Вот в Америке фильмы-биографии – одна из главных отраслей киноиндустрии. Там на экране оживает практически каждый чем-либо замечательный (в любом значении этого слова) американец. Вплоть до талантливого мошенника и самого плохого режиссёра. Не забывает своих замечательных и Европа.
У нас же фильм о Высоцком (спустя тридцать лет после смерти) – фантастическое событие. И не только потому что это фильм именно о нём, о всенародном кумире. Фантастика, что нашлись деньги, чтобы снять о реально жившем человеке, хоть и с уникальной судьбой, но не разведчике, не супермене, умевшем бегать по вертикальным стенам. На фильм о Шукшине, или о Рубцове, о Шнитке, или даже о почти всенародном кумире Викторе Цое денег бы наверняка не нашлось. «Затраты не окупятся прокатом», – ответили бы продюсеры, даже не прочитав сценарий.
Фильм о Высоцком затраты наверняка окупит. Люди идут, залы кинотеатров полны; диски будут покупать, расширенную версию (у нас уже традиция – делать мини-сериал по следам полнометражного произведения) на Первом канале увидят миллионы… Главное, будут спорить, вспоминать, пересматривать.
В «Высоцком…» есть элементы детектива, сюжет закручен, но, к счастью, в кадре ни разу не появляется пистолет (непременный элемент чуть ли не любого российского фильма последних двадцати лет), нет злодеев, нет даже пресловутого противостояния добра и зла.
На первый взгляд, фильм абсолютно реалистичный, эпоха позднего Брежнева внешне зафиксирована точно. Детали узнаваемы. Нервозность, которая лихорадила застой и в итоге вылилась в перестройку, тоже отмечена создателями фильма…
Актёрские работы в целом (тем более с учётом того, что у нас кинематограф как искусство давно уже при смерти) удачны. Не буду долго рассуждать об актёре, который играет главного героя – этот пока анонимный актёр создал некий образ почти уже уходящего в мир иной человека. И этот человек, обессиленный, больной, зависимый от лекарства, лишь иногда вспыхивает жизнью, показывает нам, что он за личность. В основном же он не участвует в общей суете (а его окружение очень, чересчур как-то, суетливо), даже физически держится на дистанции, и часто выставляет руку, когда к нему слишком близко приближаются. Вообще актёр ведёт себя так, словно очень бережёт свой уникальный (по многочисленным сообщениям создателей фильма) грим. С другой стороны, человек накануне и после своей клинической смерти вряд ли постоянно скачет козлом…
Да, окружение главного героя слишком суетливо и бесшабашно. Особенно его доктор (Андрей Панин) и коллега – артист Театра на Таганке (Иван Ургант). Конечно, они переживают за Высоцкого, любят его, но ведут себя в прямом смысле как в цирке. Думаю, это сделано умышленно – на их фоне фигура главного героя выглядит значительнее и мудрее. А уж лицедействовать что Панин, что Ургант умеют и любят. (Глядя на них, вспоминалось не стихотворение Высоцкого «Мой чёрный человек», которое стало смысловой основой картины (как объясняли создатели) и в котором есть слова, давшие название фильму, а его иронически-горькая песня конца 60-х «Скажи ещё спасибо, что живой».)
К бесспорным удачам я лично отношу актёрские работы Максима Леонидова, Дмитрия Астрахана и Андрея Смолякова. Тем более что двое первых – в этом фильме едва ли не дебютировали как киноактёры. Хороша и Оксана Акиньшина (она хороша почти во всех фильмах), хотя, честно говоря, играть ей было практически нечего. Этакая почти девочка, которая статично любит (впрочем, и не без одной истерики) Высоцкого и готова ради него на любой подвиг.
В общем, вот так внешне «Высоцкий. Спасибо, что живой» – качественный, добротный и – как материально воплощённая в художественной форме память о великом человеке – нужный фильм.
Но в фабуле сценария таится некая неправда, а точнее – какая-то нелогичность, которая едва не сводит усилия создателей на нет. А может, и сводит. (Я умышленно не стал до написания этой заметки читать рецензии, отзывы в Интернете, чтобы не заразиться чужими мнениями; прочту позже.)
Вот краткое содержание фильма.
В Узбекистане ловят директора филармонии Фридмана (роль его исполняет Дмитрий Астрахан) на левых концертах. Ему грозит срок. Чтобы как-то выпутаться, директор принимает предложение (намёк, который ему понятен) местных кагэбэшников вытащить в республику Высоцкого, устроить ему левые концерты и… То ли арестовать его хотят, то ли ещё что. В общем, посадить на крючок.
Высоцкий очень болен. Он хочет лететь в Париж лечиться, но вместо этого соглашается ехать в Узбекистан. С собой он берёт врача (Андрей Панин), своего директора (Максим Леонидов) и друга-артиста Севу (Иван Ургант). Пока бригада летит, кагэбэшники устанавливают в гостинице прослушку, рассаживают повсюду сотрудников. В общем, целая операция. (Если такими же операциями становился каждый из многих сотен концертов Высоцкого, то становится понятно, почему любая мелочь в СССР была дефицитом – всё шло на слежку.)
Так. Артисты заселяются в гостиницу и тут вдруг обнаруживается, что лекарства (морфин), на котором держится Высоцкий, – нет. И не показано, что врач или директор особенно ищут не совсем уж редкую вещь в Средней Азии в июле 1979 года.
После неудачной попытки купить морфин у врача «скорой помощи» окружение Высоцкого приходит в какое-то наивное отчаяние. Единственный выход – привезти ампулы из Москвы. Звонят девушке Тане – подруге Высоцкого, говорят, где лежит лекарство, требуют срочно вылетать.
А главному герою всё хуже и хуже. Он с огромным трудом отрабатывает концерты…
Не помню, не хочу узнавать, возможно ли было провезти тогда морфин на самолёте без соответствующих документов. Создатели фильма тоже, кажется, копаться в этих подробностях не захотели. Что-то звучит вроде того: «Подойди к такой-то кассе, там сидит такая-то, скажи, что ты артистка, отстала от труппы». Но инструкция заканчивается отчаянным: «Как-нибудь приезжай!»
В итоге Таня летит в грузовом отсеке транспортного военного самолёта.
Естественно, кагэбэшники в курсе ситуации. Зачем-то они хотят задержать Таню, но она ускользает. На частнике едет из Ташкента в Бухару. Но её всё-таки вычисляют. Полковник госбезопасности (Андрей Смоляков) пытается расколоть Таню, вырвать у неё показания, что морфин этот для Высоцкого, а когда она не раскалывается, берёт с неё объяснительную, что наркотик её, и с этим наркотиком отпускает, оставив у себя её паспорт (в финале выяснится, что у него есть также её подписка о невыезде).
Таня добирается до Бухары, отдаёт спасительные ампулы. Вроде бы всё нормально. Но тут у главного героя случается клиническая смерть. (О её причинах в реальности существует множество слухов, которые повторять не буду. В фильме же основная причина – жара, ну и, наверное, общее нездоровье Высоцкого.) Сцена сильная. Но врач показан в ней полным непрофессионалом. Странно, что такого Высоцкий держал при себе. Только после Таниных пощёчин он ставит Высоцкому в шею укол, который помогает сердцу вновь заработать.
В кинематографе существует множество вариаций на тему – между жизнью и смертью. Героев куда-то ведут ангелоподобные мальчики, герои летят по светлым туннелям, и так далее. В нашем фильме возвращение героя в жизнь сделано очень точно и пронзительно. Казалось бы, штамп, но он становится едва ли не лучшим эпизодом. Посмотрите сами.
Но – дальше по сюжету.
Кагэбэшники, конечно, слышат, что делается в номере. Смерть Высоцкого приводит их в замешательство. Какие-то их планы рушатся. Да и жалость проступает… Полковник прибегает в гостиницу, но видит, что Высоцкий жив. Он идёт в соседний номер, где живут врач и директор Высоцкого, находит ампулы и изымает их. А вошедшему директору говорит, чтобы они срочно возвращались в Москву.
Перепуганный директор с трудом уговаривает Высоцкого ехать в аэропорт. А там Татьяне без паспорта, конечно, не продают билет. И происходит ключевая сцена – полковник КГБ советует Владимиру Семёновичу лететь без неё, показывает бумаги, свидетельствующие, что Татьяна нарушила закон. Если Высоцкий в Москве на что-то пойдёт, то её тут же отпустят и вернут ему…
По сути, диалог потрясающий. Две правды, два долга, две силы. Много верных и точных слов. Мурашки бегут… Но – если задуматься…
Во-первых, какой лояльности хотят требовать от Высоцкого, человека, объездившего весь мир, причём без сопровождения людей в штатском, имевшего возможность на сутки смотаться в Венецию… Кагэбэшников пугает, что во время Олимпиады он будет вести себя не так. Как – не так? И перед кем – не так?.. Хоть фильм – художественное произведение, но главного героя зовут Владимир Высоцкий, и воспринимается он всё же реальным Владимиром Высоцким, а не кем-то хоть немного иным…
Во-вторых, шантажируя, кагэбэшник изначально проигрывает. Ясно, что Высоцкий без Татьяны никуда не полетит, а когда поэт показывает чёрные от уколов руки, полковник ломается. Такой уже не отступит. Полковник ищет формальный повод вернуть паспорт, и повод находится: в кабинет вбегает завербованный, но взбунтовавшийся директор филармонии и сжигает корешки от левых билетов. Улик (по крайней мере этих) нет, и полковник отдаёт паспорт, а потом рвёт компромат на Татьяну. Тоже бунтует.
И в-третьих… Вот полковник беседует с Высоцким. «Владимир Семёнович, нарушен закон», – говорит он, и кладёт руку на пачки с ампулами. Да, с этим невозможно не согласиться: закон нарушен. Татьяну должны судить. И всяческие игры с Высоцким отступают на второй план. Кагэбэшники не подстраивали эту перевозку наркотиков, с их стороны никакой подлости не наблюдается. Но в итоге получилось, что если за Татьяной стоит Высоцкий, то закон можно обойти…
Тема «Высоцкий и наркотики» вообще трагическая и нечистая. Помню, несколько лет назад вышел документальный фильм «Владимир Высоцкий. Смерть поэта», мерзковатый фильм, в котором дружки Высоцкого, в том числе и адвокат Падва, рассказывали, как искали для него наркотики, какой он был невыносимый в последние месяцы жизни… Наследники запретили использовать в этом фильме голос Высоцкого, объяснив это тем, что фильм позорит память о нём. Но вот теперь сами (а среди создателей «Спасибо, что живой» и сын поэта Никита) решили сделать наркотики лейтмотивом произведения. Обильно посыпав этот лейтмотив детективной (довезёт Таня ампулы или нет, каким образом потом вывезет её Высоцкий из Узбекистана) приправой.
Кстати сказать, полковник-кагэбэшник, этот дисциплинированный (да и ретивый, в своё время чуть не арестовавший Высоцкого без приказа начальства) боец невидимого фронта, в финале становящийся человеком, обманывает нас, давая понять, что и такие люди меняются. Но, видимо, для этого нужно столкнуться с фигурой масштаба Высоцкого. Привези Татьяна наркотик простому смертному, её бы посадили без разговоров и без раздумий…
В который раз хороший фильм губит желание закрутить сюжет. Боязнь, что без закрученности люди на него не пойдут. Вспоминаются простые в сюжетном отношении фильмы «Дорз», «Сид и Ненси», «Контроль», где без детективной приправы, без тамошних кагэбэшников показана трагедия тамошних замечательных людей с гитарами и без гитар.
Вот такие мысли возникли после просмотра «Высоцкий. Спасибо, что живой». А теперь пойду читать, какие мысли возникли у других.
Декабрь 2011 г.
Раб успеха
Гриша. Он же Боря, Толя, Аня
Писатель Григорий Чхартишвили, больше известный как Борис Акунин, продолжает давать информационные поводы говорить о себе. Не так давно он стал одним из вождей оппозиционного движения, а теперь вот признался, что выпускал романы не только под псевдонимом Б.Акунин, но также и Анна Борисова, Анатолий Брусникин. В своём блоге писатель признался:
«..Главный интерес ягоды-брусники и основная интрига заключались в издательско-книготорговом эксперименте.
Меня занимала следующая бизнес-задача. Предположим, есть некий неизвестный писатель, в которого издательство готово серьёзно вложиться, потому что твёрдо верит в перспективность этого автора.
Как действовать? Сколько денег вложить в «раскрутку», чтобы не остаться в минусе? Какие использовать методики? Какова последовательность шагов?
Я поговорил на эту тему тет-а-тет с Яном Хелемским, начальником издательства «АСТ». Мне, помнится, польстило, что он сказал, даже не прочитав рукопись первого брусникинского романа: «Я в игре, мне это очень интересно».
Рекламная кампания была дорогущей, назойливой, агрессивной. Она привела в раздражение литературных критиков, но дело ведь затевалось не для них. По магазинам был разложен миллион брошюр с первой главой романа – это как в супермаркете дают попробовать новый сорт колбасы или сыра. Люди читали образчик – и покупали мой (то есть брусникинский) «Девятый Спас». Стартовый тираж в 250 тысяч, невероятно нахальный для нового имени, был отпечатан одновременно в нескольких типографиях и ушёл за месяц или за два, полностью окупив затраты на рекламу. Все дальнейшие допечатки пошли в чистый плюс. Сейчас суммарный тираж «Спаса», кажется, составляет тысяч шестьсот или семьсот».
Забавно. Правда, возникают вопросы: идут ли такие фокусы на пользу пусть не столь уж серьёзной, но вполне качественной литературе? Да и самому автору? Фокусничая в литературе, не будет ли Григорий Шалвович фокусничать и в политике, к которой в последние месяцы проявляет явный интерес? Раздвоение, растроение, а в случае с Чхартишвили и расчетверение вряд ли действуют на читателей и писателя благотворно. Можно серьёзно относиться к автору детективов и квазиисторических произведений, но для этого нужны причины. Григорий Шалвович же, по-моему, делает всё, чтобы заставить относиться к себе как к клоуну, развлекающемуся выдумыванием псевдонимов, биографий для этих псевдонимов, морфингом. Как-то некрасиво получается.
Хотя в этом расчетверении видна и трагедия коммерческого автора: «Маска «Борис Акунин» приросла ко мне слишком плотно. Увидев на обложке эту фамилию, читатель уже ждал рифмы «розы» – то есть чего-нибудь детективного, остросюжетного, в меру познавательного, неизменно игрового.
А если я пробовал свернуть немного в сторону и поменять правила игры, читатель возмущался и начинал говорить, что я его обманул: обещал развлекать и гладить, а вместо этого расстроил и ущипнул. Так было, например, с романами «Пелагия и красный петух» или с романом «ФМ.».
Читатель, как и покупатель, всегда прав. Поэтому я сделал правильные оргвыводы. Решил, что если хочу писать как-то уж совсем не по-акунински, то и назовусь другим именем. Чтоб никого не разочаровывать.
Так возник проект «Авторы» – два виртуальных писателя, не вписывающихся в границы акунинского мира».
Некоммерческий писатель старается написать новую вещь по-новому (правда, часто безуспешно, но тут дело в призвании определённого писателя поднимать определённые темы, и это заложено природой), коммерческий же становится рабом успеха, и чтобы что-то в своём творчестве изменить, выйти за рамки, ему приходится менять фамилию на обложке и прибегать к морфингу. Увы.
Январь 2012 г.
Новое имя в публицистике
Накануне старта предвыборной кампании бывший президент, нынешний (и давнишний) премьер и, по всей видимости, будущий президент Российской Федерации увлёкся литературным творчеством. Активно пробует себя в публицистике. Совсем недавно в «Известиях» вышла одна его большущая статья, а теперь вот, в «Независимой газете», другая, тоже объёмистая. Называется – «Россия: национальный вопрос».
Эту, другую, читать было интереснее, мыслей и идей в ней больше, стиль динамичнее, да и посвящена не России и окружающему миру, а самой России, её внутренним проблемам.
Анализировать статью хочется подробно, поабзацно. Правда, вряд ли это у меня получится. Не специалист я в тех вопросах, которые поднимает и поднимает кандидат в президенты. Например, как анализировать такую идею:
«Во внутренней миграции также важны цивилизованные рамки. В том числе это необходимо для гармоничного развития социальной инфраструктуры, медицины, образования, рынка труда. Во многих «миграционно привлекательных» регионах и мегаполисах эти системы уже сейчас работают на пределе, что создаёт достаточно сложную ситуацию как для «коренных», так и для «приезжих».