Среди «дарагой» и «увжаемый» чересчур правильное марнейское произношение резануло по ушам. Саян оглянулся. В противоположном ряду молодой продавец хлеба отчаянно торгуется с покупателем.
– Два давай! Два! – ролозец растопырил два пальца и едва не тычет ими в лицо торговца хлебом.
– Два десять! – продавец стукнул кулаком по прилавку.
Вокруг спорщиков поднялось лёгкое облачко белой пыли. Но местный не сдаётся, торг пошёл по новому кругу. А это уже интересно, Саян незаметно приблизился к прилавку.
Покупателю всё же пришлось выложить за десять ржаных булок два вирта и десять совиртов. Продавец остался твёрд, как скала на входе в залив Нанчан. В отличие от многих товарищей по прилавку, он одет как самый настоящий ролозец: белая чалма на голове, рубашка с длинными рукавами, пояс стягивает самый обычный кушак. На вид торговцу лет двадцать – двадцать два.
– Для местного жителя вы очень хорошо говорите на марнейском, – осторожно заметил Саян, едва покупатель отошёл в сторону.
– А я и есть марнеец, – продавец весело усмехнулся.
– Э-э-э, простите?
– Наряд местный? – молодой продавец ткнул себя пальцем в грудь.
– Да, – кивнул Саян.
– Так он гораздо практичней марнейских рубах, штанов и сюртуков, – пояснил молодой торговец. – От Геполы спасает, да и потеешь в нём гораздо меньше.
А это уже интересно! Саян уставился на молодого торговца, словно на экзотического попугайчика с длинными красными перьями. Урожденный марнеец торгует хлебом на Туземном рынке в наряде не слишком богатого ролозца – разве такое бывает?
– Хотите спросить, как я здесь оказался и что делаю? – с пониманием спросил молодой торговец.
– Сочту за честь. Только, для начала, давайте познакомимся.
– Исланд, – молодой торговец тут же протянул руку.
– Саян.
Рукопожатие у молодого торговца крепкое. Сразу чувствуется, что парню приходится не только стоять за прилавком, но и таскать коробы с хлебом и мукой.
– Вы не первый, кто с удивлением пялится на меня, – Исланд поправил на прилавке ряд ржаных булок. – Только история моя вполне обычная.
Пятнадцать лет назад мой отец убежал из Марнеи от беспросветной бедности сюда, на Сонпан. Мне тогда всего пять было. Как марнейцу, отцу дали участок земли недалеко от Пасмы, плуг, коня и пару местных для тяжёлой работы. Сейчас у нас большая ферма, сто четырнадцать гектар пахотной земли, лугов еще больше и пятьдесят семь коров.
– Неужели вы сами справляетесь со столь обширным хозяйством? – встрял Саян.
– Нет, конечно же, – Исланд усмехнулся. – На нас работают местные, человек двадцать, кажется. Отец ими командует. Вся тяжёлая и грязная работа на них. Мне если что и приходится таскать, так это мешки с мукой или короба с хлебом.
Саян слегка наклонился. За прилавком и в самом деле сложены большие плетёные корзины. Содержимое, наверняка хлеб, прикрыто большими кусками белой ткани.
– А почему вы именно здесь торгуете? – Саян вновь глянул на Исланда.
– Э-э-э! – молодой торговец многозначительно поднял указательный палец, – сразу видно, что вы не местный. Я продаю пшеничный и ржаной хлеб, – Исланд похлопал ржаную булку, – но пшеница и рожь здесь не растут. Жарко слишком.
Это в Марнее рожь еда бедняков. А здесь экзотика, чуть ли не деликатес только для богатых.
Саян призадумался. Действительно: покупатель, что только что приобрёл сразу десяток ржаных булок, на вид не самый бедный. В правом ухе, кажется, была золотая серёжка, а на левом указательном пальце вроде как кольцо сверкнуло. Не исключено, что то же из золота.
– Дела идут хорошо, грех жаловаться, – продолжил Исланд. – Ролозцы с удовольствием покупают ржаной и пшеничный хлеб. Естественно, кто может себе его позволить. Отец хочет целый магазин по ближе к Губернаторской площади открыть, только денег на престиж ещё не хватает.
В голову стрельнуло подозрение.
– Скажите, – Саян подался вперёд, – многие ли марнейцы владеют фермами и нанимают местных для тяжёлой работы?
– Да, почитай, – Исланд на секунду призадумался, – все. Вокруг Пасмы не осталось ни одной фермы, пруда, луга или леса, которым владел бы ролозец. Да и по всему острову, поди, тоже. Местные, почитай, на нас работают. Мало кто из них может похвастаться собственным клочком земли.
– Силой отбираете? – Саян нахмурился.
– Если бы! – молодой торговец махнул рукой. – Сами продают. Разоряются и продают. Вести хозяйство толком не умеют, за старину зубами держатся. На рынок ничего не возят, сами проедают. А налоги для всех одинаковые. Ну, правда, кто из Марнеи приехал, губернатор хорошо помогает. Там…, льготы разные, налоги первые пять лет платить не нужно. Кони и плуг, как отец сказывал, в первый год очень кстати пришлись.
– Понятно.
Чего и следовало ожидать. На острове Сонпан широко развита колониальная экономика. Ролозцы на положении рабов выращивают кофе, рис, кукурузу, сахарных тростник. Они же добывают мрамор и драгоценные камни в каменоломнях в глубине острова.
Колонизация и культурная зачистка Ролозкого архипелага зашли очень далеко. Ещё лет через пятьдесят местные жители окончательно забудут родной язык, растеряют культурное наследие предков и растворятся среди эмигрантов из Марнеи.
Подобное уже произошло с коренными жителями островов Лурман, Нуркан и Скунжи, что находятся на выходе из моря Дебар в Южный океан. 80 лет тому назад, в результате Первой тропической войны, Марнея захватила все три очень важных с геополитической точки зрения острова.
– Покупать что-нибудь будете? – молодой торговец вопросительно уставился на Саяна.
– Нет, благодарю, – встрепенулся Саян. – Я только сегодня утром сошёл с марнейского судна. Рожь и пшеница ещё не стали для меня экзотикой.
– Тогда всего вам хорошего, – Исланд вежливо поклонился.
– И вам того же, – Саян отошёл от прилавка.
Как и следовало ожидать, рассчитывать на Ролозкий архипелаг в качестве противовеса менгам на материке Колбан не имеет никакого смысла. Саян двинулся дальше вдоль прилавков Туземного рынка. Да и менги, которых нужно сдерживать, далеко от сюда. Но, всё же, приятно лишний раз убедиться в собственной правоте. А то, бывает, душу ещё долго терзают напрасные сомнения.
До конца дня Саян бродил по Туземному рынку между прилавков с крикливыми и бесцеремонными торговцами. И дело не в экзотических товарах, тропических фруктах, специях и шёлковых тканях. Нет. В небольшой чайхане Саян выпил пару кружек великолепного горячего чая и съел свежую кукурузную лепёшку с сыром. Так не хотелось покидать относительную прохладу крытого рынка и погружаться вновь в океан полуденного зноя. Лишь когда Гепола нависла над крышами домов, Саян вышел на улицу.
Той же дорогой, мимо Княжеского дворца по Морскому проспекту до Центральной набережной, Саян вернулся в порт. В двухэтажной гостинице со смешным названием «Селёдка с пивом» нашлась маленькая уютная комнатка с деревянной кроватью, умывальником и с москитной сеткой на узком окошке. С наступлением прохлады и темноты из влажных закутков, болотцев и канав поднимаются тучи москитов.
В Пасме вполне можно было бы задержаться на денёк другой. Вокруг города хватает примечательных мест и пляжей, где можно великолепно загореть и вдоволь накупаться в водах Бескрайнего океана. Только незачем. На следующее утро, едва перекусив рисом и пивом с селёдкой, Саян отправился в порт. Возле многочисленных причалов он без труда нашёл флейт «Имбирь», марнейское торговое судно, которое как раз направляется в Тургал, столицу государства Рюкун. Как и на бриге «Бородач», Саян легко нанялся матросом. Тем же вечером «Имбирь покинул Пасму и вышел в воды Бескрайнего океана.
Глава 4. Великий Рюкун
Старенький, но всё ещё крепкий и добротный флейт «Имбирь» резво рассекает форштевнем воды моря Окмара. Брызги и пена стелются вдоль деревянных бортов. Утренняя Гепола поднимается над берегом с северной стороны. Зрелище немного непривычное, дневному светилу полагается совершать путь по небу над южным горизонтом, но то в северном полушарии Мирема. В южном всё с точностью наоборот.
Саян сидит в «вороньем гнезде», в большой плетёной корзине на самом верху фок-мачты. Его задача – следить за морем. Вот-вот должен показаться Тургал, столица государства Рюкун. Море в районе крупного порта весьма оживлённое. Можно запросто протаранить борт другого торгового судна или походя пустить на дно джонку, большую лодку с прямоугольными парусами из бамбуковых реек и циновок.
Свежий ветер омывает лицо и остужает голову. Саян, прикрывая глаза ладонью, внимательно поглядывает по сторонам. По правому борту из зелёных волн поднимается берег. За лентой песчаных пляжей тянется зелёная масса густых джунглей. Лишь изредка на больших полянах попадаются деревни рыбаков, крошечные лачуги в окружении огородов. Флейт «Имбирь» слегка покачивается на волнах.
Настроение – супер! Саян устало тряхнул левой рукой. Долгая дорога подходит к концу, он почти у цели. А вот и гавань Тургала. Огромный насыпной мыс вдаётся в море аж на пять километров. Пологие берега укреплены крупными грубо обтёсанными камнями. На самом кончике искусственного мыса возвышается орудийная башня, военно-морская крепость в миниатюре. Из широких бойниц выглядывают чугунные стволы старинных пушек. На высоких шестах развиваются сине-зелёные знамёна Рюкуна. По верху башни ходят часовые, лучи Геполы отражаются от их начищенных шишаков.
Маленькая крепость и чугунные пушки в отличном состоянии, Саян довольно улыбнулся. Значит государственная машина Рюкуна отлично работает. За время недельного перехода Саян успел вдоволь наговориться с командой флейта. Выяснилось самое главное – Рюкун по-прежнему независимое государство, хотя и отсталое и широко торгует с Фатрией, Гилканией и другими развитыми государствами на севере материка Науран.
Не прошло и часа, как «Имбирь» мягко пристал к широкому насыпному причалу на внутреннем рейде порта Тургал. Моряки в поношенных рубашках и коротких штанах тут же выбросили на берег швартовые концы и перебросили трап, широкий и крепкий настил для грузчиков. Ещё через пару часов необычайно тощие в одних набедренных повязках местные грузчики перетаскали многочисленные тюки, бочки и ящики из трюма флейта на берег, в один из множества портовых пакгаузов.
Нетерпение жжёт пятки. Саян едва дождался, пока последний тюк хлопчатобумажных тканей покинет борт «Имбиря». Капитан, витус Юбин, попытался было удержать, но лишь со словами сожаления протянул 10 совиртов, недельный заработок Саяна.
Огромный порт столичного города ничем не отличается от десятков других огромных портов по всему миру. Те же вереницы грузчиков разгружают и загружают торговые суда, так же стоит ор и крик, так же пахнет гнилыми водорослями и морской солью. По берегу и причалам снуют купцы со всех концов света. Мелькают фраки, стоячие воротники, панталоны, сюртуки. Только, Саян смахнул со лба обильную испарину, в Тургале так же жарко, как и в Пасме.
О-о-о! Очень, очень интересно, Саян замер возле высокого штабеля пузатых бочек. С другого края длинного штабеля на него неторопливо надвигаются местные стражи порядка. Язык не поворачивается назвать их полицейскими. Нет, стражи – самое точное определение. Оба одеты совершенно одинаково: длинные серые рубашки до колен с красной каймой по самому низу перехвачены широкими поясами с медными бляхами. На головах стальные шишаки. Прямые узкие кинжалы в чёрных ножнах при ходьбе очень выразительно хлопают стражей по бёдрам.
Да-а-а… Саян улыбнулся. Это не марнейские городовые в шортах и с шашками. Это самая настоящая местная экзотика. Стражники шагают так, словно маршируют на параде. На лицах такое важное и высокомерное выражение, такое, такое, будто тот, что справа брат правителя Рюкуна, а тот, что слева, ну не меньше, чем сват.
Стражники подошли ближе. Саян, продолжая улыбаться, вежливо поклонился. Простому моряку нужно быть поаккуратней со стражами порядка. Однако высокомерное выражение тут же улетучилось с лиц стражников. Хранители порядка льстиво заулыбались и, пятясь боком, поспешил убраться вон. Лишь только низ серой рубашки с красной каймой мелькнул за штабелем бочек.
Чего они? Саян удивлённо глянул во след стражам порядка. Впрочем, какая разница.
Причалы и пакгаузы сменились жилым кварталом. Саян на минутку остановился в тени высоченного вечнозелёного дуба. Ещё одна очень хорошая примета – не видно ярко выраженного квартала иноземных торговцев. Никаких построек в марнейском или фатрийском стиле. Как и много сотен лет тому назад дома в Тургале похожи на огромные параллелепипеды и кубы. Окон на пыльную улицу почти нет, лишь одни низенькие плотно закрытые двери с большими медными ручками. Дома более состоятельных горожан укрыты за высокими белыми стенами.
Саян поднял глаза. Через край ближайшей стены свисают длинные зелёные листья. Судя по размерам и форме – финиковая пальма. Не иначе внутри, за стеной, небольшой сад. Дальше по улице распахнутыми настежь воротами выделяется караван-сарай, местный постоялый двор. Рядом прогрохотала деревянная колымага с огромными деревянными колёсами. Возница в замызганной рубахе и серой чалме отвёл глаза.
Лямки вещмешка немного сбились, Саян пошевелил плечами. Конечно, иноземных купцов здесь хватает, в порту глаза постоянно натыкаются то на фрак, то на сюртук, то на жакет с короткими рукавами. Другое дело, что иноземцы ещё не начали перестраивать Тургал под свой собственный вкус и цвет.
Широкая хорошо утоптанная дорога привела на рынок. Ещё на флейте Саян заранее выяснил, как можно быстрее добраться до него. Саян, озираясь по сторонам, двинулся вдоль торговых рядов. Ещё одно приятное отличие от Пасмы. Деревянные прилавки завалены яблоками, абрикосами, кабачками, морковью, горохом, чёрным перцем и чаем. Торговец скобяными изделиями перебирает внушительную коллекцию ножей, ножниц, скоб, крюков, ложек, иголок и подсвечников. Недалеко широкими лентами свисают полотнища цветных тканей. Искушённым модницам представлен широкий выбор хлопка, шёлка, атласа, муслина и кисеи.
Великолепно! Саян едва не захлопал в ладоши от восторга. Местные жители одеты как местные жители. Никаких галстуков, манишек и сюртуков. На купцах по богаче характерные для Рюкуна длинные рубашки, жилетки и плотно скрученные тюрбаны из белой ткани. Менее состоятельные покупатели и торговцы одеты так же, только проще и более блекло. Ноги многих рюкунцев обтягивают кожаные башмаки.
Жаркий день не помеха. На рынке толкотня и гам. Мужчины и женщины громогласно торгуются с купцами и размахивают руками. Под ногами шныряет многочисленная детвора. В загоне торговца скотом жалобно блеют бараны. Рядом в деревянных клетках кудахчут куры.
Саян повёл носом, рот тут же наполнился слюной. В паре метров упитанный дядька с красным лицом со знанием дела жарит в длинном железном мангале шашлыки. Короткие толстые пальцы с ловкостью фокусника переворачивают и тасуют деревянные палочки с аппетитными кусочками мяса. А запах! Саян сглотнул.
– Куда прёшь!
Невысокий мужчина в задрипанном халате с плетёным коробом на спине обернулся с недовольным видом. Саян не заметил, как ненароком набрёл на случайного прохожего.
– Прошу прошения, – Саян вежливо поклонился.
Однако мужчина с плетёным коробом на спине испуганно дёрнулся в сторону. Через мгновенье задрипанный халат растворился в базарной толчее. Странно? Саян замер от удивления. Он и в самом деле наступил местному жителю на пятку, да ещё пихнул локтём в спину. Другой бы на его месте поднял бы недовольный хай, а этот трусливо убежал. Ну и ладно. Досадное происшествие моментально вылетело из головы, Саян двинулся дальше.
Жизнь на рынке бьёт ключом. Пусть Рюкун действительно широко торгует с внешним миром, может быть даже слишком широко, зато он сохранил независимость и самобытность. А, значит, Саян приветливо улыбнулся красивой девушке в лёгком шёлковом платке, он вполне годится в качестве противовеса менгам на материке Чалос. Конечно, потребуется коренная модернизация, реформы, капитализм и всё будет в ажуре!
На севере Рюкуна из земли местами выступает каменное масло, в предгорьях Риган на западе найдены месторождения железной руды. В центральной части страны на плоскогорье Вриан не так давно фатрийцы открыли залежи первосортного каменного угля. Огромное трудолюбивое население, развитое сельское хозяйство и централизованная власть. Иначе говоря, Рюкун обладает великолепной базой для стремительного рывка на пути экономического и технического развития. Как всегда не хватает начального импульса в нужном направлении и мудрого руководства. Ну за этим дело не встанет.