– Я покормил его и выгулял, мы недавно вернулись.
– Порез на лапе заживает?
– Как на собаке, – усмехнулся Балаж.
В соседней клетке находились два таких же пса, отнесшиеся к появлению Михала настороженно и молчаливо. Граф кинул куски мяса в клетку и, посмотрев пристально на псов, задумался: «Отличные собаки, выносливые, послушные. Балаж молодец, хорошо с ними занимается. К сожалению, с Фекете эти псы не сравнимы, придется пустить их на охрану крепости».
Многие годы ушли на выведение данной породы. История поколений собак перед появлением Фекете на свет, уходит в глубину веков. Несколько тысячелетий назад, когда римские легионы вторглись в Азию и возвращались в Европу, с ними шли Тибетские псы. Невероятно больших размеров собаки прекрасно выдерживали походы и перемену климата, но сохранить их в первозданном виде могли только люди, усердно занимающиеся продолжением рода псов. Этими людьми были монахи из обители святого Бернара де Ментон, расположенной в Альпах. Граф Ласло Лайош и дядя Ото привезли из обители щенков, когда Михал был еще маленьким. По масти, одни псы были черными, а другие белыми: с коричневыми подпалинами на боках. Чтобы получился такой пес, как Фекете, пришлось годами изучать пометы, а затем отбирать по масти, которая не уступала собакам, содержавшимся в замке графа Ласло. Балаж считался главным умельцем в выращивании и выведении породы и строго натаскивал Фекете на людей, одетых в турецкую одежду. Пес бросался на человека только по команде и что самое интересное, он не лаял, а только издавал ужасный рык. Удивительная собака имела такую выдержку, что при двухдневном голодании, не прикасалась к ароматному куску мяса, положенному перед ее мордой. Иногда за Фекете приходил Борат, друг Ласло и забирал его, затем приводил пса на место и отдавал в руки Балажа.
Михал на прощание потрепал собаку по холке и направился вглубь пещеры, где в основном содержались, закованные в кандалы пленные турки. Невольников выводят на рудники, где с утра до вечера они добывают соль. Граф Михал хранит эту тайну, так как, являясь вассалами Сулеймана в Трансильвании богатые люди, в принципе не могут брать в плен воинов Османской империи. Рабы надежно охраняются и содержат в отдельном отсеке пещеры. Посредине расположен глубокий колодец, наполненный водой. Естественный свет в помещение не проникает, только установленные факелы, да коптилки, тускло освещают дощатые настилы, на которых спят подневольные. Когда провинившийся пленник становится неугоден дворянину, его сбрасывают вглубь «ада», туда же отправляют и покойников. В основном такая участь ожидает турецких головорезов или отъявленных разбойников, на чьем счету уже не одна загубленная человеческая жизнь.
Несколько дней назад поступила новая партия пленных, и Михал заинтересовался одним из захваченных в плен турок. Им оказался ага-офицер, служивший до пленения в подразделении кавалеристов-сипахи. Его захватили повстанцы, скрывающиеся в горах и потому как у Ласло, была с ними договоренность, некоторых пленников насильно доставляли в соляные копи. Когда Ласло Михал узнал, что Герей-ага направлялся в замок «Черный коршун», у него возник свой интерес к турецкому офицеру.
Ненавистная крепость «Черный коршун» и ее бывшие хозяева не давали Михалу покоя. Причиной этого недовольства служила непонятная история. Вот уже несколько лет он пытался отыскать свою невесту Этель, исчезнувшую при странных обстоятельствах. Свадьба, которую граф ожидал с трепетом в сердце, должна была состояться в конце лета. Последний раз Этель видели у озера, когда она пошла купаться, и до сего времени о ней ничего не слышно. После безуспешных поисков молодой баронессы, многие в замке смирились, ведь женщину могли взять в плен османские воины, и теперь она находится где-нибудь в турецкой неволе. Михал долго разыскивал ее, опрашивая людей внутри и за пределами своих владений, но она как в воду канула. Никто не знал, куда пропала мадьярская госпожа. Граф ни на минуту не оставлял надежду, что когда-нибудь найдет свою невесту.
Но один человек заинтересовал графа Ласло, рассказав о пленной женщине, предполагая, что речь идет именно о пропавшей баронессе. Это был странствующий священник, пришедший из города Дьюлафехервар. Его разговор с Михалом для всех остался тайной, из которого граф Ласло узнал, что следы похищенной невесты необходимо искать в крепости «Черный коршун». Родственник монаха жил в замке и работал поваром, он же и поделился с ним тайной о мадьярской пленнице.
История, рассказанная странствующим монахом, взбудоражила ум Михала. Если верить ему, то Этель все-таки была в замке «Черный коршун». По описанию, она как раз походила на невесту графа и что важно, сообщал монах, женщина была из знатного рода и хорошо воспитана. Турки содержали ее в главной башне на втором этаже. Рабочим и слугам, передвигающимся по двору туда и сюда, иногда удавалось видеть красивую госпожу, она приоткрывала витражное окно и смотрела в сторону гор. Однажды молодая женщина попыталась заговорить с людьми, находящимися во внутреннем дворе крепости, но стражники запретили ей открывать окно и она долгое время не появлялась. Перед тем как венгерская госпожа совсем исчезла из замка, она предприняла еще одну попытку пообщаться с кем-нибудь из слуг. Ей удалось переговорить с племянником старшего повара и заинтересовать его хорошим вознаграждением, если он поможет передать одному знатному человеку дорогую вещицу. Юноша согласился помочь госпоже. Она выкинула из окна какой-то сверток и сказала несколько слов: «Срочно найдите графа Ласло и передайте ему». В завернутой тряпице оказалось жемчужное ожерелье. Повар, готовивший во дворе пищу на огне, из боязни, что турки убьют его племянника, отобрал у него сверток и передал начальнику стражи. Комендант крепости Хаджи-бей, «отблагодарил» повара двумя ударами плети, за то, что он нарушил приказ господина и посмел обратить внимание на мадьярскую госпожу. Больше о ней ничего не было известно, по всей вероятности, турки увезли ее из крепости.
Чтобы иметь достоверные сведения, Михал намеревался послать в замок своего человека – Керима. Он служил раньше в османских войсках, но попав в плен, со временем принял христианскую веру, распространяемую в Венгрии в свое время Лютером и Кальвином. Керима, хорошо знающего турецкий язык, можно было использовать, как бежавшего из плена воина. На это и рассчитывал граф.
Горение одного факела продолжалось четверть часа, в руках Ласло догорал уже второй. Наконец Михал добрался до рудника и, подозвав начальника стражи, приказал привести к нему турецкого агу.
Через некоторое время пленного вывели на свежий воздух. Герей-ага постоянно жмурился от яркого света и пытался прикрыть глаза правой рукой. Сопровождающие его охранники при каждой попытке поднять руку, били по скованному запястью. Левая же рука, прокушенная собакой, продолжала свисать плетью вдоль тела. Его впустили в небольшое каменное строение, находящееся вне стен замка.
Ласло пригладил свои усы и, сняв шапку, жестом указал пленному подойти ближе. Сначала лицо турка исказила недовольная мина, но перехватив грозный взгляд мужчины, одетого в добротную одежду, смекнул, что перед ним находится господин. Герей-ага склонился в глубоком поклоне и, выпрямившись, изобразил угодливое лицо.
Ласло заметил резкую перемену настроения пленника и, усмехнувшись, обратился с вопросом:
– Сколько времени ты находишься здесь?
– Восемь суток.
Герей-ага направил свой взор на кувшин, стоявший на столе, и сглотнул слюну. Ласло догадался о его желании и, наполнив ковш вином, пододвинул к турку. Звеня цепями, он с жадностью выпил и, утерев губы рукавом, поблагодарил:
– Да, ниспошлет тебе Аллах здоровья и богатства.
Граф не сомневался, что перед ним настоящий турок, ибо только они при разговоре могли панибратствовать с незнакомыми людьми.
– Хочешь есть? – спросил его Михал. Пленный кивнул. Граф наказал стоявшему поодаль воину в красно-синей одежде, и он вышел наружу.
– Итак, некогда достопочтенный Герей-ага, каким ветром занесло тебя в наш край? Мне сообщили, что из всего отряда ты один остался в живых. Что заставило тебя с малым воинством свернуть с большака и углубиться в наши горы и леса? Неужели ты не боялся, что можешь попасть в руки разбойникам или мадьярским гайдукам.
Ага, внимательно выслушал и, потупив взгляд, не ответил сразу на вопросы. Немного подумав, взглянул господину в глаза и учтиво обратился:
– Позволь узнать твое имя, господин.
– Граф Ласло Михал.
Турок еще ниже склонился в поклоне и спросил:
– Мы не могли раньше с тобой встречаться, по-моему, я где-то уже слышал твой голос?
– Ты ошибся Герей-ага, в Венгрии и в Трансильванском княжестве очень много мужчин с похожими голосами. Ты не ответил мне, куда ты вел свой отряд?
– Я направлялся в замок «Черный коршун», мне необходимо было встретиться с одним человеком.
– С кем и за какой надобностью?
– Господин Ласло, – турок пытался увильнуть от прямого ответа, – я знаю, что между нашими почтенными покровителями существует договоренность: ваши магнаты и дворянство признали великого султана сюзереном. Было бы интересно узнать, почему меня держат здесь закованным в кандалы?
– Какой же ты скользкий, Герей-ага, ты теряешь учтивость. Отвечай, когда спрашивают или ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, в какой шкуре сейчас пребываешь, – нахмурился Ласло, – хотя… Пожалуй, я отвечу на твой вопрос – это ты вероломно пришел на мою землю, а не я, и тебе подобный, убил мою матушку, когда мне было одиннадцать лет. Не ваши ли воины вырезают под корень венгров и угоняют в рабство наших жен и дочерей. Не ваши ли турецкие начальники набирают себе в войско наших маленьких сыновей и превращают их в послушных воинов-янычар?! Или тебе объяснить, что такое потерять любимую женщину, с которой я был обручен с раннего детства! Ты турецкий пес, стоишь предо мною в кандалах и пытаешься объяснить, что Сулейман от чистого сердца подписал мирное соглашение с паршивыми собаками, лижущими его руки.
Герей-ага, увидев, как гневно засверкали глаза венгерского графа, отступил на два шага и низко поклонился.
– Прости меня господин, я не хотел тебя обидеть. Не я принимаю высочайшие решения, я ведь подневольный человек и только исполняю приказы.
– Зачем ты направлялся в замок «Черный коршун»? Не вздумай обманывать меня, иначе я прикажу содрать с тебя кожу живьем.
– Граф Ласло, – Герей-ага сильно понизил голос и почти шепотом произнес, – я вез срочное донесение, но мадьярский разбойник отнял его у меня.
– Это ты так называешь народного героя – Вашара Андора?!
– Пусть будет по-твоему, мой господин, я полностью с тобой согласен…
Он недоговорил, в помещение вошла смуглолицая девушка с плетеной корзинкой и, поклонившись, на валашском языке спросила разрешение у графа, выложить еду на стол. Михал кивнул и, откинувшись на спинку деревянного кресла, продолжил разговор:
– У этой валашской девушки турки убили родителей прямо у нее на глазах, а жениха посадили на кол, но прежде, отрезали язык, уши и нос. Теперь же, по мирному договору Сулеймана, мы, соседствующие народы – венгры и валахи, вынуждены признать, что османские войска несут нам мир не на кровавых копьях, а на серебряном блюде.
Турок приложил правую руку к сердцу и слегка качнул головой, боясь, что граф разгневается еще больше.
Девушка, поклонившись Михалу, вышла за дверь.
– Господин Ласло, со мной была моя наложница со служанкой, может, тебе известно, что с ними стало?
– Их отправили на северо-запад в Темешвар. Если тебе дорога жизнь, ты расскажешь мне все: кто и зачем отправил тебя из «Золотого шатра» в замок «Черный коршун» и обещаю, что ты встретишься со своей женщиной. Будешь упорствовать – тебя ждет мучительная и долгая смерть на руднике.
– Ты знаешь из какой крепости я выехал?!
– Конечно! И мне ведомо, что ты не повел отряд главной дорогой, а направил его через «Перевал смерти».
– Тебе, наверное, сказали об этом разбой… – Он запнулся и тут же поправился, – люди, взявшие меня в плен.
– Неважно, кто сказал мне об этом.
– Господин Ласло, а если я сообщу кое-что важное, ты отпустишь меня? У меня на родине остались дети. У тебя есть дети?
– Ах, ты пес шелудивый! Теперь, когда ты стоишь на пороге смерти вдруг вспомнил о своих детях. А когда ты убивал наших младенцев и детей, ты думал, какое горе несешь нашему народу?! Сколько Османская империя замучила их, угнала в рабство и убила?!
– Аллах свидетель, я достойный воин и не убивал маленьких детей.
Герей-ага, стоя на ногах, безуспешно пытался отломить правой рукой кусок от горбушки хлеба. Михал помог ему и пригласил сесть за стол.
– Что с твоей рукой?
– Злобный пес набросился на меня.
– Интересно, почему Вашар оставил тебя в живых и продал мне? Он ненавидит турок и готов мстить вам за порабощение нашего народа. Ты чем-то откупился от него?
– Мне пришлось выложить ему свою тайну.
– Так, ты мне предлагаешь то, что уже известно другому? Хитрить со мной вздумал, собака!
Герей-ага цеплялся за каждую мелочь, которая помогла бы ему освободиться из плена. Он вспомнил, как комендант крепости «Черный коршун» Хаджи-бей рассказывал ему о вражде графов Ласло и Жомбор. О некогда плененной графине Ребеке и о том, как она ловко убежала от турок.
– Нет-нет, господин Ласло, я не обманываю тебя, Вашару я рассказал не все, а только часть своей тайны.
– Выкладывай, что тебе известно.
– Ты отпустишь меня?
– Поглядим…
Герей-ага недоверчиво взглянул на графа, но понимая, что проговорился, и вывернуться из трудного положения не сможет, начал рассказ:
– Несколько лет назад я получил приказ от своего командира Хаджи-бея перевезти груженые повозки из крепости «Черный коршун» в Стамбул. Под утро комендант снарядил отряд воинов для сопровождения обоза. Среди обычных повозок была одна богатая, позолоченная, похожая на карету. Только сверху вместо крыши, была натянута кожа. В карете сидела молодая женщина – мадьярская госпожа. На вид ей было лет двадцать пять. Мадьярка была из знатного рода, и Хаджи-бей, имея свой интерес, решил выторговать ее у богатого отца. Кроме того, Хаджи-бей поделился со мной и сказал, что она является невестой знатного графа. Так что за нее он хотел взять двойной выкуп.
После этих слов, Михал внимательно посмотрел на турка.
– По приказу Хаджи-бея я должен был оставить женщину в Дубравице, а затем, получив подкрепление, продолжить путь в Турцию.
Михал привстал с кресла и, расширив глаза, спросил:
– Кто была эта женщина?
– Дочь барона Йо Чонгора – Этель.
– Как, как ты сказал?! – не веря услышанному, граф схватил Герея-агу за руку. Он поморщился от боли, правая рука от удара палкой Вашара, все еще болела.
– Да, ты не ослышался – эту женщину звали Йо Этель.
– Этель! Господи, неужели это она? Что с ней?
Ты увез ее в Дубравицу?!
– Нет, господин, Трансильванские дороги небезопасны. Не успели мы проехать половину пути до крепости, как перед мостом через ущелье на нас напали вооруженные разбойники. Ох, и жарко пришлось моим воинам. Когда шел бой, я слышал ругательства на разных языках, там были мадьяры, валахи и еще – Аллах их разбери. Некоторые нападавшие были одеты в цыганскую одежду. Часть обоза пришлось бросить и прорываться с боем. Слава Аллаху, до самой Дубровицы нам больше никто не попадался.
Вдруг Герей-ага удивленно уставился на Ласло и, догадавшись, неуверенно заговорил:
– Постой, постой, граф… Неужели Этель твоя невеста?
– Да, ты правильно догадался. Что с ней стало?
– Мне жаль граф Ласло, но Этель захватили разбойники и увезли с собой.
– Кто они были? Из каких краев? Ты хотя бы кого-нибудь из них запомнил?
– Запомнил… – Герей-ага оживился и лукаво заулыбался. Он понимал, что зацепил графа Ласло своим рассказом, – ты думаешь, я не вижу, как горят твои глаза.