Империя, которую мы потеряли. Книга 1 - Афанасьев Александр Владимирович

Александр Афанасьев

Империя, которую мы потеряли. Книга 1

ООО "Остеон-Групп"

При участии издательства "Майор"

© А.Афанасьев, 2020

Вместо предисловия. Почему я пишу эту книгу

Эта книга на самом деле получилась достаточно случайной. И в то же время – закономерной.

Три года назад на полках книжных магазинов появился труд Михаила Зыгаря «Империя должна умереть».

Я купил его. Прочитал. Рассказать, какие чувства я испытал при этом, довольно сложно… хотя бы потому, что чувства появились много позже. Сначала было чувство неправильности. Потом появилось желание узнать больше – не скрою, заняться «историей ближнего прицела» меня подвигла, в том числе и эта книга.

Давайте задумаемся вот о чем. В 2017 году Михаил Зыгарь пишет о событиях столетней давности. Но при этом он знает и о том, что произошло за сто следующих лет. Он знает про сталинизм – когда государство взяло общество за шкирятник, сунуло лицом в парашу и с наслаждением повозило, разом рассчитываясь за все предыдущие пятьдесят лет. Когда более миллиона человек было расстреляно – не надо искать этому оправданий, но надо понимать, почему это произошло. Сталин был свидетелем и участником того как уничтожали предыдущее государство, он видел кто и как это делал – но теперь он сам встал во главе этого государства. И он решил «исправить ошибки» того государства. Просто уничтожить всех без исключения – не только тех, кто реально что-то замышлял – но и тех, кто мог что-то замыслить, кто просто мог мыслить независимо от государства, а не просто слепо верить и почитать вождя. Миллион человек просто убили. Несколько миллионов отправили в лагеря на перековку – рабским трудом и парашей. Это надо понимать: смысл ГУЛАГа не в работе. В перековке. В лишении человека даже тени человеческого достоинства.

Он знал про горбачёвизм, когда новое поколение интеллигенции оказалось совершенной гнилью – говорливыми, ни к чему не годными, лживыми паразитами. И эти люди тоже внесли немалый вклад в то, что мы и старую страну потеряли и через девяностые прошли.

И к 2017-му вышло так, что итогом революции 1917 года оказался… в общем-то пшик. Через боль, через кровь, через миллионы жертв, через развал – мы пришли к тому, с чего начинали. В этом то, кстати, весь ужас. Американцы за сто первых лет своей истории – уже построили достойную страну. А мы что за последние сто лет сделали? По сути, мы не строили, мы восстанавливали разрушенное. Причем другими только один раз – в 1941–1945 году. Два раза – мы просто развалили все сами. Вдумайтесь – в Гражданской войне погибло до десяти миллионов человек, при том что до того за три года мировой (!) войны – где-то полтора миллиона. Эти цифры надо знать, чтобы понимать – в 1917 году мы хотели мира, но выбрали несравнимо более страшную бойню. Это исторический факт.

Последствия Гражданской войны

Мы, сейчас, сидя в тёплых квартирах – просто не понимаем, не можем себе представить истинной картины того что произошло. Смысла слова «разруха». Мы сами – надругались над своей страной хуже самого жестокого врага; то, что мы натворили, несопоставимо даже с тотальной вражеской оккупацией – враг не будет просто ломать, он что-то вывезет, кого-то заставит работать. А мы разрушили всё под ноль. По стране. как Мамай прошел. И это всё сделали люди-молодцы, которые родились и выросли в этой стране, звались «русскими» и до 1917 года составляли то, что принято называть «русский народ». И сделали это – ради правды, которую в итоге до сих пор так и не получили.

Зыгарь всё это знает, не может не знать. Но он почему-то не относится критично к тому обществу, которое породило это, которое пришло к этому, которое совершило это. Почему-то в его книге нет ни грамма рефлексий по этому поводу. Его книга ура-патриотична, только в качестве объекта патриотизма – избирается не государство, а общество. В книге Зыгаря – нет ни намека на анализ совершенных людьми (революционерами) ошибок, а часто и преступлений. Это повествование о бодром походе русского общества к свершениям 1917 года – и ни грамма намека, что всего через двадцать лет после этого кто-то будет мыкать горе в эмиграции, кто-то нюхать парашу в лагерном бараке, а кто-то пойдет к стенке в расстрельном подвале НКВД. Ни слова о том, какими же мразями оказались лучшие люди страны…

Но эта книга – не опровержение Зыгаря. Скорее, дополнение, где-то исправление. Зыгарь ведь пишет об очень узкой прослойке общества – той, которую сейчас называют белоленточные. Тогда это был где-то один процент общества (учитывая то, что горожан было процентов десять всего и не все по митингам бегали), который участвовал в демонстрациях, устраивал тогдашние монстрации и террористические акции, или ходил на банкеты, где вслух мечтали о конституции под севрюжинку с хреном. Или под рыбу лабардан (так тогда называли треску), как Ариадна Тыркова-Вильямс, которая позже, уже в США, в эмиграции горько признала: дорого же обошлась России наша рыба лабардан…

А моя книга будет об оставшихся девяноста девяти процентах русских людей – сейчас это восемьдесят шесть процентов, и они зыгарям так же не интересны, как были не интересны тогда. Это книга о людях, обременённых повседневными заботами. Которые ходили на службу или на работу или бизнесом занимались. Которые покупали поесть у ярославца в лавке или ходили в кухмистерскую, нанимали квартиры, думали, чем отопиться зимой, а летом снимали дачи. И, в общем-то, относились к возне тогдашних белоленточных примерно как мы относимся сейчас – с любопытством.

Себе на беду.

Эта книга будет так же о том, что представляла собой Россия на самом деле. Про политику. Экономику. Власть. Как и почему принимались те или иные решения. Знаете, мне надоело слушать исторические отмазки, когда начинают задаваться вопросы, почему было принято то или иное решение – и даётся ответ, ну дураки были, что с них возьмешь? Я покажу, что Николай II не был дураком, и в правительстве дураков не было, и все принимаемые ими решения имели свои причины. И Савва Морозов не был дураком, когда финансировал большевиков – у него на то имелись вполне здравые и разумные причины. Просто он не понимал, чем всё кончится. И Первая мировая началась не случайно, и Россия в неё влезла отнюдь не по глупости. Просто – и здесь не представляли, чем все может кончиться.

Книга будет разделена не хронологически, а тематически и будет представлять собой сборник статей на актуальные вопросы тогдашней истории, разделенные по нескольким большим группам – а в конце я подведу итог.

Приятного чтения.

Пролог. Что такое общество?

Когда Михаил Зыгарь ставит во главу угла своей книги общество, когда он описывает историю начала ХХ века как историю общества, он не задается вопросом, а что такое общество в принципе, и что такое общество в России. А стоило бы задаться.

Итак, общество.

Вопрос, а что же такое общество – серьёзнее, чем кажется, и общепринятого ответа на него нет до сих пор. У России – сложный, отличный от европейского исторический путь – потому и общество в России – не то же самое, что общество в Европе. Да и в Европе, наверное, единого определения общества нет. В Великобритании, наверное, общество – это те, кто имеет полные политические права, пошло это от Магны Карты, великой Хартии вольностей. То есть, сначала обществом были только феодалы, у которых были права, потом произошла революция, потом реставрация – и права постепенно получили все подданные.

Во Франции историческая траектория была немного другой, и это было связано с революцией, но не только. Во Франции – исторически была сильна прослойка независимых интеллектуалов, которые собственно, к революции страну и привели. Потому во Франции понятие «общество» видимо более элитарно и включает в себя не всех, кто имеет политические права…

Теперь про Россию.

В России вопрос общества еще сложнее. Петр I сломил историческую тенденцию развития России; и с тех самых пор обществом начали считаться те, кто принял европейские правила поведения, одет по-европейски, отдыхает в Европе – короче говоря, является европейцем. Таких было немного, потому что жить по-европейски было элементарно дорого. Таким образом, в России начали зарождаться фактически два народа. Наверху – европейские русские. Внизу – не европейские русские, те, какими они были и сто, и двести, и, наверное, пятьсот лет тому назад.

Отмечу – ситуация это была не уникальная, она скорее была характерной для Европы. Феодалы ощущали свое родство скорее друг с другом, чем с крестьянами, которые живут рядом с их замками и платят им. Примерный процент «европейского народа» был у нас такой же как в Европе, даже, наверное, и ниже. Вопрос был скорее во взаимоотношениях власти и европейского народа, нежели европейского и русского народа.

Династия Романовых имела необычную для Европы легитимность. Это был боярский род, поставленный на власть в результате восстания простого народа против иноземных (польских) захватчиков. Проблема была в том, что польские захватчики в глазах Европы были как раз легитимными, королевич Владислав имел благословение от Папы Римского стать русским королем. Романовы – благословения от Папы не только не имели, но и находились в остром конфликте с Папой и всей Римской Католической церковью.

Более того, Романовых поставили на власть и не феодалы, как в европейских странах. Потому – Романовы, как и Рюриковичи до них – позиционировали себя как цари простого народа, что в Европе было, по меньшей мере, странно. Русские «феодалы» были не более чем слугами царя, может только более приближенными. Более того – русские цари сами выбирали себе слуг, и Романовым охотно служили самые разные люди. Бежавшие от революционной смуты французские аристократы, прусские и прибалтийские дворяне, был даже американец, который стал адмиралом. При Александре II фактически соправителем стал армянин, князь Лорис-Меликов. Подобная ситуация была по меркам Европы необычна – там господствовал принцип «вассал моего вассала не мой вассал», то есть каждый феодал был для своих подданных как бы королем, и король Франции никогда не провозгласил бы себя «королем французских виланов».

Нельзя сказать, что русские элиты не имели совсем власти над монархом – одно «Гвардейское столетие» чего стоит. Но в том-то и суть, что переворот – это событие чрезвычайное. Никакой же СИСТЕМЫ, в которой монарх бы зависел от элит, неважно, европейских или антиевропейских – в России так и не сложилось, равно как и монарх никогда не производил свою власть иначе как от простого народа. Русским аристократам тоже стоило хорошенько подумать, прежде чем что-то делать против монарха – восстания Разина, потом и Пугачева многим «вправили мозги». Даже 1917 год показал, что в сознании простого крестьянина легитимность государства выстраивается «от монарха». И если шибко умные генералы и депутаты монарха скинули – то и государства больше нет и обязательств тоже никаких нет. Гуляй, Вася.

То есть, если русские аристократы задумывали что-то сделать с монархом – то они сразу понимали, что простой народ может их всех на осинах развесить. Так что лучше, может, и не надо…

XIX век отметился одним неудачным переворотом, и на том история российских переворотов взяла паузу до злополучного 1917 года. А в России общее улучшение условий жизни, рост экономики, рост городов – постепенно начал порождать куда более многочисленное сословие «европейских русских». Которым старая аристократия не могла передать какие-то уникальные права и привилегии, потому что их не имела. А еще – эти европейские русские и денег то особо не имели. У них было образование – но было ли оно востребовано?

И вот мы снова встаем перед вопросом: если проблематика России конца XIX – начала ХХ века была связана с конфликтом государства и общества – то что мы понимаем под «обществом»?

Встречал, например, такое определение: общество – это совокупность тех, кто производит какой-либо интеллектуальный продукт. Простите, но это – интеллигенция. Да и позвольте – что значит «интеллектуальный продукт»? Судья или чиновник – производят интеллектуальный продукт? А сам Государь Император – производит интеллектуальный продукт? То есть, мы можем включить Государя в состав общества? Всех интеллигентов при этом перекосило. В особенности тех, чей интеллектуальный продукт редактор, не читая, отправляет в корзину, и кто даже собственной женой не управляет.

По факту где-то в середине XIX века в России образовалась прослойка интеллектуалов, которая попыталась присвоить себе монопольное право быть обществом и говорить от имени общества, хотя никто ей такого права не давал. И эта прослойка – была строго оппозиционной, и одним из признаков принадлежности к ней – была оппозиционность. То есть, если ты не был оппозиционером, ты не был и обществом… как то так.

Я попробую дать собственное определение общества. Общество – это совокупность тех. кто готов действовать не только и не столько в личных интересах – сколько в интересах общества в целом. И тем самым – отречением от личного, постановкой личного на второе место – они приобретают право от имени общества говорить.

Но это не отменяет того факта, что значительная часть русского общества в описываемый период – действительно была оппозиционной.

1. Экономика

1.1. Экономический рост эпохи Николая II – куда там сталинским пятилеткам…

В этой книге я буду говорить про последние годы Империи много плохого. Я люблю Империю, но говорю это плохое, потому что это уроки, которые мы должны выучить и не допустить повторения. И я говорю правду. Но это – не вся правда. Правда заключается еще и в том, что за все время существования России – такие темпы экономического роста, какой имел место при Николае II – были достигнуты еще трижды – при Сталине до войны, при послевоенном развитии, и при Путине в 2000–2008 году. Что характерно – при всех проблемах поздней Империи, при всех допущенных ошибках, в том числе и в экономике – экономика при Николае II быстро росла, как росло и благосостояние людей. И достигнуто это было без рабского труда заключенных ГУЛАГа и заново обращенного в рабство колхозного крестьянства. При Николае II – последний из крестьян был свободным человеком, пусть он это иногда и сам не осознавал и не ценил. Что ж, когда приехал опер на раскулачку – спохватились, да поздно.