Александр Музафаров
Таинственный Китеж-Град
© Музафаров А. А., 2015
© ООО «Издательство «Вече», 2015
Легенды и история. Вместо предисловия
Одной из самых известных легенд русской истории является рассказ о таинственном граде Китеже. Будто бы был он основан в глухих заволжских лесах князем Владимирским Георгием[1] Всеволодовичем, был большим, с тремя, а кто говорит и с семью белокаменными церквями, с богатым и благочестивым населением. В роковом для русской истории 1238 году подошло под его стены войско Батыево. Погиб в битве и храбрый князь Георгий, и воины его, и взошли было татары на городские стены, как по молитве жителей сам Господь укрыл город и от захватчиков и от нашего грешного мира, а на его месте возникло озеро с чистой, прозрачной водой. И будто бы даже сейчас благочестивый путник может услышать на берегу озера, как звонят там, в глубине колокола града Китежа, что по-прежнему пребывает в инобытие…
В начале ХХ века Николай Андреевич Римский-Корсаков сочиняет знаменитую оперу «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», после чего местная легенда занимает место не только в русской национальной, но и в мировой культуре.
Образ града Китежа используют писатели и публицисты, философы и мыслители. В нем видят и красоту русской души, и сокровенные чаяния народа, и представления об идеальном, и… и чего только еще не видят. Китеж стал символом, причем символом многозначным. Можно сказать, что каждый ищет свой град Китеж, и поэтому многозначный символ снова обретает однозначность как символ чего-то глубокого, сокровенного и светлого.
Но что стоит за легендой? Существовал ли на самом деле град Китеж и какая судьба постигла его на самом деле? В поисках ответа на этот вопрос любознательный человек обратится к историкам и краеведам, и тем есть что ответить. Однако, прежде чем предоставить слово профессионалам, попробуем рассмотреть другой, не менее значимый вопрос – о роли исторической легенды в нашем понимании истории.
Вопреки распространенному мнению, история – точная наука, что с готовностью подтвердит вам любой добросовестный историк. В основе исторического знания – набор несомненных фактов, установленных на основании анализа многочисленных исторических источников – письменных документов, сохранившихся до нашего времени артефактов и памятников, материалах археологических раскопок и т. д. Работа историка и состоит в сборе исторического материала и процеживании его через жесткое сито исторической критики, позволяющей выделить крупицы реальных событий – исторических фактов, этих первичных кирпичиков исторического знания.
Факт – такая же научная величина, как и результат химического опыта или физического эксперимента. Но, в отличие от физика или химика, историк лишен возможности не только повторить опыт, но даже наблюдать его. Он восстанавливает факты по чужому лабораторному журналу, к тому же журналу неполному, в котором выдраны многие страницы, а некоторые хоть и уцелели, но подпалены огнем и залиты кровью. К тому же этот журнал вел не коллега-историк, пусть и живший давным-давно. Нет, его вел дипломат, пишущий доклад своему государю, воевода, склонный в донесении приуменьшить свои потери, и преувеличить число павших врагов, чиновник, подсчитывающий налоги, и т. д. Каждый из этих людей писал в меру своего знания («бежал противник неведомо куда») и своих интересов («Никак не мочно было удержать то место, государь, понеже воды там для лошадей нет»). А ведь еще сочинения полемические, идеологические, нравоучительные и т. д., где факты и вовсе отходят на второй, если не на третий план. Зачем же их принимать во внимание? Оттого, что других, более достоверных, нет. О грандиозной войне между древними ахейскими и малоазиатскими племенами мы знаем из поэмы слепого сказителя, жившего спустя полтысячи лет после нее.
Но есть и еще одна проблема. Историк – тоже человек, и ничто человеческое для него чуждым не является. Химик, записывая в лабораторный журнал реакцию растворения железа в кислоте, не испытывает ни симпатии к металлу, ни ненависти к едкой жидкости. Он имеет дело с неживой природой. Но человек не может быть равнодушным к живой природе, а особенно к деяниям себе подобных. Одни деятели прошлого вызывают симпатию, другие – антипатию, и ничего поделать с этим нельзя, таково свойство человеческой натуры. Разве совсем равнодушный к деяниям и деятелям людей прошлого исследователь может быть нейтральным или, говоря современным языком, объективным. Но как можно изучать предмет и оставаться к нему равнодушным?
Поэтому будет нелепым требовать от историка пресловутой «объективности», это невозможно в принципе, а если и возможно, то ценой весьма некачественной работы.
Объективности требовать нельзя, но можно и должно требовать добросовестности. Этим и отличается труд профессионального историка от труда любителя или дилетанта. Симпатии к историческому персонажу не помешают добросовестному исследователю опубликовать и те факты, которые будут неприглядными для его героя. Главное для добросовестного историка не защита своей точки зрения на события и процессы, а сбор и анализ фактов. А то, что кто-то на основании этих же фактов может прийти к противоположным взглядам на минувшее, – только в плюс.
Осознание этой двойственной – рациональной и одновременно эмоциональной – составляющей исторического знания поможет нам понять, как возникают исторические легенды. В отличие от устного предания, которое представляет собой передачу устной памяти по наследству, легенда – это результат сознательного творчества. Ее сочиняют, беря за основу некоторое количество исторических фактов, но подчиняя их эмоционально окрашенной идее. В отличие от сказки, действие в легенде происходит в реальном мире. Ее герои претендуют на реальность и место в истории, но предстают в рассказе такими, какими хочется их видеть автору. Так появляется бесстрашный вельможа рязанский Евпатий Коловрат и громит несметные полки Батыевы, горит под огненосными птицами княгини Ольги град Коростень, так уходит под воду град Китеж.
Таким образом, легенда больше говорит о своих создателях, чем о событиях, о которых пытается поведать. Поэтому обычно легенды изучаются как источники по времени своего создания, как памятники литературы, где мысли и мотивы автора важнее описанных в сюжете событий.
Обычно… Но в случае, когда у нас весьма мало информации об эпохе, нельзя пренебрегать даже такими источниками, как легенда.
А о домонгольской истории Руси мы знаем очень мало. Как, возразит читатель, неужели мало? А летописи? Былины? Сотни лет работы историков и археологов – неужели все это не позволяет нам проникнуть сквозь толщу времени?
Все это, конечно, верно. История научного изучения Древней Руси начинается в XVIII веке, первые археологические раскопки – в первой трети XIX столетия, и с тех пор ученые узнали очень многое. Но есть проблема, перед которой бессильны лучшие умы, – скудость источников.
Автор интересной книги о жизни средневекового Парижа французский историк Симона Ру сетует на малое количество городских документов, сохранившихся с XIII века. Но упоминает, что в распоряжении исследователей находятся такие важные источники информации, как налоговые реестры, реестры недвижимости, всего несколько десятков письменных источников, и есть надежда на обнаружение новых.
У русских историков эти слова могут вызвать лишь чувство зависти – доступный им письменный материал значительно меньше. Согласно подсчетам д.и.н. Владимира Андреевича Кучкина, от XII века до нас дошло 8 (восемь!) частных актов, а от XIII века – целых 15. Итого 23 документа за два столетия истории всей Русской земли.
В XIII веке Владимир на Клязьме – стольный град главного героя китежской легенды князя Юрия Всеволодовича – не уступал размерами Парижу. Периметр стен русского города составлял 7 верст, а французского – 5 километров 300 метров. Видимо, не меньшим было и население. Но если историк Парижа располагает десятками государственных и частных документов, то историк Владимира не имеет ни одного! Мы знаем, что в городе жили десятки тысяч людей, но как была организована городская жизнь, как жили люди, кто решал сложные вопросы функционирования городского хозяйства, в каких отношениях они были со своим князем – об этом можно только догадываться.
Конечно, есть сводные источники – летописи. Но самая древняя дошедшая до нас летопись – Лаврентьевская – была написана в 1377 году. А значит, о более ранних событиях мы знаем только в пересказе авторов, живших порой через столетия от них.
В нашей древней истории догадки и реконструкции занимают весьма большее место, заменяя достоверные сведения. Поэтому и не могут историки позволить себе пренебречь любым источником информации, даже таким заведомо недостоверным, как легенда.
Китежская легенда не только историческая, но и географическая, местная. Названия населенных пунктов, рек, озер упоминаются не как фон, а как непосредственная часть повествования. Град Китеж исчезает только в водах озера Светлояр, и только в них. Озеро – не отвлеченный, почти метафизический символ всепокрывающих вод (хотя и символ тоже), но и реальный водоем, присутствие которого в рассказе усиливает его достоверность. Кто же в лесном Заволжье не знал озера Светлояр?
Местные легенды обычно считаются частью устной традиции исторической памяти, но это далеко не всегда так. Порой сюжеты литературных произведений проникают в массовое сознание и становятся частью местных исторических преданий.
Например, коломенские краеведы отмечают, что среди населения города получили распространение рассказы об удальце Торопке, застрелившем монгольского хана Кулькана, о сорока прекраснейших коломенских девушках, заживо сожженных на погребальном костре этого злосчастного сына Чингисхана. Между тем источником этих «преданий» является не устная память предков, а роман писателя Василия Яна «Батый».
Фольклористы комплексной экспедиции Академии наук СССР, которая в 60-е годы ХХ века занималась поиском вероятного места Ледового побоища, отмечали, что наряду с прадедовскими рассказами, важным источником местных преданий о событиях XIII века, стал фильм «Александр Невский», вышедший на экраны в 1938 году.
Человек не может оставаться равнодушным к месту своего обитания, он описывает окружающую его местность, черпая сведения о ее истории отовсюду, где только можно. Географические названия наполняются смыслом и историей, пусть и выдуманной – так возникает явление, которое специалисты называют «народной этимологией».
Но случается, что местная легенда действительно хранит память о событиях далекого прошлого. И довольно часто именно анализ этой исторической информации позволял ученым совершать значительные открытия.
Сохранились ли в Китежской легенде какие-нибудь уникальные сведения о событиях XIII века, или она возникла много позднее и повествует о других событиях? Существовал ли когда-нибудь град Китеж? И если «да», то где он находился? Как связана его история с судьбой великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича?
Чтобы разобраться и найти ответы на эти вопросы, нам придется совершить путешествие в трех измерениях – в пространстве, во времени и по страницам статей и монографий.
Не будем откладывать, в дорогу, читатель!
Автор выражает искреннюю благодарность
Фонду изучения исторической перспективы за помощь и поддержку при написании этой книги
Глава первая. Легенда и историки
Чтобы путешествие в интересное и примечательное место стало действительно интересным, а все достопримечательности замечены и осмотрены, разумный человек постарается заранее к нему подготовиться. Не ограничиваясь банальным путеводителем, он прочитает рассказы тех, кто побывал тут ранее, написанные специалистами или краеведами книги, рассмотрит фотографии, карты и схемы. С такой подготовкой можно увидеть куда больше и куда лучше все запомнить. Конечно, можно примчаться к древнему храму или развалинам крепостной стены, не зная ничего об их истории, удивиться и восхититься красотой, а потом кусать локти, потому что множество «слонов» осталось незамеченным и неувиденным.
Уподобимся путешественнику благоразумному, и потому, прежде чем отправиться по китежским местам, обратимся к работам историков и краеведов.
Впервые легенда была опубликована в 1843 году в двенадцатом (декабрьском) номере «учебно-литературного журнала» «Москвитянин», главным редактором и издателем которого был известный русский историк Михаил Погодин. Автором небольшой статьи «Китеж на Светлояром озере» был житель уездного города Семенова Степан Прохорович Меледин, который представил легенду как запись преданий, существующих у местных жителей.
В действительности главным источником информации была старинная старообрядческая рукопись «Книга, глаголаемая Летописец», один из списков которой попал в собрание семеновского обывателя. Книга считалась тайной, да и власть косо посматривала на старообрядческое творчество. Настолько косо, что даже публикация в «Москвитянине» вызвала донос одного из борцов со староверами. Власти дали делу ход, и суд по рассмотрении дела постановил: «…мещанина Меледина, в сочинении которого важности, кроме голословности, ничего не заключается», как невиновного; «от суда и следствия “учинить” свободным».
Поэтому полный текст «Книги глаголаемой Летописец» был опубликован только в 1862 году, когда изменились и цензурные условия, и политика властей в отношении старообрядцев.
Личность Степана Меледина до недавнего времени оставалась малоизвестной для широкой публики. Лишь недавно нижегородский библиофил Юрий Григорьевич Галай восстановил вехи биографии этого незаурядного человека. Он родился в 1786 году в городе Семенове в семье старообрядцев «добропорядочного поведения», промышлявших мелкой торговлей и землепашеством. Степан Прохорович с детства увлекся чтением, начал с богословских книг, потом познакомился со светскими, потом составил одну из первых в губернии библиотек.
Постепенно у Меледина родилась идея создать частную библиотеку, которая должна была способствовать просвещению и окупать свое содержание.
В уездном городе Семенове дело пошло неважно. Подписчиков было немного, желающих читать книги даром – чуть больше, поэтому работа библиотеки не приносила создателю ни морального, ни материального удовлетворения.
В 1844 году Степан Прохорович подает прошение министру народного просвещения, в котором просит дозволение открыть свою библиотеку в Нижнем Новгороде. Согласие министерства было быстро получено, и началась долгая история первой нижегородской библиотеки. Даже в губернском городе читателей было недостаточно, чтобы предприятие вышло на самоокупаемость. Содержатель все больше залезал в долги, но проявил настойчивость и дела не сворачивал до самой своей смерти в 1865 году. После этого его собрание вошло в состав Нижегородской публичной библиотеки, созданной Министерством народного просвещения и получившей вскоре поддержку властей города. Отрадно, что в наши дни о Степане Прохоровиче Меледине вспомнили земляки, появились статьи, посвященные его жизни и деятельности, в Нижегородской областной библиотеке прошла специальная выставка.
После публикации в «Москвитянине» китежская легенда удостоилась упоминания… в отчетах чиновников, занимавшихся по долгу службы изучением положения раскольников в Нижегородской губернии.
В 1854 году был опубликован «Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», автором которого был коллежский советник Павел Иванович Мельников. В те времена он был известен как один из суровых гонителей старообрядцев, отличный чиновник Министерства внутренних дел.
На страницах официального «Отчета» чиновник подробно описывает китежскую легенду, локализуя ее распространение вокруг озера Светлояр (тогда это название писалось раздельно – Светлый Яр). В качестве источника легенды упомянута рукопись «Китежский летописец». Само предание Мельников счел «исторически нелепым», а почитание окрестными жителями озера Светлый Яр – суеверием. В приложении к отчету чиновник опубликовал еще один письменный источник китежской легенды – «Послание отца к сыну», – небольшую по объему рукопись, написанную от лица человека, попавшего в невидимый город и успокаивающий семью в отношении своей судьбы[2].