К счастью, Мария, как старшая дочь, должна выйти замуж первой. Анна испытала облегчение, поняв, что ей дарована отсрочка. Тем не менее ее волновало, какую судьбу уготовит отец ей самой, раз уж он увидел свою дочь благовоспитанной, добродетельной и в высшей степени пригодной к браку особой – чего он от нее и добивался.
– Как дела у его милости короля? – спросила она, быстро меняя тему.
– Лучше и быть не может, – ответил отец. – Весь в надеждах на сына. Королева Екатерина опять на сносях. Это уже шестой ребенок. Умерли все, кроме принцессы Марии. – Сэр Томас вздохнул.
– Я буду за нее молиться, – сказала Анна.
После этого она несколько раз виделась с отцом, когда это позволяли ее обязанности, и с каждым разом чувствовала себя в его обществе все более свободно. После долгой разлуки они как будто смотрели друг на друга новыми глазами; складывалось впечатление, что отец обращается с ней как с ровней.
Сэр Томас не ошибался, когда говорил, что Анна стала утонченной. Ее воображение больше не поражали ни блеск французского двора, ни экстравагантные дворцы, построенные Франциском, ни откровенный придворный флирт и царящая здесь распущенность, которые раньше шокировали. Если бы ей теперь поднесли ту золотую чашу с эротической гравировкой, она бы просто улыбнулась. Анна привыкла к виду непристойных книг, где изображались мужчины и женщины, ублажающие друг друга в разных позах. При дворе они были расхожей монетой. И когда однажды некий блудливый юнец сообщил ей, что королевский податель милостыни почувствовал себя обязанным извиниться перед любовницей за то, что удовлетворил ее всего двенадцать раз за ночь, она лишь пожала плечами и приняла скучающий вид. Ни одному мужчине не удастся испытать сладострастного трепета при виде ее бурной реакции на такие скабрезности. Анна знала: говорили, что редкая женщина покидает этот двор целомудренной, но про нее такого никто не скажет!
Недостатка в поклонниках она не испытывала. Все ухажеры твердили Анне, что среди всех милейших женщин при дворе не найдется более чистой и очаровательной, а поет она, как второй Орфей. Анна гордилась собой, чувствуя, что в этих похвалах есть доля правды. Когда она играла на арфе, лютне или трехструнной скрипке, люди останавливались послушать. А как она танцевала! Пылавшие надеждой кавалеры так и вились вокруг нее, желая встать с ней в пару, и она скользила по полу с бесконечной грацией и живостью, изобретая на ходу множество новых фигур и шагов. Видя, как при дворе копируют придуманные ею танцы и туалеты, слыша, как их называют в ее честь, Анна трепетала от восторга.
В восемнадцать лет она уже не была той наивной девочкой, какой приехала к французскому двору. Зеркало демонстрировало ей темноволосую девушку с высокими скулами и заостренным подбородком, такую же, как на портрете мастера Леонардо, который она с гордостью повесила над кроватью. И тем не менее в ее лице появилось особое выражение умудренности опытом: Анна узнала, как женщина может использовать глаза, приглашая кавалера к беседе или намекая на тайную страсть, и поняла, что взгляды эти обладают могущественной силой: они подчиняют мужчин и заставляют их хранить верность избраннице.
Анна хорошо научилась играть в любовные игры, умела составить компанию, остроумно поддержать разговор; она использовала на полную мощь свои чары, но при этом держала поклонников на расстоянии вытянутой руки. Защитный панцирь никуда не делся. Она никогда не позволит мужчине себя одурачить. А сердце свое доверит лишь тому, за кого выйдет замуж, но, даст Бог, это произойдет не скоро. Ну а пока будет наслаждаться флиртом, насмешками, остроумными спорами за стаканом вина да игрой со своими обожателями в карты и кости по высоким ставкам. Состязаться с ними, играя в шары или в догонялки, тоже не запрещалось. Отцу не в чем ее упрекнуть.
Не всегда Анна находилась при дворе. Клод по-прежнему предпочитала мирное уединение Амбуаза и Блуа и удалялась туда при любой возможности. Теперь у нее был сын, долгожданный дофин Франциск, и дочь Шарлотта, а вот старшая дочь, малютка Луиза, умерла в два года, и ее горько оплакивали все придворные дамы.
Анна предпочла бы проводить при дворе больше времени, но в Амбуазе имелись свои удовольствия. Король предоставил своему любимцу мастеру Леонардо дом и мастерскую. Кло-Люсе располагался неподалеку от Амбуаза, и когда великий муж находился в своей резиденции, а это случалось все чаще, так как он слабел и терял крепость, то с удовольствием принимал у себя королеву со свитой и показывал дамам свои многочисленные любопытные изобретения. Не было ничего, чем бы он не интересовался: мастер Леонардо был не просто художник, но человек науки, анатом и инженер, неистощимый на выдумку изобретатель. Анна с удивлением слушала его рассказы о машине, которая способна переносить человека по воздуху.
– Это невозможно! – воскликнула она.
Леонардо улыбнулся. В его голубых глазах под кустистыми бровями светилась извечная мудрость.
– Время докажет, что вы ошибаетесь, Мадонна. – Он подмигнул.
Мастер писал картину для короля. Это был портрет итальянки с загадочным, устремленным в сторону взглядом и легкой полуулыбкой на устах. Леонардо работал над ним многие месяцы, постоянно исправляя или меняя отдельные детали.
– Она прекрасна, – говорила ему Анна.
– Как ее имя? – спрашивала Изабо.
– Это Мона Лиза Джерардини, прекрасная дама, с которой я был знаком в Италии, – отвечал Леонардо. – Но картина еще не закончена.
Однажды теплым майским днем 1519 года Анна и три другие дамы пошли из замка Амбуаз в Кло-Люсе в надежде, что Леонардо покажет им еще какие-нибудь механизмы. Однако у дверей их встретил слуга, который скорбно посмотрел на женщин и сказал:
– Увы, дамы, мастер Леонардо вчера умер на руках у самого короля. – И по его грубой щеке сползла одинокая слеза.
– Нет! – воскликнула пораженная в самое сердце Анна.
Она знала, что обитатель Кло-Люсе слабел день ото дня, но убедила себя в том, что человек, наделенный таким гением, будет жить вечно. Она привязалась к нему и думала, что он тоже ей симпатизирует. Этот старик выделялся из обычного круга людей, и мир больше не увидит такого, как он. Осознав это, Анна заплакала.
Глава 6. 1520 год
В числе других фрейлин Анна стояла за спиной королевы на широком поле в долине Ардра. Мадемуазель Болейн была роскошно одета по французской моде в черное бархатное платье с низким вырезом, объемными разрезными рукавами и нитями жемчуга, пересекавшими лиф от одного плеча до другого. На голове у нее красовался оплетенный золотыми нитями французский капор, с которого свисала черная вуаль. Поза ее была скромной, но, стоя на ветру и заправляя под капор выбившийся наружу локон, она стреляла по сторонам жадным взглядом, впитывая в себя густую толпу придворных и ряды вооруженных мужчин, которые выстроились в ожидании на фоне разноцветных шелковых павильонов.
Они ждали уже час, а известия о приближении английского короля так и не поступало. Король Франциск находился в своем шатре. Он не собирался выезжать на коне, пока не покажется его собрат-монарх. Глаза Анны были прикованы к горизонту.
Вот наконец появились признаки приближения королевского поезда. Она видела флаги и слышала звуки труб, топот марширующих людей и стук копыт. Казалось, наступает армия. Теперь король Франциск со своей великолепной свитой двинулся навстречу через поле, которое выровняли специально для того, чтобы ни один монарх не возвышался над другим. Золотая парча ослепительно блестела, драгоценные камни сверкали на солнце, лошади под дорогими попонами фыркали. Два короля приподняли свои головные уборы и поприветствовали друг друга, не сходя с седел, потом спешились и обнялись.
Анна увидела, что Генрих Английский раздался вширь и стал солидным мужчиной. Она наблюдала, как он смеется и обменивается любезностями с Франциском, удивляясь про себя, как удивлялась семь лет назад: почему люди превозносят его красоту, хотя на самом деле, за исключением благородного профиля, он был вполне заурядным на вид мужчиной с волосами песочного цвета и красным лицом.
Приветствия завершились, два суверена проследовали в роскошный парчовый шатер Франциска, и Анна пошла туда же за королевой Клод. Увидев испанскую супругу Генриха, королеву Екатерину, Анна была удивлена: эта женщина выглядела гораздо старше своего мужа, и никакая игра воображения не могла сделать из нее золотоволосую красавицу, слава о которой долгое время эхом разносилась по королевским дворам Европы. Разумеется, потеря стольких детей наложила отпечаток на ее расплывшуюся фигуру и грустное лицо. К тому же, будучи испанкой, она едва ли могла выглядеть счастливой, когда ее обязали любезничать с французами, врагами ее родной страны. Но вот король Франциск целует ей руку, оказывает все положенные почести, а в свите королевы Екатерины – кто это там? Мария! Сестра!
Она встретилась взглядом с Анной и улыбнулась. Мария выглядела счастливой, и Анна предположила, что брак пошел ей на пользу. Она вышла замуж в феврале; ее супруг, Уильям Кэри, был важным человеком, приобрел влияние при дворе короля Генриха – кузен самого короля, не меньше! Отец спешно поехал домой на свадьбу, а как же иначе, ведь она состоялась в Королевской капелле в Гринвиче, и на ней присутствовали король с королевой. Анна осталась во Франции, она не хотела присутствовать на бракосочетании сестры, а то вдруг отец вспомнит о наличии у него еще одной готовой к браку дочери.
Позже у нее еще будет время пообщаться с Марией и обменяться придворными сплетнями, а сейчас огромная сияющая толпа двинулась к банкетному шатру. Анна заметила среди гостей свою бывшую госпожу – королеву Марию. Она шла рука об руку с супругом герцогом Саффолком и лучилась от счастья. А потом и саму Анну увлек за собой людской поток.
Эту встречу в верхах называли Полем золотой парчи, потому что место, где ее устроили, было окружено кольцом из шелковых шатров, сверкавших, как отполированное золото. Внутри стены их были завешаны чудесными тканями из Арраса, и каждый участник события облачился в костюм, на который, вероятно, ушло много ярдов самой яркой и блестящей материи. Немногие гости были одеты роскошнее дам, сопровождавших трех королев: Клод, Екатерину и Марию. Анна подумала, что английские платья, хотя и дорогие, выглядели менее подходящими к случаю, чем французские. По прошествии нескольких дней ее позабавило, как соотечественницы начали быстро перенимать элегантные французские фасоны. Несомненно, многие дамы допоздна не ложились спать, самозабвенно работая иглой.
Короли подписали договор о вечной дружбе, и настало время предаваться развлечениям. Семнадцать дней прошли в пирах, банкетах, турнирах и прочих забавах. Но скрытое соперничество между двумя дворами было очевидно всем.
Отец Анны был здесь, он отвечал за некоторые приготовления к встрече королей. Мать находилась при нем. Она крепко прижала к себе дочь, когда они свиделись.
– Не могу поверить, как же ты повзрослела! – воскликнула она. – Ты теперь настоящая леди!
У Анны защемило сердце, когда она заметила, как постарела мать и как она печальна: скорбь об умерших сыновьях не оставляла ее. А вот Джорджем и его успехами при дворе леди Элизабет не могла нахвалиться.
Встреча с отцом вышла очень краткой, но сэр Томас успел сказать Анне, что при случае хочет кое-что обсудить с ней. Сохрани Господи, только бы речь не зашла о браке!
Сестру Анна отыскала в одной из палаток стоявших неподалеку лагерем торговцев. Здесь продавали всевозможные сласти, и Мария совершала покупки в компании с девушкой, имевшей раскосые глаза, презрительно усмехавшиеся полные губы и выступающий вперед решительный подбородок.
Увидев сестру, Мария заулыбалась, и они обнялись.
– Поздравляю с замужеством, – сказала Анна. – Я слышала, на свадьбе присутствовал сам король.
– Да, нам была оказана высокая честь, – с легким самодовольством ответила Мария. – Анна, позволь представить тебе Джейн Паркер, дочь лорда Морли. – Она повернулась к своей спутнице, лицо которой изменилось благодаря приятной улыбке.
– Вы тоже в свите королевы Екатерины? – спросила Анна.
– Да, в качестве фрейлины, – ответила Джейн Паркер. Они обменялись несколькими учтивыми фразами, после чего разговор истощился. – Вам с сестрой, наверное, о многом нужно поговорить, – сказала Джейн. – Увидимся позже, Мария. – И она удалилась.
Анна и Мария уселись на солнышке и стали с аппетитом уплетать булочки, запивая их вином, которое текло из позолоченного фонтанчика, устроенного перед Английским дворцом. Это было великолепное, покрытое сусальным золотом временное сооружение из дерева и холста.
– Как тебе нравится замужняя жизнь? – спросила Анна.
Позже этим вечером они должны были увидеть на турнире Уильяма Кэри.
– Я довольна, – ответила Мария.
Она выглядела холеной и благодушной. По тому, как она улыбалась, было ясно: муж ее обожает. И тем не менее Мария имела какой-то настороженный вид.
– Не ожидала, что снова окажусь во Франции, – сказала она, – особенно вместе с Уиллом.
Разумеется, Мария боялась столкнуться со своим соблазнителем, королем Франциском, да и Уилл мог услышать какие-нибудь сплетни о них. Анна взяла сестру за руку – это было с ее стороны редкое выражение привязанности.
– Едва ли ты встретишься лицом к лицу с королем среди этих тысяч людей, – заверила она Марию. – К тому же об этом происшествии все давно позабыли. Я ни разу не слышала, чтобы при дворе кто-нибудь вспоминал о нем.
Мария слабо улыбнулась. Ей не терпелось сменить тему.
– Надо и тебе, Анна, найти супруга, раз я уже замужем.
И снова вспыхнула извечная вражда: Мария хотела напомнить сестре о своем первенстве – она ведь старшая.
– Я не тороплюсь, – беспечно отозвалась Анна. – Слишком занята, наслаждаюсь жизнью.
– Надеешься заманить в ловушку какого-нибудь богатого француза и оставить нас навсегда? – спросила Мария.
– Этого хочет отец, и у меня есть несколько поклонников, но я намерена выйти замуж по любви.
– Ну, на это надеяться глупо! Отец никогда такого не допустит. Но скажи по секрету, у тебя кто-нибудь есть?
Анна засмеялась:
– Никого, уверяю тебя. Я жду своего принца на боевом скакуне.
Мария немного помолчала.
– Вообще-то, у отца есть кое-кто на примете.
Анна резко обернулась и впилась взглядом в лицо сестры. Ей было давно знакомо это мерзкое, ликующее выражение. Мария знала что-то такое, о чем Анна не имела понятия, и упивалась своим превосходством.
– Графство Ормонд, которое принадлежало прадеду, отошло к нашему отдаленному родственнику Пирсу Батлеру, – сказала она Анне, – но бабушка, как наследница прадеда, оспорила это – вернее говоря, это сделали ее адвокаты, – и так как отец приехал из Франции на мою свадьбу, то, разумеется, решительно поддержал ее требование.
– Тогда она наверняка преуспеет. Отец теперь стал важной персоной – личным советником Генриха и ревизором королевского двора. – Анне не терпелось, чтобы Мария добралась до сути. – Но какое отношение это имеет ко мне?
Сестра хитро улыбнулась:
– Отец хочет разрешить спор, выдав тебя замуж за сына Пирса Батлера Джеймса. В таком случае ты станешь графиней Ормонд и отцовский род унаследует титул. Но условием ставится, что графство получит Джеймс, а не Пирс. И ты будешь жить в Ирландии, – радостно добавила Мария.
Нет! Никогда! Она откажется. Пусть попробуют заставить ее силой, тогда увидят, что им придется усмирять дикую кошку! Отец должен был спросить ее как наиболее заинтересованного человека.
– Ты встречалась с этим Джеймсом Батлером? – кипя от ярости, спросила Анна.
– Видела при дворе. Он один из молодых дворян, которые служат у кардинала Уолси, довольно привлекательный внешне. Может быть, он даже здесь, в свите его высокопреосвященства. Отец говорит, кардинал высокого мнения об этом молодом человеке, и я слышала, как король хвалил его. Теперь я часто вижу короля, потому что я жена одного из его джентльменов…
– Покажи мне этого господина. Но сейчас я должна увидеться с отцом, – перебила Анна и умчалась прочь.