Скрытый от всех артефакт в виде загадочной картины, мистически хранящей в себе пространство таинственного сада, внезапно оживает, распахивая необычайный мир светлых и вольных людей, живших в древние времена в счастливой стране; и эта метаморфоза эпически соединяет прошлое с настоящим…
Некто Мифотворец, обуянный жаждой власти и необузданным самолюбием, разорвав путы времени, переносится в будущее, дабы стать вечным лидером и тайным властителем судеб. Внедряя в людей свои мысли, вероломно и магически неотвратимо он использует оных в качестве своих послушных марионеток, не догадывающихся о своём незримом и дерзком властелине, который идёт на всё для того, чтобы этот мир был уделом его стратегии. Однако вслед за Мифотворцем проникает в будущее и его грозный оппонент Ветролов, и не один, а с супругой Сивиллой. Но внезапный удар тёмных сил их врасплох разлучает, и Ветролов вынужден действовать в одиночку. Дабы уберечь людей от козней и тайных интриг Мифотворца, а также найти свою возлюбленную и сына, он действует безупречно, виртуозно и жёстко, обнажая суть той реальности, что околдована вероломным владыкой. Ничто не ускользает из поля внимания Ветролова; невзирая на магическую мощь и хитроумную стратегию Мифотворца, он доводит до победного конца начатое дело.
Финалом мистерии становится освобождение мира людей от оккультных ловушек и рентабельных мифов, и образ ожившего сада в волшебной картине становится частью сознания и порталом бессмертия.
Таинственная зала с огромной диковинной картиной, напоминающей голографический пейзаж чудесного сада, в котором застыли загадочные люди…
Появляется Мальчик. Он осматривается, с удивлением разглядывает таинственный антураж… Его взгляд задерживается на фигуре величественного старца в окружении дивного сада под лазурно-сияющим небом…
Мальчик отшатывается. Дымка рассеивается. Картина оживает… Таинственный старец (Вещий Дух) выходит из пространства картины и смотрит на Мальчика.
ВЕЩИЙ ДУХ
Благодарю тебя, о гений, —
Искатель вечной красоты;
Ты вырвал образы из тени
И оживил мои мечты.
Такое даже не под силу
Наимудрейшим головам;
Но твой порыв роса вспоила, —
Душа невинна, как трава.
Ты удивлён; но ключ – в творящем,
Не всякий раз дух полотна
Рождает образ говорящий,
Всех пробуждая ото сна.
МАЛЬЧИК
Но неужели так возможно —
Картину взглядом оживить?
Я знаю: лик бывает ложным,
Но здесь – реальность. Как же быть?
ВЕЩИЙ ДУХ
Не утомляй себя разгадкой
Того, что есть в тебе самом;
Я – Вещий Дух; и мне не сладко
Бывало в облике ином.
Меня врасплох околдовали
Во времена сквозных идей
И в тот портрет замуровали,
Что для тебя стал всех милей.
Я расскажу тебе о силах,
Что миром правили в былом, —
Про Мифотворца и Сивиллу,
И Ветролова с Соловьём.
Их мысли образ воплощали,
Стремясь вражду остановить,
И чувства шли в любые дали,
Чтоб шаткий мир преобразить.
Но прежде, чем о них поведать,
Полезно будет рассказать
О том, что кануло в безвестность,
Но от себя не убежать.
В рассудке мы бываем глухи,
Но каждый слухом наделён;
Как ни крути, а память – в духе,
И здесь – живая связь времён.
Мы назывались Древним Родом
Богов, живущих на Земле;
Не нужно было нам ни крова,
Ни алтарей в тревожной мгле.
Мы жили с миром и любовью
В своих немеркнущих садах,
И никогда не зрели болью
И не плодили тлен в сердцах.
Мы жизнь творили мощью мысли,
Чьё озаренье – не от мук,
И красоту могли возвысить,
Переплавляя силу в звук.
Легко ходили мы по водам,
Но в том не видели нужды;
Мы были солнечным народом,
Не допускающим вражды.
Мы слог ваяли, грея душу
Неубиваемой мечтой,
И сплавом слов гасили стужу,
Чтоб оставалась кровь святой.
В то время святость не томила,
Мы дух святили мощью крыл,
Взлетая с птицами над миром
И озаряясь от светил.
Мы друга видели и в звере,
Он помогал нам, сколько мог;
И каждый в будущее верил,
Храня в себе живой Исток.
Не знали мы соблазнов жажды
И не топили грусть в вине;
Но странный случай нам однажды
Навеял мысли о войне…
В те времена жил Мифотворец, —
Могучий гений волшебства;
Он проникал в любые створки
Души, ума и естества.
Имел он брата – Ветролова,
Но врозь пути их разошлись;
Один был магом-светословом,
Другой обрать желал и высь.
Они лишь в детстве жили дружно,
Не обращая камни в пыль;
Но всё, что виделось наружным,
Вдруг стало тайным, вздыбив быль…
И Небогор (так звали брата)
Ушёл из сада в край холмов,
Где глушь безмолвием крылата
И негу льют не из цветов.
Когда же в мир он возвратился,
То Мифотворцем зваться стал;
И вот тогда, как ни ютился,
Народ впервые боль познал…
Была та боль не примитивной, —
Не плоть болела, а душа;
И плакал сад под грозным ливнем,
В сердца тревогою дыша…
Тогда ход мыслей был нарушен;
И Мифотворец понял суть:
Он тайно вхож в умы и души,
Чтоб поколений править путь.
Но Ветролов был круче силой,
Он время в духе удержал
И, вдохновляемый Сивиллой,
В сердцах свободой воссиял.
И Мифотворец это понял,
Он рать незримо взял в кулак;
Иметь всегда коней в погоне —
Его девиз светился так.
Он проникал в любую волю,
В приют ума и естества;
На то и был он Мифотворец —
Коварный гений волшебства.
Он отдавал приказы тайно
И не терпел преград страстям;
И становился ближним дальний,
Звеня тревогой по сердцам.
И опьянённый тайной властью,
Стал Мифотворец одержим
Идеей, рвущей ум на части:
Разъять времён глухой зажим…
То был рывок феноменальный…
Но ты сейчас увидишь сам
Всю эту явь судеб сакральных;
Итак, смотри, – всё это там…
(вспышка света, дымка)
Картина преображается, всё меняется…
В саду появляются двое: Ветролов и Сивилла, они – в светлых одеждах. Их взгляды сияют, – они вдыхают благолепие чистого мира, любуясь деревьями, травами и цветами.
Сивилла уходит. Ветролов чуть печально смотрит ей вслед; затем идёт в глубину сада…
Возле светильников в шикарном кресле сидит человек в длинной мантии (Мифотворец). Он задумчиво смотрит куда-то в пространство… затем встаёт и начинает расхаживать по зале.
МИФОТВОРЕЦ
Марево стелется в опиум…
К лешему всех Франкенштейнов!
Образ не терпит подобия,
Скука елейна…
Кто тут свободу взлелеивал?!
Истина – горькая штука.
Плачут ли вены по лезвию?
Пульс их наука!
Сколько ещё вас выравнивать,
Нищие боги?!
Как ни очнётесь от праздников —
Прах на пороге…
Замкнутым сердцем не холодно ль
Вести нагуливать?
Жизнь – под засовами смолоду,
Смерть же – с ходулями…
Чьи запевалы злорадствуют,
Нежа язык анатомией?!
Месть – как симптом дефлорации,
Пафос – утопия.
Скука… Тоска непролазная
В этих моральных восстаниях;
Действую же безотказно я,
Брошу огня вам в сознание!
Пеплом тоска поосыплется,
Пестуя землю;
Плоть кутежом понасытится,
Радости внемля.
Барствуйте, пыжьтесь павлинами,
Нюх отшибая подковами;
Мало искрил я доктринами?
Значит, подкину вам новую!
Эта – рывок в совершенство,
Благо, она неизменна;
Если есть шанс на блаженство —
То и душа откровенна.
Рай вам таинственный жалую, —
Нá Небо – только сквозь тернии…
Лишь бы в грядущем не жало мне
Тело бессмертия.
Вижу, не всё пообмелется,
Чую, не все запрягутся…
Как бы ни слыл мир умельцами, —
Всё же и трутни найдутся.
Ладно, я их обкумекаю;
Время трепещет, – пора.
Я сквозь века жаркой метою
Душу возьму на ура…