– Лена, ты? – Я улыбаюсь и киваю в ответ. – В порядке? – Киваю. Поднимаюсь наконец-то. Коленям больно, инстинктивно ощупываю их. Джинсы порваны, идет кровь. Оказалось, я зацепилась правой ногой за острый краешек крышки колодца. Руки тоже содраны в кровь. Проехалась-таки по асфальту.
– Давай отвезем тебя в травмпункт, пусть колени посмотрят. – Предлагает мужчина.
– Это мой муж, Глеб. – Поспешно представила нас Галя. – А это моя подруга Лена, мы все пять лет универа за одной партой просидели. Я тебе про нее рассказывала, помнишь?
Видно было, что они искренне переживают за меня, это было приятно, непривычно и немного неловко. Они ехали по своим делам и теперь вынуждены нарушить все планы ради меня. Самым лучшим вариантом было бы поблагодарить их за любезность и попросить отвезти домой. Но я сдержалась. Глеб уже искал в навигаторе адрес, а Галя уселась со мной на заднее сиденье. Я только сейчас поняла, что меня потряхивает. Слепящие фары до сих пор стояли перед глазами. Зубы начали отстукивать чечетку, я сжала челюсть, чтобы Галя с мужем не услышали. Подняла руку – ее так и колотит в разные стороны. Я поспешно спрятала руки под себя, чтобы хоть как-то сдержать дрожь. Внезапно авария и сон сложились в голове как звенья одной цепи. Но ведь на кресте было седьмое июля, а сегодня только двадцать третье апреля. Не рановато ли?
Я заставила себя оторвать взгляд от кровоточащего колена и посмотрела на Галю. Я только сейчас заметила, что она худее килограмм на двадцать. На похороны во сне пришла не какая-то Галя, а она, моя подруга! И я видела такой, постройневшей. Но как? Откуда я могла это знать? Неужели сон – правда, а не игра моего больного воображения? Я затряслась еще сильнее и старалась вжаться как можно сильнее в сидение, чтобы не показывать подруге свое волнение.
– Ты чего молчишь? Может, тебе успокоительного купить? Ты вся дрожишь! – машина уже мчалась по проспекту на разворот. – Глеб, давай еще в аптеку заедем! Ее колотит всю, надо хотя бы валерьянки накапать.
– Нет-нет, все нормально. Сейчас успокоюсь. Не обращай внимания. Лучше рассказывай, где ты, как ты? Ты очень сильно изменилась, как тебе удалось?
– Ты имеешь в виду, что я перестала быть жирдяйкой? – засмеялась Галя.
Мне стало неловко. Галя в универе была, действительно, девочкой с излишним весом. Она часто комплексовала по этому поводу, плюс стеснялась своего не столичного происхождения. Черты лица Гали остались теми же, но она очень похорошела за то время, что мы не виделись.
Мы подъехали к больнице. На территорию не пускали, поэтому Глеб припарковался у въезда на территорию. Помог мне выйти из машины. Видок у меня был тот еще! Кровь на одежде, порванные джинсы, меня всю трясло, даже десять капель валерьянки не подействовали. Если бы я такую девушку встретила на улице, приняла бы ее за местную алкашку. В травмпункте в такой час как раз подобный контингент и сидел. Человек пятнадцать в очереди. Мы с Галей переглянулись – никому не хотелось сидеть здесь и вдыхать запахи перегаров всех видов.
– Может, пойдем? – Умоляюще посмотрела я на Галю. – Со мной все в порядке, грязь бы отмыть.
Галя же, заметив медсестру в коридоре, с умоляющей улыбкой бросилась к ней.
– Девушка, помогите, пожалуйста! Посмотрите, насколько все серьезно? Если просто царапины, мы бы домой пошли, не стали вас напрягать.
– Пойдемте.
Я проковыляла в процедурную. Боль в ногах и руках все же давала о себе знать. Галя осталась ждать снаружи.
Медсестра взяла бинт, свернула его в несколько слоев, обильно смочила перекисью водорода и начала протирать руки. Я тихо пискнула.
– Терпи давай! – Медсестра ободряюще улыбнулась.
Щипало просто ужас как. Свежая алая кровь сразу начала обильнее идти из ранок. Она перевязала мне кисти плотно бинтом. Там оказались просто царапины, ничего серьезного.
– Брюки сними, помешают. – Я послушно начала стягивать джинсы. Кровь уже присохла по краям раны и мешала снять одежду, приходилось отрывать. Я поморщилась. Медсестра обильно смочила ткань перекисью, чтобы не пришлось рвать по живому. Когда джинсы наконец сдались, она взяла новый бинт и начала протирать ноги. Под слоем черной пыли оказалась длинная рваная рана на правом колене. Оттуда продолжала активно идти кровь.
– Дело плохо, скорее всего, шить придется. Давай я сейчас тебе перевяжу, чтобы не пачкать обувь. Придется дождаться врача.
Обувь и брюки у меня и так были залиты грязью и кровью. Но я не стала спорить, с чистым бинтом сидеть приятнее. Вышла из процедурной, замотанная бинтами, в грязных брюках, с трудом натянутых поверх повязки, и горестно вздохнула.
– Придется все-таки ждать врача. Говорят, правое колено шить нужно.
– Обязательно надо дождаться! – закивала Галя. – Я же говорила! А представь, я бы тебя домой отвезла?
– Ты сама поезжай, а? Посмотри, какая очередина! Тут до утра, наверное, придется сидеть. Да и Глеб ждет.
– И как ты с такой ногой посреди ночи собралась домой добираться?
– Такси возьму.
– Так, давай-ка не глупи! Я тебя не брошу. Дела подождут, ничего страшного. Сейчас позвоню Глебу и предупрежу, чтобы не ждал. Вместе доберемся.
Я никогда себе ничего не рвала и не ломала и в больнице даже не бывала ни разу в жизни. Надеюсь, они сделают наркоз? Я почему-то вспомнила Мэри Шелли и ее Франкенштейна. Жуть. А как же работа? Я только сейчас сообразила, что лучше предупредить Ирину Васильевну заранее. Написала СМС: «Извините, что поздно. Это Лена Савельева. Не смогу завтра прийти на работу, попала в аварию и сейчас в больнице. Ничего серьезного, но скорее всего придется посидеть дома пару дней». Ответ пришел почти сразу: «Лена, выздоравливай! Сообщи, когда будет ясность».
Мысль, что на работу мне завтра не надо, приободрила. Внеплановый выходной, особенно когда уже не один месяц работаешь по шесть дней в неделю, – прекрасная новость. Я так обрадовалась, что даже будущий шов на колене уже не удручал.
Мы с Галей отсели подальше от остальной очереди и болтали вполголоса. Удивительно, но словно и не было тех лет после универа, когда мы не виделись и не общались. Как оказалось, Галя так и не проработала ни дня по специальности. Впрочем, это меня не удивило, она экономику терпеть не могла, а учиться пошла, чтобы было высшее образование. Она приехала из Электростали, робкая девушка из провинции. Поразительно, как свободно и непринужденно она сейчас держалась. Стала работать стилистом, а ведь тут надо и вкус иметь, и умение найти подход к людям. Казалось бы, не так много прошло времени. Галя расцвела и преобразилась, избавилась от комплексов. А я, наоборот, заросла ими по самые уши. Сейчас мы словно поменялись местами.
Время за болтовней пролетело незаметно. Лампочка над кабинетом загорелась, приглашая меня войти. Кабинет оказался крохотным. Окно напротив двери заставлено папками. Вдоль подоконника двойной стол. Справа сидела медсестра, слева – врач. Это был седой невысокий старичок с добродушной улыбкой.
– Проходите, садитесь. – Он жестом указал на кушетку справа от двери. Я тут же плюхнулась на нее. – Настя, оформи документы, я подойду через пять минут.
Это была та самая девушка, которая обработала мне раны в процедурном кабинете.
– Фамилия, имя, отчество, дата рождения?
– Савельева Елена Николаевна, двадцать третье апреля девяносто пятого года.
Медсестра еще задала мне несколько вопросов и подала на заполнение согласие на медицинское обследование. К тому моменту, как она закончила, врач уже вернулся.
– Ну что ж, снимайте повязку, посмотрим на ваши колени. – Я начала разматывать бинт, а он присел на корточки напротив меня и помог добраться до раны. Цокнул языком.
– Левое в норме, смазывайте зеленкой. А правое точно шить. Само не срастется нормально. Зачем вам уродливые коленки в таком возрасте? – Кровь стала идти меньше, и я впервые внимательно разглядела рану: вдоль ноги шла рваная дыра, иначе я это назвать не могу. Мне стало дурно. И когда я успела ее так распороть? В детстве сто раз падала и отделывалась царапинами.
– Где это вы так? – Поинтересовался врач.
– Да, так. Дорогу неудачно перешла.
– Ничего, вы молодая, быстро заживет. Настя, проводи в процедурную, я сейчас подойду.
Мы с медсестрой зашли в тот самый кабинет, где она промывала мне раны и перевязывала. Она протерла койку, начала бренчать баночками с антисептиком. Не успела я испугаться, увидев в руках Насти шприц, как зашел врач.
– Наркоз готов. – Я послушно лежала на койке и смотрела в потолок. Укол даже не почувствовала. Колено стало будто бы чужим. Я ощущала, как мышцы и кожу протыкают иглой, но боли совсем не было. Моя нога превратилась в ногу тряпичной куклы.
Напоследок мне еще сделали укол от столбняка под лопатку и отпустили с миром. Шел второй час ночи, когда мы с Галей приехали ко мне.
Глава 3. Договор, скрепленный страшной клятвой
– Я понимаю, что очень поздно. И если тебе надо на работу, я все пойму. Но буду рада, если зайдешь и выпьешь чаю. Это меньшее, что я могу сделать взамен на твою заботу.
– С удовольствием зайду. У меня свободный график, перенесу завтрашние дела на обеденное время. Не каждый день встречаешь старую подругу.
Мы уже поднялись наверх, когда я вспомнила, что дома царил бардак и хаос. Пока Галя снимала обувь и осматривалась, я помчалась на кухню. Помчалась, это, конечно, громко сказано: правую ногу запретили сгибать в колене до тех пор, пока не снимут швы. И все это веселье должно продлиться минимум неделю. А то и две.
Сгребая грязные тарелки в раковину, судорожно отмывая содой черные от чая две кружки – для себя и для Гали – и протирая стол от крошек, я окликнула подругу.
– Проходи сюда! Сейчас чайник согреется.
– Выходит, ты все еще живешь в бабушкиной квартире? Помню, как мы тут готовились к экзаменам. Удивительно, ничего не изменилось! – Галя с задумчивым видом осматривала кухню. Казалось, грязь и бардак она не замечала вовсе.
Я же бросилась на поиски заварки. Ее в доме не оказалось.
– А может, ты согласишься кофе выпить? Кажется, у меня чай закончился… – я смущенно развела руками.
– Думаю, можно и вот это. – Галя достала из хаоса неоткрытую коробку апельсинового сока. – Ты до сих пор трясешься. После такого не грех стресс снять парой бокальчиков, алкогольного-то ничего не водится в доме?
Я подзависла. Даже сок тут оказался совершенно случайно. Стоит уже полгода точно. Элька однажды завалилась в гости, как всегда без предупреждения, с бутылкой водки и двумя коробками сока – апельсиновым и томатным. А выпить успела только одну, ей этого хватило. Вторая так и осталась нетронутой. Остатки водки я приберегла в качестве антисептика, а вот сок даже открывать не стала – я не любитель.
– Водка, кажется, где-то оставалась, надо искать. Я найду, если хочешь, но сама пить не буду – слишком крепко для меня. Вот вина бы…. – Мечтательно протянула я. – Но его, к сожалению, нет, и уже не продают.
– Ну давай сок что ли откроем, раз больше ничего все равно нет. Стаканы-то чистые есть? – Она окинула пристальным взглядом кухню. А мне от этого снова стало неловко, я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Галя словно читала мои мысли:
– Да брось, у всех бывает. Я иногда даже уборщицу приглашаю, когда сама не успеваю прибраться. Рассказывай, что у тебя происходит в жизни. А то я уже все выложила, твоя очередь.
– Я бы с удовольствием еще послушала. У тебя вон и карьера стилиста, и муж какой! И планов куча… А я что? Мне нечем похвастаться. Да и вообще. Как видишь, живу в той же квартире, даже ремонт не сделала до сих пор.
Я только сейчас, когда Галя обратила на это внимание, поняла, что, действительно, квартира повидала многое. Здесь жила и умерла бабушка, здесь мы жили вдвоем с Женей…. Я провела здесь все детство, вместе с родителями, Диной и бабушкой. Уже позже, когда я училась в девятом классе, а Дина свалила из страны, родители купили квартиру побольше, и мы перебрались туда. А бабушка осталась здесь одна. Отказалась переезжать и продавать квартиру. Сказала, что здесь прошла вся ее жизнь и лучше она сохранит ее для меня, чем попусту разбазарит, а деньги проест. Как оказалось, она была абсолютно права. Она умерла спустя три года после нашего переезда, и я долго не могла смириться с мыслью, что меня не было рядом в ее последние дни. Я как раз поступила в университет. Квартира опустела, и я решилась сбежать от гиперзаботы родителей. Мне было лет девятнадцать, я хотела свободы и самостоятельности.
– Лена, ты здесь? – Вернула меня в реальность Галя.
– Ой, прости, задумалась.
– Давай сюда кружки, будем пить из них. Вижу, стаканов мы тут не найдем!
Не дожидаясь, пока я соображу, что от меня требуется, она взяла две отмытые кружки у меня из рук, поставила на стол и налила сок.
– За быстрое выздоровление твоей ноги! – Провозгласила Галя тост и, чокнувшись со мной, сделала глоток. – А сок, кстати, вкусный, почти как свежевыжатый, ты знаешь толк!
– Это не я покупала. Эля принесла.
– Та самая Эля? Да ладно! Вы до сих пор дружите?
– Мы учились с ней вместе всю школу, нас многое связывает…
– Пффф, я тоже с целым своим классом училась в школе, тридцать человек! Однако ни с кем не общаюсь с тех пор, как получила аттестат. Я даже на выпускной не ходила. Ох, не нравится мне твоя Эля… Ладно, я молчу. Сама хороша, потерялась на несколько лет, а за Элю выговариваю.
– Да ну, брось. Так уж сложились обстоятельства. Я тоже тебя не искала, не звонила. Так что тут обоюдная вина.
– Давай выкладывай, – Галя выжидающе посмотрела на меня, подливая мне и себе в кружку еще сока. – Где работаешь? Как родители? Живешь ты одна, судя по всему?
– Мама с папой в норме, Дина тоже, что им будет. Бабушка умерла шесть лет назад. Ну, про бабушку ты знаешь. До сих пор скучаю по ней. Живу одна, да. Был тут один парень, но не сложилось. – Я крутила в руках кружку, нервничая. Мне не хотелось, чтобы Галя разочаровалась в некогда всегда веселой и неутомимой сокурснице, узнав всю серость и неприглядность моей нынешней жизни. И правда, что случилось? Как так вышло, что все покатилось к чертям? В то же время я впервые почувствовала, что Гале правда интересно и она спрашивает не для галочки. Может, всему виной тот жуткий сон и авария, но мне вдруг очень захотелось высказаться. – Я работаю в филиале небольшой латвийской фирмы. Рядовым сотрудником отдела продаж. Делаю кучу всякой ерунды, кроме финансовой аналитики.
– Лен, давай-ка начистоту, что случилось? Ты такая активная была в универе, меня везде пропихивала, не давала заскучать, мечтала карьеру сделать. Помнишь, как на студвесну всех быстро организовала, а нам за это всем оценки подняли? Вот было время! Я понимаю, что мы долго не виделись. Но тут явно что-то не так. Не нравится работа? Так возьми и поменяй, вакансий полно, ты ж у нас на курсе самая прошаренная была!
Наркоз как раз начал отходить, и боль в ноге набирала обороты. К тому же сидеть с выпрямленной как палка ногой было не очень удобно. Я шумно выдохнула и сделала большой глоток. Галя тем временем нашла у меня остатки черствого хлеба и сыр в холодильнике. Сделала бутерброды.
– Надеюсь, ты не против, что я тут распоряжаюсь? – Она подвинула ко мне тарелку с бутербродами. После того, как они побывали в микроволновке, хлеб стал помягче, а сыр расплавился. Оказалось съедобно. Я набросилась на еду, умяв за раз сразу три бутера, щедро запивая соком. Уютная домашняя обстановка расслабляла, но здравость суждений я не растеряла.
– А знаешь, ты права. Меня задолбала такая жизнь. И дело не только в работе. Пока ты не спросила, я и не задумывалась, что что-то не так. А у меня же столько всего есть! Родители живы и здоровы, квартира своя, снимать не надо. Да не абы где, в Москве! Многие бы сейчас обзавидовались.
Дальше я не говорила, но подумала: даже одиночество можно рассмотреть как плюс. Не надо ни за кем убирать, стирать, рубашки там всякие по утрам гладить… Живи как хочешь! Сплошная свобода и независимость. Разве что по вечерам хочется тепла…