Очень интересными были вечерние посиделки с родственниками, которые проходили либо дома в плохую погоду, либо на улице. На них рассказывались разные истории и анекдоты, половину из которых Витя не понимал, но заразительный смех взрослых и общая позитивная атмосфера заставляли невольно улыбаться. Из-за того, что родственники приезжали из разных городов, то часто можно было услышать какой-либо увлекательный факт о том или ином городе, о том, как в нем живется или просто новости из того региона, где находится этот город. Сын двоюродной бабушки Виктора, дядя Коля, добрейшей души человек, закурив папиросу, часто рассказывал забавные истории из жизни деревни, так как жил и работал здесь же. Вите очень нравилось садиться рядом с ним и вдыхать приятный запах настоящего табака, который тогда забивали в папиросы. Конечно же, на этих посиделках взрослые выпивали, и тут же нахваливали дедушкину медовуху, напиток настоянный на настоящем горном меде.
У дедушки в горах была своя пасека, на которой стояло чуть больше двадцати ульев, и приходилось не мало времени тратить на ее уход и содержание. Зато все эти усилия с лихвой окупались результатом. За лето собиралось около семисот литров меда. Большая часть шла на продажу, часть раздавалась родственникам и оставалась в качестве зимних запасов, и из какого-то количества делалась медовуха. Она всем нравилась своим необычайным вкусом, слегка сладковатым, но при этом не приторным. Основной особенностью медовухи было то, что она очень легко пьется и не опьяняет, как водка, а придает легкости, некой воздушности в мыслях, и после нее на утро совсем не болит голова.
Как-то утром дедушка Андрей вышел на крыльцо и сказал:
– Так, сорванцы, вы почему еще не готовы? Сейчас поедем на пасеку, мед собирать.
Очень увлекательно было добираться до пасеки, потому что ехать надо было между сенокосов, вдоль речки, что создавало невероятную по живописности картину. В некоторых местах приходилось пересекать речку в брод, и свесившись вниз, Виктор каждый раз наблюдал завораживающую картину, как колесо машины или мотоцикла погружалось в кристально чистую воду, и образовывался веер брызг, в каждой капле которого, переливаясь, отражались лучи солнечного света, иногда даже образуя легкую радугу. Приехав на пасеку, все переодевались в белоснежные халаты, потому что пчелы нейтрально относятся к белому цвету и очень агрессивно к черному. Затем одевали защитные сетки на голову, которые больше были похожи на шляпу Зорро, только белого цвета. Со стороны лица была защитная сетка, а со спины просто ткань. Никаких резких запахов одеколона или чего-то еще не допускалось, а также не желательно было появляться на пасеке в нетрезвом виде, потому что пчелы с их прекрасным обонянием тут же начинали злиться и нападать.
Сам процесс сбора меда Вите и нравился, и не нравился одновременно.
К ульям выходили по двое, так как необходимо было нести ящик, в котором были пустые рамки с сотами. Подходя к улью, попадаешь как будто из мира людей в мир пчел, вокруг летает несметное их количество и слышен легкий гул их крылышек. Одному предстояло снимать крышку с улья и доставать рамки с сотами, ставя полные в ящик, а пустые в улей. Второй в это время усердно работал дымарем, это такое приспособление, похожее на чайник, только вместо ручки кожаные меха, как на печах кузнецов, чтобы можно было нагонять внутрь воздух. В сам дымарь накладываются мелкие трухлявые колобашки и поджигаются. Как только они начинают тлеть, закрывают крышку с носиком и начинают усиленно раздувать угольки мехами, пока не появиться густой белый дым. Именно этим дымом и обкуривают пчел, когда открывают улей, потому что они, как и любые другие хозяева, в дом к которым лезут без их разрешения, начинают его защищать и бросаться на пасечников с целью ужалить и прогнать прочь. Дым действует на пчел одурманивающим и успокаивающим способом, они начинают вяло летать, ползать и никого не трогают.
Случалось, конечно, что пчелы уже были чем-то раздражены, или случайно выпадала рамка с сотами из рук и билась об улей, потому что палец соскальзывал по теплому меду или, когда неожиданно кусала пчела, забравшись под халат. Вот тогда целые тучи пчел мгновенно набрасывались на обидчиков. Самое главное в этой ситуации не паниковать, не кричать и не начинать убегать, так как пчелы сразу расценивают эту цель, как главного виновника всех их жизненных неудач, облепляют, начинают залезать под халат, под защитную сетку, в рукава и жалить, жалить до тех пор, пока не почувствуют, как их жало вонзилось в кожу обидчика.
На самом деле такие ситуации трагичны не только для человека, но и для мира пчел, потому что пчелы, в отличие от ос, кусают только один раз, оставляя жало с пульсирующим мешочком яда в жертве, и после этого погибают. Поэтому дедушка каждый раз проводил инструктаж для Димы и Вити, перед тем как взять их с собой к ульям:
– Если вдруг что-то пошло не так, и пчелы начали нападать, то вы замираете как вкопанные, не машите руками и не кричите, даже если вас начали кусать пчелки. Вы стоите терпите и слушаете, что вам скажет взрослый, который рядом. Вы смелые и отважные, всегда помните об этом!
После того, как ящик с рамками полными меда был загружен полностью, пчеловоды возвращались назад к дому. Двое следующих, кому предстояло идти за медом, отцепляли ящик от жердей, прицепляли к ним подготовленный ящик с пустыми рамками и выдвигались к ульям. После этого те, кто вернулся, доставали рамки с медом, срезали с них горячим ножом, похожим на узкую лопатку с заточенными краями, воск, которым запечатаны полные соты, и ставили рамки в специальную центрифугу. Весьма забавный агрегат, в который вертикально ставятся восемь рамок, затем центрифуга раскручивается в одну сторону, потом в другую, и под центробежной силой мед, вытекая из сот, попадает на стенки, и стекая по ним, через кран вытекает в чистое эмалированное ведро. Потом это ведро переливают во флягу.
Очень интересен сам момент вытекания меда. Из-за того, что кран внизу центрифуги широкий, мед вытекает не круглой струйкой, а плоской, и внизу складывается безупречной книжечкой, страничка на страничку, и сопровождается этот процесс легким жужжанием и потрескиванием, как будто мед с усилием вытекает, а внизу прилипает сам к себе.
В конце дня, поблагодарив пчел и загрузив фляги в машину, пасечники отправлялись домой.
Глава 2
Чтобы добраться до деревни Вите приходилось пройти много неприятных мучений, связанных с тем, что у него был нестабильный вестибулярный аппарат. Сначала предстояло лететь на самолете ТУ–154 из Москвы до сибирского города Барнаула, и каждый раз в момент взлета или посадки, когда детский организм испытывал большие нагрузки, приятные ощущения от предстоящего путешествия сменялись выматывающим всё тело напряжением. Долетев до Барнаула, в аэропорту семью всегда встречал кто-либо из родственников мамы Вики, и погостив у них день или два, предстояло на небольшом самолете АН–2, который в народе называют "Кукурузник", из-за того, что изначально он был создан для сельскохозяйственных нужд, осуществить перелет в Солонешное, населенный пункт, расположенный на самой границе с горами Алтая. Прямо скажем, полет на АН–2 для Виктора был путешествием по всем кругам ада туда и обратно, иногда даже по несколько раз, потому что в нем все время трясет, он постоянно проваливается в воздушные ямы, а запах масла, керосина и выхлопных газов самолета, не созданного для комфортных пассажирских перевозок, как дополнительные стимуляторы, выжимали тело мальчика до последней капли.
После этого, в Солонешном, путешественников либо встречал брат Степана на том самом Москвиче салатового цвета, либо предстояло много часов трястись по горным дорогам до деревни в душном ПАЗике, автобусе, курсирующем между Солонешным и Горно–Алтайском. Поездка на Москвиче была гораздо легче и интереснее, потому что в любой момент можно было остановиться и подышать воздухом. К тому же была возможность более внимательно полюбоваться всей красотой горной дороги.
Особенно запоминающимися были места, где с одной стороны дороги был крутой обрыв с рекой внизу, а с другой – отвесная каменная скала. Эта картина просто завораживала дух и вызывала чувство легкого беспокойства. Виктору, оценивая ширину дороги и ширину автомобиля, всегда было не понятно, как в таких местах разъезжаются со встречными машинами, и он каждый раз, переживая, что вот–вот из-за поворота появится машина, удивленно восклицал:
– Как же мы разъедимся с встречным автомобилем?
– Не переживай, мы справимся! – успокаивали его взрослые.
Но за все разы так и не произошло этой ситуации, потому что по этой дороге ездит очень мало машин, и бывало так, что за пять часов пути не встречалось ни одного автомобиля.
Чтобы минимально испытывать дискомфорт, наученный горьким опытом, Виктор старался засыпать сразу после посадки в тот или иной транспорт, и если это получалось, то поездка проходила быстро и не заметно, но, к сожалению, это получалось редко, и Витя, зная, что в конце пути его ждет множество приключений, мужественно переносил все тяготы дороги.
В одно лето дети поехали в деревню только с папой, а мама Вика осталась погостить у своих родственников в Барнауле, откуда и сама была родом. Дядя Петя, родной брат Степана, встретил их уже поздно вечером в Солонешном, потому что других рейсов на самолет в тот день не было. Ехать на машине предстояло ночью, и это было незабываемо. Когда в горах темнеет и нет Луны, наступает кромешная темнота. Приятное волнение и большое количество адреналина наполняли все тело от того, что ты едешь в полной темноте. Впереди только свет фар, светлая гравийная дорога, тени от деревьев, камей, скал и безграничные небеса с мириадами звезд над головой. Звезд настолько много, что трудно даже найти Большую медведицу, но зато прекрасно видно Млечный путь. Незабываемые впечатления у Виктора о звездном небе остались после одной теплой ночи, когда вечером дедушка ему сказал:
– Сегодня обещали звездопад, давай задержимся перед сном и попробуем на него посмотреть?
– Конечно, давай! – ответил Витя.
И около полуночи они вдвоем сели на крыльцо и стали разглядывать всю красоту ночного неба, напомнив друг другу о том, что обязательно нужно будет загадать желание падающей звезде. Дедушка рассказывал разные истории про звезды и свое детство, и где-то ближе к двум часам ночи над горой, которая была сразу за рекой началось волшебство. Сотни звезд посыпались вниз, оставляя за собой маленький шлейф, как у кометы.
Это было похоже на то, что кто-то просеивал звезды через сито, как муку. Каждая звездочка падала не больше половины секунды, но из-за того, что их было очень много, создавалось ощущение непрерывного звездопада, который длился около минуты. Когда он закончился, дедушка и внук сидели в полной тишине с открытыми ртами и продолжали смотреть на небо, на котором по сути ничего не изменилось, все звезды были на своем месте.
– Ты желание загадал? – придя в себя, спросил Витя.
– Нет. А ты? – ответил дедушка.
– И я нет.
И оба залились звонким смехом.
Но больше всего Виктору нравилось смотреть на Луну, которая в горах была размером в два раза больше. К тому же, в отличие от города, где виден только месяц, там из-за кристально чистого воздуха видно не только подсвеченную часть Луны, но и ту часть, которая находится в тени. Влюбленный в нее с самого детства, он не мог наглядеться на ее очаровывающий облик, особенно в полнолуние.
Где-то в возрасте десяти лет, он почувствовал тесную связь с Луной и начал точно определять ее фазы, даже не глядя на нее, то есть восходящая она или убывающая, а полнолуние Витя каждый раз стал воспринимать как праздник, потому что он заметил, как в это время начинали обостряться его чувства, а позже и другие его способности.
Глава 3
Степан был военным, и закончив военную Академию в Москве, получил распределение в Ленинград. Когда семья переехала, Вите было шесть лет. Он не успел закончить садик в Москве, и родители решили не отдавать его в новый садик, а просто в семь лет отправить в школу. В этом возрасте Виктор, благодаря маме Вике, которая постоянно занималась с Димой и привлекала в качестве игры младшего сына, уже умел читать и с интересом перечитывал статьи в газетах и журналах. Записывая его в школу и зная, что нужно будет проходить тест, родители решили подготовить сына. Мама выучила вместе с Витей стихотворение, а папа научил рисовать человечка в штанишках и рубашке.
– Смотри, как лучше это делать. – сказал Степан, показывая, как надо рисовать человека. – Рисуем кружок – это голова, затем рисуем от кружочка линию вниз.
В это время в памяти Виктора ярко вспыхнуло изображение этого уже нарисованного человечка, потому что он уже видел эту картинку, когда папа учил ее рисовать старшего брата. Витя, пока отец объяснял, уже отчетливо видел контуры человечка на листке и просто наблюдал за процессом его сотворения.
– Теперь в конце линии, – продолжал Степан, – мы рисуем еще две линии в стороны – это ножки. Теперь две таких же линии чуть пониже головы – это ручки. После этого вдоль рук и ног рисуем еще по одной линии с небольшим смещением и соединяем их с первыми линиями, чтобы получились треугольники, и у нас получились рукава и штанишки. Внизу штанишек рисуем по уголку, направленные в разные стороны – это ступни, а каждому рукаву подрисовываем полукруг – это кисти рук. Затем в кружочке ставим две точки – это глазки, и рисуем улыбку. Ты всё запомнил?
– Да, папа. Это очень просто! – ответил Витя, запоминая в это момент не технику рисования, а свои ощущения, которые были новыми для него, так как настолько ярко вспомнившегося образа картинки, которая сама наложилась на чистый лист, он еще не испытывал.
На самом тестировании после прекрасно прочитанного стихотворения, когда попросили нарисовать человечка, Витя вспомнил не сам урок, а именно те ощущения, которые в тот же миг повторились, и ему всего лишь оставалось без труда обвести видимый на листе контур. Еще не раз в своей жизни Виктор восхищался процессу творения. Как-то раз в школе на уроке правописания, он обратил внимание на то, что, просто проводя ручкой по листу бумаги определенным образом, получаются буквы, из букв получаются слова, из слов – предложения. В этот момент Виктор осознал всю силу сотворения слов и ту силу, которая в них сохраняется.
– Ведь только что был чистый лист бумаги, а теперь на нем по сути просто чернила, нанесенные по утвержденному и принятому многими принципу, то есть через год или даже сто лет любой человек, взяв этот лист, сможет прочитать, что на нем написано и понять то, о чем хотел сказать. Поэтому стоит ли писать всякую белиберду? – в этот момент подумал, Виктор.
Сам процесс появления букв на бумаге так увлек его и переполнил эмоциями, что он решил поделиться пониманием этого чуда со своей соседкой по парте. Легонько толкнув ее в руку, он сказал:
– Гляди, вот чистое место на листке, а теперь раз, – сделав легкое движение рукой, – и на этом месте появилась буква. Это же чудо!
Находясь в большом воодушевлении, Виктор не мог понять, почему его одноклассница не разделяет этот восторг, показывая всем своим видом выражение: «Ну и что?»
– Нет, ну ты посмотри, раз, и буква! – повторил он, за что тут же был удален из класса учительницей, так как, по ее мнению, он мешал уроку.
В коридоре Витя продолжал восхищаться новым знаниям, прокручивая в голове картинку появления слов. Вместе с этим ему пришло понимание того, что не все понимают такие вещи, и что не стоит больше делиться своими переживаниями со всеми подряд.
Очень хорошо пройдя тест на поступление в школу, Виктора определили в первый «А» класс.