Кроме того, в нем будут два удобства немаловажного значения, а именно прекрасный вид и полное уединение.
Пользование этим «Местом покоя» открыто для каждого исследователя природы, без различия национальностей, но только мужского пола. Присутствие женщины как посетительницы или помощницы исследователя природы, который не стеснится местом, не запрещается, но пока «Место покоя» должно оставаться верным своему имени и моей идее; присутствие детей не может быть допущено в нем.
Я купил участок земли, на котором построится дом, от махарадьи Иохорского. Это небольшой холм, выдающийся мысом в Селат-Тебрау. В моем завещании я сделаю распоряжение, чтобы мое семейство никогда не продавало его, а также не давало бы ему никакого другого назначения, кроме научной станции, никогда бы его не уничтожало и не срубало примыкающего к нему леса; большее, что может быть допущено, это одна или две просеки для пешеходных тропинок в лесу, который должен навсегда остаться образчиком девственного первобытного леса. И хотя Тампат-Сенанг может быть впоследствии перестроен из камня и снабжен большим комфортом, он никогда не может быть увеличен, чтобы не утратить характера уединенного убежища для одного естествоиспытателя.
Я спешу написать вам об этом, хотя земля только что приобретена и дом еще не выстроен, потому что я считаю весьма полезным подобные станции для естествоиспытателей в этих частях света (Восточно-Индийский архипелаг, Австралия, острова Тихого океана, Япония и пр.), а также потому, что по случаю настоящей болезни ноги я имею более досуга, чем обыкновенно.
Отели никогда не могут быть удобным местом для занятий вследствие шума и толкотни, нераздельных с ними; также и гостеприимство друзей, как бы широко и любезно оно ни было, не может удовлетворить всем потребностям исследователя природы. Этим потребностям, я полагаю, удовлетворит проектируемая мною станция, хотя скромная, но, несомненно, спокойная, где можно будет работать, не мешая другим, ничем не развлекаясь и не возлагая на себя никаких обязательств.
Главною причиною моего выбора Иохора служит соседство Сингапура, от которого Тампат-Сенанг отстоит в трех- четырех часах. Выгоды этого положения заключаются в том, что здесь легко сообщение со всеми странами мира, что в Сингапуре и Батавии имеются прекрасные библиотеки и что в Батавии ученые статьи могут быть печатаемы на французском, немецком или голландском языках в «Natuurkundig Tjidschrift», a в Сингапуре на английском в «Journal of Eastern Asia».
В надежде, что вы, может быть, будете одним из первых в числе ученых, пожелающих воспользоваться моим Тампат-Сенангом, остаюсь и проч.».
28 апреля 1875 г. Истана Иохор. Я имею намерение не только возобновить при случае Съезду русских естествоиспытателей мое предложение 1869 года: основать зоологические станции в разных местностях России[26], но также обращусь к разным иностранным ученым обществам с предложением учредить подобные зоологические станции в разных частях света, как, напр., в Ост-Индском архипелаге в Австралии, в Полинезии, в Южной Америке (в Магеллановом проливе) и т. п., имея положительное убеждение, что рано или поздно мои предложения осуществятся.
8 июня. Истана Иохор. Так как мое здоровье стало лучше, я отправляюсь, наконец, на днях в Пахан; от этой экскурсии я ожидаю немало трудностей разного рода, но во всяком случае и много интересных результатов.
Сперва я пройду уже известной мне дорогой через Иохор к реке Индау, откуда, подымаясь вверх по течению, я хочу посетить горы Индау; затем отправлюсь в Пахан, где мне надо будет сперва спуститься к морю, повидаться с бандахарой (или радьей) Пахана, чтобы достать от него средства переноски вещей моих в горы.
Верховья реки Пахан населены племенем оран-утан, которых малайцы считают очень злыми и опасными; оран-лиар Текам (дикие люди реки Текам) меня очень заинтересовали, так как я слышал об них много басен, которые ходят между малайцами; некоторые из них так оригинальны (я напишу об них в следующем письме), что должны иметь какое-нибудь основание. Одно для меня ясно: с малайцами туда отправиться мне не следует, если я хочу добраться до них, так как малайцы уже сотни лет как стараются ловить их и продавать в рабство. Придется придумать сообразную с обстоятельствами тактику и вооружиться терпением.
Буду писать Вам, дорогой, из столицы (?) Пахана, Пыкан. Я могу, может быть, переслать письма в Сингапур.
Я придерживаюсь моего старого правила: иметь в виду всегда главную цель и не отвлекаться в сторону, как бы важны причины на то ни были бы.
Поэтому, поправившись немного, я продолжаю мои исследования и не увлекаюсь постройкою Тампат-Сенанг, которое обстоятельство для меня должно остаться второстепенным, хотя это дело, по моему мнению, очень полезное и важное для науки.
Последние дни махарадья Иохорский после 2-месячных переговоров о куске земли, который я выбрал для Тампат-Сенанг и когда я с моей стороны все приготовил (нарисовал планы, нашел людей для постройки и т. д.), стал поговаривать, что может уступить мне землю только на 25 или 50 лет и даже хочет сохранить на землю разные права.
Все это совершенно не согласуется с моими планами, и я, может быть, принужден буду избрать где-нибудь другую местность для будущего Тампат-Сенанг.
Я имел случай во время моей экскурсии в Иохоре собрать остатки исчезающего языка оран-утан, который заменяется все более и более малайским. Эти рудименты могут иметь немалую важность при обсуждении вопроса о происхождении племени оран-утан и сродстве его с другими расами. Считая себя не компетентным решить, с какими языками эти остатки имеют сродство, я посылаю их на суд авторитета по филологии, многоуважаемого академика О. Н. Бётлинга, которому прилагаемое письмо прошу передать или переслать.
Все последние дни идет здесь дождь, что не обещает мне особенно приятное странствие по мокрому лесу, да еще с лихорадкою.
Н. Н. Миклухо-Маклай
Второе путешествие по Малаккскому полуострову
(Письма к секретарю Русского географического общества)
9 июля 1875 г. Пыкан, резиденция радьи Бандахоры Пахана. Из Иохор-Бару отправился я 13 июня сухим путем через лес к р. Индау, по которой поднялся миль около 80 против течения, до 18-го порога, где силы моих людей оказались недостаточными, чтобы протащить пироги через высокие уступы скал. На возвратном пути посетил хотя невысокую (около 1800 ф.), но очень крутую гору Янин (одну из вершин гор Индау), затем, добравшись до устья р. Индау, морем прибыл я сюда и виделся вчера и сегодня с радьей Бандахорой Паханским, который принял меня очень любезно и обещал доставить мне все средства, чтобы посетить его страну, т. е. дать лодки и людей (гребцов и носильщиков) и даже назначил своего имам-иран (главного начальника по военным делам, род военного министра и главнокомандующего), чтобы сопровождать меня часть дороги, но, услыхав от меня, что я имею намерение познакомиться с дикими людьми Текама[27] и хочу отправиться в их сборное место один, без провожатых, настоятельно просил меня написать губернатору в Сингапур или моим друзьям в Европу, что это – моя воля отправиться в лес Текама и что он, радья Паханский, отвечает за своих людей, но не может быть ответственным за диких, которых отравленные стрелы убивают мгновенно людей и животных. За этих людей он так же мало может ручаться, как за тигров и слонов.
Он так настоятельно просил меня дать ему письмо в этом смысле, что я обещал ему написать: что это моя воля отправиться, несмотря на все предостережения с его стороны, к диким людям, и он будет совершенно неповинен, если его опасения оправдаются.
Обещание это – главная причина этих строк.
Пахан для меня интересен как малайская страна, сохранившаяся в стороне от влияния европейцев, и где я имею случай видеть чистый малайский элемент и малайские обычаи.
Меня уверяют, что до Клантан (резиденция радьи Клантан), куда я теперь направляюсь, мне потребуется около 25–30 дней обратно по рекам, отчасти пешком через лес.
Доберусь ли я до Кеды, остается для меня вопросом.
Миклухо-Маклай
15 августа нов. ст. 1875. Котта-Бару, Клантан.
М. Г.
Добравшись до верховьев р. Тамылен (притока р. Пахана) и после бесплодной 3-суточной экскурсии в лесу Текама, я перешел через невысокий горный хребет к верховьям р. Лебе (притока р. Клантан), где все трудности и неудобства путешествия были искуплены неожиданным и блестящим результатом: я нашел наконец несмешанное папуасское племя, живущее номадно в лесах гор, у истоков рек Пахана, Трингано и Клантан.
Много интересных подробностей не позволяют мне при ограниченном времени в нескольких словах изложить результаты наблюдений и описать подробно путь внутри Малайского полуострова, которого горы, странно сказать, несмотря на столетия, как европейцы поселились в Малакке, не были никогда еще посещены белым человеком, почему я встречал всюду между малайским населением тупое изумление и страх, со стороны малайских радий (от которых зависело многое, особенно средства передвижения) большую подозрительность и притворную тупость. При этом, замечу, я нашел немалую выгоду в том, что я не англичанин, так как в последнее время наученные опытом и примером, малайские власти начинают бояться планов Англии, прикрытых миролюбивыми, дружескими и сладкими речами.
Хотя я достиг положительного и удовлетворительного ответа на задачу моего путешествия этого года, я не увлекусь удобством возвращения отсюда морем в Сингапур (при этом муссоне 3, 4-дневное плавание), и предпочитаю не близкий и не легкий путь: отсюда до Кеды на западном берегу полуострова, через земли радий Леге, Са, Патани, Сингоры; к тому почти весь путь пешком по лесу, так как слоны хотя здесь и есть, служат более как украшение и роскошь двора радьи Клантанского.
Здоровье мое относительно изрядное; трудность переноски вещей (несмотря на то, что я имел или мог иметь к моим услугам от 2 до 4 десятков людей) не позволяла мне сделать больших запасов, которые, так как идет уже третий месяц странствия, почти все на исходе, почему мне скоро придется совсем перейти на пищу моих людей, т. е. рис и сушеную рыбу. Этот раз, однако же, я позволил себе роскошь: иметь с собою, кроме палатки, койки и стула, довольно большой стол, который часто бывает мне очень полезен и служил везде предметом чрезвычайного удивления населения, сбегающегося к моим бивуакам, смотреть на человека с белою кожею и диковинными вещами. Буду писать из Кеды.
Миклухо-Маклай
2 октября 1875 г. Котта-Ста, резиденция султана Кеды. Вот в коротких словах мой путь в Малайском полуострове и результаты моей экскурсии.
Собравшись в путь из Иохор-Бару 13 июня, отчасти в туземных прау по рекам Иохор-Лама и Сомброн (южному притоку р. Индау), отчасти пешком, я посетил в горах Индау там живущих оран-утан, которые оказались замечательно малорослым племенем с вьющимися и волнистыми, но не курчавыми волосами и самостоятельным, не малайским диалектом. Затем я поднялся по р. Пахан, до источников р. Тамылен (одного из главных притоков реки Пахан), после бесплодных поисков Оран-Текам. Здесь, в горах у верховьев р. Тамылен и Лебе (притоку р. Клантан) я встретил значительное население оран-сакай, сохранившее вполне папуасский тип и много характеристичных обыкновений (пробуравливание носовой перегородки, татуировку, употребление лука и т. п.), имеющее собственный диалект, но не отличающееся много образом жизни от оран-утан других местностей полуострова.
Спустившись по р. Клантан почти что к устью, повидавшись в Котта-Бару с радьей, я опять вернулся в горы отчасти пешком, отчасти на слонах через земли малайских радий (подвластных Сиаму) Леге, Са, Румен, и почти что во второй раз пересек поперек[28] Малайский полуостров, причем опять имел удачу встретить, или, вернее сказать, отыскать орансакай, очень схожих во всех отношениях с оран-сакай гор Клантана и Пахана. Хотя я был очень близко от западного берега, я снова вернулся к восточному, чтобы ознакомиться с оран-семанг Сингоро и Кеды, а также, имея желание сравнить сиамское население, их быт и политическое положение с малайским, – через Ялор и Патани, затем через земли радий Тодион, Теба, Чена (три последних – с сиамским населением) я добрался до сиамского города Сингоро, откуда уже по хорошей дороге на слонах в 4 дня вчера поздно вечером прибыл сюда, в столицу Ям-Туана (или Султана) Кеды. Сегодня 113-й день путешествия, считая от Иохор-Бару. Способы передвижения были очень разнообразны: я путешествовал пешком, на слонах, на плотах и в туземных прау самой различной величины и конструкций, то один, то со свитою 30 или 40 человек. Наступающее дождливое время затруднило и замедлило значительно последний месяц путешествия и заставило отложить мое дальнейшее путешествие сухим путем до Бангкока.
Положительные результаты моей экскурсии: антропологические и этнологические заметки о папуасском населении полуострова и сведения (хотя не полные) о их распространении; собрание нескольких диалектов этих вымирающих племен. Другой результат (для меня – второстепенной важности) ознакомление с малайцами и их социальным и политическим положением в странах, бывших совершенно в стороне от прямого влияния европейцев; в эти 3 месяца я получил, я думаю, более верное понятие о малайцах и их характере, чем во время почти 3-летнего пребывания в голландских колониях Малайского архипелага.
Немало затруднений, потери времени, неполных и недостаточно положительных сведений было следствием большой подозрительности малайских радий и сановников, несмотря на рекомендательные письма от английского и сиамского правительств, что не раз заставляло меня думать, что эти письма составляют причину подозрительности и лжи; к этим качествам высших присоединялись и большая лень и боязливость низшего населения.
Я вел все время исправный дневник и имею коллекцию рисунков интересных типов; надеюсь также, что мои путевые заметки принесут некоторую пользу для пополнения географических сведений о полуострове.
Но как и результаты предыдущих путешествий, я отлагаю публикацию их до Европы, потому что время мое здесь может быть употреблено с большею пользою на новые исследования и вследствие того, что рисунки и карты не могут быть сделаны без личного надзора.
Отправляясь в прошлом году из Явы и ставя себе задачу доставить положительные сведения о тогда проблематическом папуасском населении, я никак не ожидал, что мне придется употребить на это целый год и что решение этих вопросов, расширяя горизонт наших знаний, повлечет за собою целый ряд новых задач для новых исследований и путешествий, о которых буду писать, как только найду более удобную для этого обстановку.
Прилагаю при сем схематическую карту моих экскурсий на Малайском полуострове.
Переезд в Бюйтензорг и мои работы там
Коллекции зоологические и сравнительно-анатомические[29]
31 декабря 1875 г. Бюйтензорг.
М. Г.
Месяца два тому назад я переселился из Сингапура сюда с целью приготовить к печати как можно более накопившихся результатов последней экскурсии и прежних путешествий.
Не одни неудобства пребывания в большом торговом городе, о которых много раз писал и которые дали мне желание устроить в этих странах зоологическую станцию[30], но еще другое обстоятельство (которое не нахожу причины умолчать) решили мой выезд из Сингапура. Путешествие в Малайском полуострове дало мне значительный запас сведений, важных для верного понимания политического положения стран малайских радий. Все пункты, как то: знание сообщений между странами, образ путешествия, степень населенности, характер малайского населения, отношение радий между собою и к своим подданным и т. п., могли иметь для англичан в то время (перед началом последней экспедиции в Перак) немалое значение. Но вторжение белых в страны цветных рас, вмешательство их в дела туземцев, наконец, или порабощение, или истребление последних находятся в совершенном противоречии с моими убеждениями, и я не мог ни в каком случае, хотя и был в состоянии, быть полезным англичанам против туземцев.