– Расти, голь перекатная! Скоро станешь совсем взрослой и будешь таскать железнодорожные шпалы на своих девичьих плечах! Зато получать будешь за труды не жалкие рубли, а самые настоящие доллары.
За спиной Рынды раздался спокойный и уверенный голос молодого и крепкого отца малышки:
– Я с большим бы удовольствием отправил тебя в реанимацию, маленький очкастый гамадрил! Но время уже перерабатывает таких, как ты, на удобрение. Всё польза.
– А вот, уважаемый, вы и не правы… Я несколько лет прожил в Соединённых Штатах Америки…
– Не надейся! Я тебе не намерен сочувствовать. Надо было там и оставаться.
Молодой отец взял девочку за руку, и они пошли прочь от смрадного субъекта. Тут всё было ясно. Впрочем, у каждого своя правда, да и представление, о свободе, равенстве и прочем.
Понятно, Роберта Борисовича только развеселил этот инцидент. Ведь он был убеждённым либералом, и совершенно не понимал нелепых протестов и рассуждений представителей «простого» народа.
Ренальда, широко растворив дверь перед мужем, бросилась ему на шею. Эта замечательная женщина была не из простых дам и тоже ведь… полячка. Она занимала одну из не крупных, но и не мелких должностей в Министерстве образования и науки Российской Федерации, конкретно, в департаменте государственной политики в сфере общего образования. Поэтому могла очень даже гордиться тем, что ЕГЭ по чьему-то устойчивому желанию лёг в основу оценки знаний учащихся средней школы.
Так что, долго нам ещё смотреть и терпеть все… «новые веяния», которые пока повсюду. Ведь, к примеру, на телевизионных центральных каналах слишком уж много и часто нам демонстрируют… американские улыбки. Создаётся впечатление, что других уже в природе и не существует.
Опрометчиво и больно уж рано национальные предатели, почему-то называющие себя либералами, празднуют победу. Уподобляются чудаку, который ни одного серьёзного препятствия не преодолел, а уже говорит «гоп». Да и не только это, а даже очень часто и громко произносит: «Вау! Я это сделал!».
С неприкрытой любовью и старанием Ренальда Вацславовна сняла с его маленьких ножек туфли и надела на них домашние тапочки. Ведь какой-то олух внушил ей, что её Боб – великое будущее всего мира. Впрочем, не будем торопиться. Пока в этом мире всё возможно. Ведь перед иной чугунной или каменной фигурой всегда остановится добрый и прохожий и проникновенно скажет: «Ты всё ещё здесь, скотина?».
После плотного ужина с обязательной рюмочкой коньяка «Камю» Рында, наконец-то, раскрыл свой рот и сообщил своей замечательной жене Ренальде, что день сегодняшний стал поистине историческим. Она радостно захлопала в ладоши.
Не откладывая важного дела в долгий ящик, он надел чёрный костюм, белую рубашку, галстук, на ноги – чёрные лакированные туфли. Роберт Борисович решил начинать работу над романом при полном параде. Ведь это был ответственный момент. Ему даже настойчиво казалось, что миллионы пристальных глаз глядят на него оттуда, прямо из-за океана.
Любимая жена поцеловало его прямо в плешь и на цыпочках удалилась прочь. Она прекрасно понимало, что дело предстоит её супругу не шуточное, важно и, может быть, со временем высокооплачиваемое.
Он надел на нос очки и включил компьютер. А начать своё повествование Роберт Моисеевич решил не с деятельности японцев, а именно, с американской эпопеи. Ну, с кого же ещё начинать правдивую книгу об одной из ужасных и неприглядных страниц российской истории. Орлиным взором он глянул на экран монитора… А каким же ещё?
Ведь Кагерманов находился в состоянии ожидаемой и неминуемой окрылённости или крылатости. Потому и чувствовал себя самой настоящей птицей. Но не мухой же, ни бабочкой-однодневкой, в конце концов.
Первые неприятности
Начал он с того, что так и написал: «Ой, спасибо чехословацкому корпусу!». Ведь, по мнению, на сей раз, уже даже историка Рынды, именно чехи, которые должны были воевать против бывших пленных австрийцев и германцев, правильно поняли свою задачу и практически начали вести активную борьбу с россиянами на Дальнем Востоке.
Конечно, о зверствах чехов Роберт упоминать не стал, грабежах, разбое, открытом терроре и так далее. В принципе, ничего страшного. Ведь убивали они, в основе своей, русских. А это для некультурного и недалёкого народа даже и полезно, ради его же свободы… Ну, тогда у местных детей, женщин, стариков было только одно право – быть убитыми, причём изощрёнными способами.
Кого только не было тут в то время – французы, белогвардейцы, просто банды китайцев-хунхузов… Начало 1918 года началось здесь именно так…
Даже не заметил Рында, что настолько углубился в свой будущей роман… Одним словом, Роберт реально оказался, культурный, в костюмчике и при галстуке в славном городе Вашингтоне, в Белом доме на специальном совещании.
Роберту неслыханно повезло. Он самым не понятным образом оказался в самом центре предстоящих исторических событий, среди героев своей ещё не написанной книги. Понятно, что тут ни какое не путешествие во времени… Здесь он среди персонажей, которые будут действовать и выглядеть так, как ему пожелается. Ну, примерно так, как боевые и бравые американцы, спасающие мир и зачастую не оставляющие в нём, что называется, камня на камне.
Вот теперь великий, но скромный Роберт сидел именно 6 июля 1918 года в зале заседаний, где добрые и славные американцы, стоящие у власти своего государства, решали судьбу России. Как обычно, планировали загребать жар чужими руками. Что же это, если не бесовщина планетарного уровня?
На то, что здесь скромно в числе разношёрстной толпы находился незнакомец, мало кто обратил внимание. Ведь приглашают на такие заседания Конгресса очень даже многих заинтересованных. Господин Рында не так уж отвратительно знал английский язык, поэтому понимал почти всё, о чём здесь велась речь.
Кроме всего прочего, он понимал, что уже среди событий, происходящих в его собственной книге, он и царь, и бог. Как увидел, так и написал…
Он с большим удовлетворением выслушивал не первую, но очередную речь какого-то очень важного американского депутата, которого присутствующие по-свойски и довольно демократично называли Джордж.
Пузатый, великовозрастной янки с великой радостью сообщил всем присутствующим, что славные и замечательные чехи взяли Владивосток и многих красных и всякого рода сволочей отправили на тот свет. Не только этот портовый город, но и Уссурийск.
Несомненно очень скоро будет захвачен и Хабаровск, и при этом каждый дикарь получит по заслугам. Чехи и уже начавшие действовать японцы не щадят ни малого и ни старого… Нечего с ними церемониться! Это ведь не люди. А если и люди, то, конечно же, третьего сорта. Даже не второго.
Удлинённая физиономия Рынды светилась от счастья. Ведь всё начиналось и, по сути, писалось им именно так, как он и хотел. Что тут скажешь, американцы настоящие герои. Правда, весьма и весьма осмотрительные. Не трусливые, а просто осторожные…
Вот сейчас будет вынесено решение высадить во Владивостоке по семь тысяч солдат. В данном случае США не нужны земли Российского Дальнего Востока. Со временем, они всё приберут к рукам. А в настоящее время их российские железнодорожные пути сообщения. Китайско-Восточная и Сибирская железные дороги.
Выступающий, густо сморкнувшись в носовой платок, не очень первой свежести напомнил присутствующим, что правительство Керенского ещё в семнадцатом году отдавало Америке эти железные дороги. Всё правильно Россия должна была рассчитываться за предоставленные Временному правительству кредиты.
Демократия США будет бороться, разумеется, руками японцев с Советами и укреплять свои экономические позиции на Дальнем Востоке, в Сибири, а потом во всей России. А Страна Восходящего Солнца, как обычно останется с носом… Она будет верным другом страны, всемирного агрессора, даже после того, как «добрые янки» сбросят на Хиросиму и Нагасаки две атомных бомбы. Только с той целью, чтобы запугать Советский Союз. Других причин не имелось…
– Очень даже ясно, господа, в международном плане,– подчеркнул Джордж,-
Перед странами всего мира мы объявим свой дружеский визит в России, как обязательную экономическую помощь и в становлении истиной демократии. США – великая страна, и она должна быть главной везде и всюду!
Мутными, свинячьими глазами он обвёл весь зал. Кое-кто ему даже зааплодировал.
Не скрывая чувства восторга, вдохновенный Рында вскочил с места и по-английски
посоветовал:
– Я убеждён, господа, что и замечательные, справедливые и храбрые американцы должны тоже своим оружием и умением наказать, как можно больше русских! Потому, что они… русские!
– На кой чёрт… э-э нам это надо! – возразил Джордж, почесав брюхо.– Мы возьмём своё, без всяких особых усилий и затрат. А кровь чужую и свою пусть проливают японцы… Чехи сделали своё дело, и уже начинаю отплывать на свою родину. Воинственны! Но не надёжны! Ведь тоже… быдло, славяне…
– Я тут с вами, господин Джордж, не совсем согласен, – возразил Роберт.– Среди славян быдло – это русские, да и, вообще, все россияне. У них очень низкий уровень демократии и культуры. А я вот поляк! Это совсем другое дело!
– Но я ничего не слышал о такой нации, – развёл Джордж руками.– Но, если и слышал, то, извините, господин, для меня они тоже, как, допустим, папуасы.
Собравшиеся в зале заседаний зашумели. Кто поддерживал эти слова, кто-то, явно, был против.
Вовремя Джордж сообразил, что с такими вот своеобразными определениями дал маху и дружелюбно сказал:
– Конечно же, я пошутил. Всё люди и нации равны… Но я совершенно исключаю большинство тех, кто живёт в варварской России. Там просто невозможно быть свободным человеком! Одни обезьяны! Такова их история и ментальность. Или вы, незнакомец, против? Кстати, кто вы? Почему у вас такой жуткий акцент и почему вы оказались здесь? Вас кто-нибудь приглашал?
Невзирая на двух весьма и весьма тучных, но проворных охранников, агентов безопасности, которые уже стояли рядом с Рындой и ждали от Джорджа дальнейших указаний, Роберт Борисович уверенно и бодро сообщил:
– Мне не требуется никакое приглашение. Я, господа, автор! Всё вы – персонажи моей книги, которую я сейчас пишу…
– Вы, сэр, как вас там, путешественник во времени? – худая и жилистая дама задала незваному гостю свой вопрос.– Но ведь, к сожалению, в Америке немало сошло с ума господ… именно, на этой теме.
– Вы ни черта не поняли! – стал выходить из себя Рында.– Я гораздо больше и выше всяких там… сомнительных и несуразных путешественников. Я автор этого правдивого романа. Я – Роберт Борисович Рында! Я, можно сказать, просто всех вас… выдумал. Но, разумеется, заседание ваше имело место… А все вы – при-ду-ма-ны мной!
Джордж не выдержал такой наглости и ударил кулаком по верхней части трибуны.
Представительный и важный господин, да ещё и при власти, не мог понять и простить рассуждений и доводов тщедушного, наглого и тупого поляка под прозвищем «Автор».
– Как это ты мог придумать… меня, к примеру, свободного американца? – закричал Джордж.– Кто тебе дал такое право придумывать всех нас, реально существующих? Среди сумасшедших я встречал всяких гуманоидов, но авторы мне не попадались. Мне плевать на то, что в Центральной Вашингтонской психиатрической лечебнице повалился забор, и… ты, гадёныш, явился к нам, в собрание, где совершенно не нужен!
Охранники скрутили руки за спиной у Рынды, который стал понимать, что ему грозит реальная опасность. Ведь боль он ощущал самую реальную.
Джордж дал знак рукой, и охранники поволокли упирающегося Рынду к выходу.
В Белом доме всё компактно, потому путь не был таким долгим.
Они притащили его на знаменитые ступеньки перед самыми лужайками. Один из охранников ударил Рынду кулаком под рёбра, с правой стороны, второй – чётко вписал ему кулаком в глаз. Разумеется, от очков остались только воспоминания, и правое око российского либерала и, в каком-то смысле, и писателя закрылось. Отличная гематома получилась, а если по-простому – синяк.
Но на этом дело не завершилось. Они дотащили его до железных ворот и выпихнули его ногами тута… в свободный американский мир, в многомиллионое число обездоленных, нищих и бродяг.
Первый охранник, мгновенно вытащил из кобуры, висящей на его заметной филейной части тела, ниже спины, короче, на заднице пистолет системы «Смит и Виссон» и тщательно прицелился в лоб Рынде. Явно, не шутил. Тут было разрешено стрелять не только во всех подозрительных граждан, но, буквально, в того, в кого пожелается.
Роберт плотно зажмурил глаза, одни из которых можно было и не зажмуривать, и мгновенно оказался за своим рабочим столом, перед компьютером.
Настроение писателя было подавленным. Он сидел перед монитором в пиджаке с оторванными рукавами и плакал. Какая несправедливость! Какое неуважение к автору и пренебрежение к нему со стороны им же придуманных героев! От нормальных людей, конкретно, от американцев он такого не ожидал. Он ведь их любил, везде всегда и всюду. Наверное, даже больше, чем братец Кролик морковку из оригинальных сказок Дядюшки Римуса. В конце концов, в душе он их понял и простил. Ведь они же – американцы.
Ренальда, как могла, пожалела и приласкала своего незадачливого мужа и даже рекомендовала больше не писать романов на историческую тему. А если и писать, то не углубляться в то, что сам лично, как бы, создаёт.
Создатель будущего шедевра, закусив губы и прижимая вымоченный в бодяке носовой платок на распухшем, сине-зелёном веке правого глаза.
Он поклялся своей несравненной Ренальде, что будет писать непосредственно и конкретно об анархистах, искателях несметных сокровищ. При этом постарается наблюдать за всем происходящим со стороны. Так правильней и безопасней.
Успокоившийся Рында нашёл в себе силы перечитать всё то, что написал. Признаться, получилась какая-то чушь, причём, с его личным участием. Но духом он не падал. Главное создать в книге основу, а всё остальное быстро и умело можно как следует подправить, привести в порядок с учётом прозападных и заокеанских демократических… веяний.
Однако же, принципиальный и отважный Роберт Борисович, всё-таки решил описать один из случаев конкретного участия американцев в боевых действиях. А уж потом перейти и к японцам. Они тут немало уничтожили россиян. Настоящие самураи…
События в Степановке
Разумеется, Боб не стал дожидаться, когда его благоверная жена, пришьёт оторванные рукава к пиджаку. Надевать, в целях бережливого отношения к вещам, что свойственно представителям не столько жителей Северной Америки, сколько целого ряда Западной Европы. Польша, разумеется, не исключение. Весьма и весьма яблочная страна, от которых ещё ожидается множество вариантов международного раздора.
А если это и не так, то будучи рачительным, на сей раз решил сесть за написание продолжения романа, надев на себя халат с сине-жёотую полоску, и тапочки. Что касается, то, к счастью, у Рынды имелся их довольно большой запас.
Он решил описать по своему, со своей точки зрения. События, которые происходили в восемнадцатом году в Приморском селе Степановка. Благоразумный и старательный Боб так сразу же и написал: «Огромный отряд красных бандитов решил устроить засаду группе, почти не вооруженных американцев и японцев. А ведь они пришли в село с мирными и благими намерениями. Воины США и Японии решили объяснить местному населению, в чём преимущество истинной демократии перед дикими нравами».
Лицо Роберта Борисовича расплылось в улыбке. Он нашёл правильный и… навязчивый ход и ключ к дальнейшему повествованию. Рында ведь был настоящим либералом, потому, при желании, всегда, даже и бездоказательно, объявлял "чёрное» «белым» и… наоборот. Он так видел, он так желал, он так хотел… При этом заставлял, чтобы все читали и думали именно так, как хотел он и его соратники, точнее, подельники.
Но что-то хрустнуло у него в районе, скорей всего, поломанных ребёр. Рында ойкнул и… оказался в том самом селе под названием Степановка.