реке Карун, в Персидском заливе и в Аравии. Ставилась задача «получать, по возможности, сведения политического и торгового характера из Бендер-Бушира; следить за ходом дел в долине Евфрата, открывающей англичанам доступ со стороны Персидского залива вглубь Азии» (1).

«Аравийский и Персидский заливы, – писал в заметках о посещении портов этого района (май 1899 г., по пути к месту службы из Одессы через Бомбей и Басру) русский генеральный консул в Багдаде, статский советник Петр Егорович Панафидин (1848-?), – могли бы … быть назваными английскими». Дело в том, поясняет дипломат, что «все порты от Мирбатской бухты [Султанат Оман] до Бахрейнского архипелага включительно находятся во власти Англии. …По всему побережью Персии раскинулась сеть английских чиновников». Во всех сколько-нибудь значимых пунктах англичане имеют консульских агентов, почтовых и телеграфных служащих, и представителей пароходной компании “British India”. Английская речь слышится там повсюду. Можно сказать, что она «приобрела себе права гражданства во всех портах Персидского залива», этаким «диктатором которого … выступает полковник Росс», английский политический резидент в Бушире. На своей канонерке он регулярно объезжает приморские города персов и арабов, «появляется, по мере надобности, то в Джаске, то на Бахрейне, то в портах Омана».

До последнего времени, замечает П. Панафидин, бритты, «распространившие политическое влияние Англии на весь Персидский залив, почти не встречали никакого противодействия своим замыслам». Прочно утвердившись в бассейне Персидского залива, «пошли дальше». В течение последнего десятилетия настойчиво добивались (под предлогом развития английской торговли, а на самом деле для расширения сферы своего политического влияния) возможности проникнуть внутрь турецких владений в Аравии и Месопотамии, равно как и во внутренние районы Персии (2).

«Первая роль на Персидском заливе, – отмечал русский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов (1870–?), – принадлежит англичанам». Они «стали твердой ногой» в Южной Персии и на Юго-Восточном побережье Аравии. В Джаске, который лежит «почти у входа в Персидский залив, ими возведена – под видом телеграфной станции, на земле, арендуемой у персидского правительства, – чуть ли не … крепость, в которой еще несколько лет тому назад было расквартировано несколько сот сипаев [сипаи – это наемные солдаты в колониальной Индии, рекрутировавшиеся из местного населения]». Персидские губернаторы Бендер-Аббаса и в Бендер-Бушира «пляшут, можно сказать, под их дудку».

А. Адамов, как человек широко образованный, упомянул, к слову, в отчете о посещении им в 1897 г. портов Персидского залива и о Хамадане, одном из древнейших городов мира. По легенде, в нем жила библейская Эсфирь, иудейка, которая, став женой персидского царя Артаксеркса, вместе с приемным отцом своим, Мардохеем, уберегла евреев Персии от истребления (в Хамадане имеется храм Эсфири и Мардохея, а также мавзолей Ибн Сины, больше известного в России под именем Авиценна).

Обращая внимание Санкт-Петербурга на «неусыпную и неустанную деятельность» англичан по расширению и упрочению влияния Британской империи на Аравийском полуострове и «установлению ее гегемонии над всем Персидским заливом», А. Адамов высказывал мнение относительно скорого подпадания под власть Англии и Кувейта. «Недолго, по-видимому, осталось ждать того времени, – писал он, – когда британский лев наложит свою лапу … и на область Коэйт [Кувейт]» (3). «Сыны пустыни девственность свою от английского влияния не сохранили»; и влияние это «начало пускать глубокие корни уже и в соседних с Маскатом землях», и даже в Неджде (4).

«Нелегальными английскими агентами», сообщал секретарь и драгоман российского императорского генерального консульства в Багдаде Гавриил Владимирович Овсеенко (1870–1916), «прибывший к месту службы и вступивший в исправление своих обязанностей 12 июня 1898 г.», было усеяно буквально все побережье Персидского залива. «Исключительно одни только английские суда беспрепятственно крейсировали в его водах». Англо-индийские коммерсанты «забрали в свои руки почти всю торговлю края». С помощью «подкупов, богатых подарков, задабриваний и запугиваний» англичане «держали в руках» практически всех тамошних правителей (5).

Владея фактически Суэцким каналом, докладывал из Берлина (январь 1902 г.) наш посол, граф Николай Дмитриевич Остен-Сакен (1831–1912), «Англия цепко удерживала за собой один из важнейших мировых торговых путей»; располагала военно-сторожевыми постами для его охраны. Кувейт, как «конечная станция будущей Багдадской железной дороги», и Маскат, эти два стратегических пункта на водных магистралях в Индию, идущих из Персидского залива и Красного моря, «не терялись Англией из вида ни на минуту». Маскат и Кувейт, резюмировал посол, – главные звенья в цепи политико-дипломатических, военно-силовых и коммерческих акций британцев в зоне Персидского залива (6).

«Опорными пунктами Англии на Аравийском полуострове, – говорится в отчете А. Адамова, – являются Аден, Маскат и Коэйт [Кувейт]». Аденом, «считающимся ключом не только к Йемену, но и ко всей Западной Аравии», Англия завладела в 1839 г.; и «арабские племена, населяющие береговую полосу на протяжении 270 миль к востоку от Адена, до портов Маскат и Шихр включительно, подпали под британский протекторат» (7).

Остров Перим в Красном море британцы (Английская Ост-Индская компания) захватили еще раньше, в 1799 г. Затем, на какое-то время, оставили его, а в 1857 г. он окончательно перешел к ним; и в настоящее время «сильно укреплен».

На юго-востоке Аравии британцам принадлежат острова Курия-Мурия (Джузур Хурийа Мурийа), которые «уступил им султан Маската, находящийся под протекторатом Англии с 1822 г.».

«Арабские племена на сопредельном с Маскатом “Пиратском берегу” [нынешние ОАЭ] Персидского залива связаны с Англией договором о вечном мире, подписанном их шейхами в 1853 г.».

Что касается Бахрейнского архипелага, то он, можно сказать, «фактически подконтролен Англии», и находится в сфере компетенции британского политического резидента в Персидском заливе со штаб-квартирой в Бушире (8).

Информируя о положении дел в Персидском заливе уже после открытия русского дипломатического поста в Басре, тамошний консул, действительный статский советник Сергей Владимирович Тухолка (1874–1954), отмечал, что «доминирующую роль» в делах Залива играли англичане. «Маскатский султан и шейхи “Берега пиратов” [нынешние ОАЭ], – сообщал он, – равно как и правитель Бахрейна, состоят в обязательных к ним отношениях. В Маскате, на Бахрейне и в Куэйте [Кувейте] они имеют своих политических агентов. На другом берегу Персидского залива, в Бендер-Аббасе, у них – консул, а в Бушире – генеральный консул, но с титулом политический резидент, коему подчинены все английские агенты и все английские военные суда в Персидском заливе». Ежегодно, как следует из донесения С. Тухолки, резидент совершал «объезд агентских пунктов Англии», поддерживал сношения с шейхами, и «более покорных из них одаривал традиционными подарками от казны» (9).

Карантинные посты в Бендер-Аббасе и Линге, в Бендер-Бушире и в Мохаммере, писал С. Тухолка, формально находясь в подчинении Международного Санитарного Совета в Тегеране, на деле контролировались исключительно англичанами. Все врачи на тех постах были англичанами; и санитарные патенты выдавались ими только на английском языке.

Во всех указанных пунктах, а также в Маскате и Кувейте, в Басре и на Бахрейне, то есть на обоих берегах Персидского залива и на подступах к нему, действовали агентства английского пароходного общества «British India Steamship Company»; функционировали отделения английской почты, а в Фао, что у входа в Шатт-эль-Араб, – телеграф. Принимались «только английское золото и индийская рупия» (10). С помощью этой сети обеспечивалась, по мнению российских дипломатов, не только оперативная связь английского политического резидента с гласными и негласными британскими агентами в Персидском заливе и Прибрежной Аравии, но и велась работа по привязке торговых операций в этом районе к денежным единицам Англии.

В Лондоне опасались, что «проникновение, – как выражались англичане, – в Персидский залив Франции, Германии и России» торпедирует далеко идущие планы Англии в Аравии. «Независимость Аравии, – как высказывался в одном из своих выступлений депутат парламента Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945), – всегда была основным принципом нашей восточной политики; но для нас это означало, что, будучи независимой, Аравия должна находиться вне сферы европейских политических интриг и оставаться в орбите английского влияния» (11).

С разворачиванием деятельности в Персидском заливе Франции, Германии и России там начинают разыгрываться многоходовые партии политических шахмат. Англии приходится играть сразу на нескольких досках. Для того чтобы победить именитых соперников, британцы ставят на активное вмешательство своей дипломатии и разведки в борьбу арабов Аравии с Портой.

В статье И. Яковлева «Pax Britanica и Персидский залив», опуб ли кованной газетой «Россия» 11 января 1900 г., автор приводит выдержки из записи его беседы с французским вице-консулом в Бендер-Бушире г-ном Бриуа. «Первенствующее положение России в Персии не подлежит уже никакому сомнению», заявлял французский дипломат. Но вот что касается бассейна Персидского залива, то об утверждении себя Россией на обоих его берегах говорить пока рано. Там ей и Франции противостоит Англия, «соперник деятельный, ловкий и ревнивый», который не остановится ни перед чем, дабы сохранить свое лидерство в этом районе мира. Англия держит в своих руках «вход и выход в горлышке бутылки, называемой Персидским заливом; имеет там свои стационеры; и интригует, что есть мочи». Англичане абсолютно убеждены в том, что Россия непременно, более того, со дня на день, появится в водах Персидского залива. Дело дошло до того, что прошлым летом английский резидент в Бендер-Бушире, подполковник М. Мид, чуть ли не каждый день выходил к морю, чтобы посмотреть, не пришли ли русские корабли, которые, по сведениям англичан, вот-вот должны уже показать в водах этого залива флаг Российской империи. У Англии уже наготове целая теория неоспоримости ее прав на Персидский залив. Изложена она вице-королем Индии лордом Керзоном в его книге «Персия и персидский вопрос» (издана в 1892 г.). Суть представленных в ней заявлений и утверждений лорда Керзона состоит в том, что «именно Англия очистила воды Персидского залива от арабских корсаров и сделала их доступными для торговли и безопасного судоходства. И, стало быть, Англии принадлежит главенствующая и неоспоримая никем роль в поддержании там мира и порядка» (12).

Назад Дальше