Питер Франкопан
Первый крестовый поход: Зов с Востока
Переводчик Михаил Витебский
Научный редактор Роман Шляхтин
Редактор Артём Космарский
Руководитель проекта Д. Петушкова
Корректоры Савина, С. Чупахина
Компьютерная верстка А. Фоминов
Дизайн обложки Ю. Буга
Иллюстрация на обложке East News
© Peter Frankopan 2012
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2018
Моей жене Джессике
Карты
1. Карта Константинополя
2–3. Византийская империя, примерно 1050 год
4. Первый крестовый поход в Европе, 1096–1097 годы
5. Первый крестовый поход в Малой Азии, 1097–1098 годы
6. Сирия и Палестина
Предисловие и благодарности
Большинству студентов известно, что на определенном этапе обучения перспектива идти на лекцию, начало которой назначено на 9 часов утра, воспринимается как нечто несправедливое и мучительное. Я вспоминаю, как в 1992 году, не проснувшись толком, тащился по лестнице здания Исторического факультета в Кембридже, чтобы занять место в аудитории перед первой лекцией по курсу, который я выбрал. Курс назывался «Византия и ее соседи, 800–1200 годы». Но через пять минут я как будто выпил тройной эспрессо. Я слушал рассказ о жестоких кочевниках-печенегах, которые служили своим хозяевам за перец, багряный шелк и выделанную кожу с Ближнего Востока, я поражался тому, как в IX веке предводители язычников-булгар решили выбрать христианство, я узнал о Новом Риме – имперском городе Константинополе.
Первая же прослушанная мною лекция вызвала у меня огромный интерес ко всему, что было связано с Византийской империей и ее соседями. Само собой разумеется, что я решил продолжить заниматься этими сюжетами в магистратуре, и единственной проблемой оказался выбор темы. Мое внимание в этой связи привлекло царствование императора Алексея I Комнина. Эта эпоха оставила после себя множество исторических источников, хотя на многие связанные с ней вопросы исследователи до сих пор не нашли ответа. Вскоре мне стало ясно: чтобы составить достаточно ясное представление о Византийской империи конца XI – начала XII веков, я должен был прочесть в подлиннике литературу этого периода, в частности «Алексиаду», затем – греческие и латинские источники из Южной Италии; затем понять мир степных кочевников; затем изучить археологию и материальную культуру Константинополя, Балкан и Малой Азии; затем – историю Крестовых походов; историю папства в Средние века, основанных крестоносцами государств в Сирии и Палестине… То, что началось достаточно невинно, с лекции, прослушанной однажды утром, превратилось в страсть, иногда всепоглощающую, иногда пугающую, но всегда волнующую.
Слишком много людей заслуживает благодарности за поддержку и помощь, которую они оказывали мне в течение многих лет. Благодаря проректору и преподавателям Вустерский колледж стал для меня доброжелательным домом с 1997 года, очень щедрым, но скромным в требованиях, которые он ко мне предъявлял. Я должен поблагодарить Принстонский университет за предоставленную мне стипендию имени Стэнли Дж. Сигера, которая дала мне возможность открыть новые подходы к решению стоявших передо мной вопросов. Коллеги в Гарварде также заслуживают благодарности за стипендию на работу в библиотеке Дамбартон-Оукс[1]. Сотрудники Бодлианской библиотеки (Оксфорд), прежде всего ее Нижнего читального зала, а также сотрудники библиотеки исторического факультета обладают прекрасным чувством юмора и были бесконечно терпеливы по отношению ко мне. То же самое я должен сказать о многих моих коллегах, где мне посчастливилось работать рука об руку с лучшими специалистами в области исследований истории поздней Античности и Византии.
Я благодарю всех своих оксфордских соратников, но должен выразить особую признательность Марку Уиттоу, Кэтрин Холмс, Сирил и Марии Манго, Элизабет и Майклу Джеффрисам, Марку Лаукстерманну и Джеймсу Ховард-Джонсону, которые любезно поделились со мной своими мыслями и знаниями по истории XI–XII веков. Отдельно хотел бы поблагодарить Джонатана Шепарда, прочитавшего ту самую первую лекцию в Кембридже, которая пробудила во мне интерес к Византии, и оказавшего на меня большое влияние впоследствии. Я благодарю также своих студентов, магистрантов и коллег, с которыми мы говорили о Константинополе, Алексее Комнине и Крестовых походах на конференциях, которые затягивались до позднего вечера. Если мне не удалось воспользоваться их советами, то я могу всего лишь принести за это свои извинения.
Прекрасная Кэтрин Кларк убедила меня заново рассказать историю Первого крестового похода. Я не написал бы эту книгу без ее руководства и помощи ее потрясающих коллег из литературного агентства Felicity Bryan. Уилл Салкин из издательства The Bodley Head и Джойс Зельтцер из издательства Harvard University Press были всегда готовы прийти на помощь на протяжении всего периода написания книги. Конечно, я должен высказать свою благодарность Йоргу Хенсгену за то, что он задавал мне трудные вопросы. Это помогло мне сделать книгу лучше, чем она была бы в ином случае. Хлоэ Кэмпбелл стала моим ангелом-хранителем, ее терпение и советы были бесценны для меня. Я хотел бы также поблагодарить Энтони Хипписли, а также Мартина Любиковски за его карты. Не могу не выразить огромную признательность моим родителям, которые воодушевляли и поддерживали меня с тех пор, когда я был ребенком.
Однако больше всего я обязан моей жене Джессике, которая услышала о кочевниках, Византии и восточном Средиземноморье в тот же день, что и я, потому что я с волнением рассказал ей о новом мире, который открылся мне в то утро. Джессика терпеливо выслушала рассказ о том, что я нашел тему своей мечты, и, пока мы с ней наслаждались первой из множества чашек капучино в «Клаунсе»[2], убедила меня заниматься ей. Своей жене я и посвящаю эту книгу.
От автора
При транслитерации с греческого языка я не следовал единой норме – прежде всего потому, что считаю некорректным не использовать английские формы хорошо известных имен и названий. Конечно, это приводит к некоторым субъективным решениям, которые, я надеюсь, не собьют читателя с толку. Например, я использовал привычные общеизвестные географические названия Константинополь, Никея и Каппадокия, однако сделал выбор в пользу Диррахия[3], Фессалоники[4], Никомедии[5]. Что касается исторических персонажей, то я использовал имена Георгий, Исаак и Константин, но Алексиос, Никефорос, Палеологос и Комненос[6]. Западные имена даны в их современном виде, т. е. Вильям, а не Гильермус, и Роберт, а не Робертус. Турецкие имена приведены в соответствии с «Энциклопедией Ислама».
Там, где это возможно, я использовал английские переводы основных источников, а не отсылал читателей к оригинальным текстам. Это не всегда хорошо, потому что в некоторых случаях имеются прекрасные современные критические издания средневековых источников, которые со временем приведут к созданию лучших и более точных переводов, чем те, которые я цитировал. Тем не менее мне кажется более предпочтительным стремиться к некоторой последовательности в цитировании источников по имеющимся переводам, а не чередовать современные переводы одних источников с собственными переложениями. Как и в случае с именами, я очень надеюсь на то, что некоторый разнобой не лишит читателя удовольствия наслаждаться содержанием книги.
Введение
27 ноября 1095 года в городе Клермон в центральной Франции папа Урбан II встал, чтобы произнести одну из самых зажигательных проповедей в истории. Прежде чем объявить о намерении выступить перед паствой с обращением особой важности, Урбан II целую неделю вел церковный собор, на котором присутствовали двенадцать архиепископов, восемьдесят епископов и другие высокопоставленные представители духовенства. Папа решил произнести проповедь на близлежащем поле, а не с кафедры Клермонского собора, чтобы его смогли услышать все, кто собрался в ожидании выступления.
Окружающая обстановка выглядела очень впечатляюще. Папа со знанием дела выбрал место для проповеди – у подножья цепи потухших вулканов: вершина самого большого из покрытых лавой куполов, Пюи-де-Дом, была хорошо видна на расстоянии примерно семи километров. Когда в этот холодный день он начал свою проповедь, люди обратились в слух, стараясь не упустить ни одного слова понтифика: «Дорогие братья! Я, Урбан, папа римский и с дозволения Господа архипастырь всего мира, явился в этот момент крайней необходимости к вам, слугам Господа в этих краях, как провозвестник Божьего наставления»{1}.
Папа был намерен эффектно призвать к оружию искушенных в военном деле мужчин и обратиться к ним с призывом отправиться к лежащему в тысячах километров от Клермона священному городу Иерусалиму. Его проповедь должна была объяснять и провоцировать, побуждать и вызывать гнев. Этот эффект был достигнут в полной мере. Менее чем через четыре года рыцари с Запада стояли лагерем у стен города, где был распят Иисус Христос, готовые овладеть Иерусалимом во имя Господа. Десятки тысяч мужчин, ответивших на клермонский призыв Урбана, оставили свои дома и пересекли всю Европу, полные решимости освободить Священный город.
«Мы хотим, чтобы вы знали, – сказал папа в своей проповеди в Клермоне, – какое печальное дело привело нас в вашу страну и в чем заключается отчаянное положение, в котором оказались вы и все верующие, из-за которого мы находимся здесь». Урбан сказал, что получил тревожные известия как из Иерусалима, так и из города Константинополя: мусульмане – «инородцы и люди, отвергнутые Господом, вторглись в земли, принадлежащие христианам, разрушая их и грабя местное население». Многие были жестоко убиты; других взяли в плен и увели в рабство{2}.
Папа ярко описал жестокости, творимые на Востоке «персами» – под ними он подразумевал турок. «Они разрушают алтари, предварительно пачкая их нечистотами, делают христианам обрезание и льют полученную кровь на алтари и в крестильные сосуды. Когда они хотят умертвить кого-нибудь особенно мучительно, то делают ему надрез в пупке, вытаскивают кишку, привязывают ее к палке, которую вращают до тех пор, пока через низ живота не вывалятся все внутренности и человек не упадет замертво на землю. Они привязывают людей к столбам и расстреливают их из луков, а на других нападают, вытягивают им шеи, и выхватывают свои мечи, чтобы посмотреть, смогут ли они отсечь им голову одним ударом. А что я могу сказать об их ужасном обращении с женщинами? Об этом лучше умолчать, чем говорить подробно»{3}.
Урбан собирался не объяснять толпе происходящее на Святой земле, а возбудить ее: «Это не я, а Господь призывает вас как глашатаев Христа обратиться к мужчинам всех сословий, рыцарям и пешим воинам, богатым и бедным, призвать их поторопиться, чтобы изгнать эту подлую породу с наших земель и успеть помочь христианскому населению»{4}.
Европейское рыцарство должно было подняться и, превратившись в Христово воинство, как можно быстрее поспешить на защиту восточных христиан. Рыцарям следовало собраться в одно войско и идти на Иерусалим, по пути изгоняя турок. «Можете ли вы подумать о том, как хорошо погибнуть за Иисуса Христа в городе, где он умер за нас»{5}. «Господь благословил рыцарей Европы, дав им способности к ратному делу, огромное мужество и силу», – говорил он. Пришло время, как сказал Урбан, применить эту силу и отомстить за страдания христиан на Востоке, вернув Гроб Господень в руки верующих{6}.
Различные описания того, как Урбан говорил в Клермоне, почти не оставляют сомнений в том, что его проповедь представляла собой шедевр ораторского искусства. Его призывы были внимательно выверены, примеры творимых турками жестокостей – тщательно отобраны{7}. Он также рассказал о наградах, ожидающих тех, кто возьмет в руки оружие: любой, кто отправится в опасное путешествие на Восток, получит вечное благословление. Все с воодушевлением отнеслись к этому предложению. Жуликов и воров призвали стать «воинами Христа», а тех, кто прежде воевал против своих братьев и родичей, – объединить усилия и сражаться с варварами на законных основаниях. «Все, кто присоединится к походу, влекомые верой, а не любовью к деньгам или славой, получат отпущение грехов», – заверял Урбан. Это был, по словам одного из очевидцев, «новый путь к спасению души»{8}.
Толпа восторженно реагировала на проповедь папы. Отовсюду неслись крики: «Deus vult! Deus vult! Deus vult!» – «Так хочет Бог! Так хочет Бог! Так хочет Бог!» Люди внимательно вслушивались в слова Урбана. «Пусть этот призыв будет вашим боевым кличем – ведь он исходит от Бога. Когда вы сомкнете ряды перед атакой на врага, пусть этот клич, ниспосланный Богом, раздается из каждой глотки: "Так хочет Бог! Так хочет Бог!"»{9}.
Большинство тех, кто слушал проповедь папы, были охвачены энтузиазмом и поспешили домой, чтобы начать приготовления к походу. Представители духовенства разъехались, чтобы оповестить как можно больше людей, а сам папа Урбан II взвалил на себя тяжелую ношу. Он колесил по стране, продвигая идею похода и передавая послания с призывами присоединиться к нему в районы, на посещение которых у него не было времени. Вскоре вся Франция была охвачена лихорадочной подготовкой к Крестовому походу. Самые влиятельные дворяне и рыцари спешили присоединиться к нему. Например, Раймонд Сен-Жильский, граф Тулузский, входивший в число богатейших и могущественнейших людей Европы, дал свое согласие участвовать в нем, так же поступил и герцог Лотарингский Готфрид. Он был так воодушевлен, что перед тем, как пуститься в путь, велел вычеканить монеты с надписью «GODEFRIDUS IEROSOLIMITANUS» (Готфрид – иерусалимский паломник){10}. Новости об экспедиции к Иерусалиму разлетались повсюду c лихорадочной быстротой{11}. Подготовка к Первому крестовому походу шла очень активно.
Через четыре года, в начале 1099 года, измотанное и потрепанное, но по-прежнему очень решительно настроенное войско рыцарей заняло позиции у стен Иерусалима. Все было готово для штурма и освобождения Священного города христианского мира от мусульман. Были построены и подготовлены к бою осадные машины, вознесены молитвы. Рыцари вплотную подошли к одной из самых удивительных побед в истории.