Давайте рассмотрим каждый из четырех ключевых элементов гражданства в целом, прежде чем перейти к их более глубокому анализу в последующих главах. В результате этого упражнения станет ясно, что гражданство – это несколько причудливая и тоталитарная, но при этом глубоко утилитарная юридическая фикция, прочно закрепившаяся в нашем мире. Она лишена морально-этического содержания и может быть весьма суровой к тем, кто недоволен сложившимся в мире неравноправием, которое гражданство блюдет и помогло установить.
Статус
Большинство людей, в отличие от Генделя и де Люлли, не выбирают себе гражданство. Этот статус присваивается им при рождении без какого-либо их участия и остается неизменным до конца жизни. При определенных обстоятельствах гражданство вообще может остаться вне поля зрения его обладателя. Обычный американец или голландец, например, может прожить всю жизнь, особо не задумываясь о гражданстве. И хотя такие государства, как США и Нидерланды, настаивают, что созданы гражданами и во благо граждан, этот статус совершенно невидим и, кажется (что ошибочно), не имеет отношения к повседневной жизни, потому что граждане официально принадлежат государству и проблемы «приезжих», у которых местного гражданства нет, их не касаются. Совсем иная картина в обществах, где граждане составляют ничтожное меньшинство, например в древних Афинах или в современном Катаре2. Там тираны-граждане остро осознают, что гражданство отличает их от подавляющего большинства живущих рядом людей – бесправных, вызывающих жалость или презрение, всегда находящихся под угрозой депортации. Бесправные тоже очень хорошо видят эту разницу – наверное, гораздо лучше, чем сами граждане. В таких обществах сложившаяся практика угнетения большинства оправдывается главным образом с точки зрения гражданства (или его отсутствия). И такого рода ограничения, только порой менее очевидные, встречаются повсеместно.
Другой пример, возможно, более понятный американцам, нежели русским, – внезапно обнаружить, что статуса, на который вы обычно не обращаете внимания, у вас в действительности и нет. Представьте себе Хуана: всю свою жизнь он жил в Миннесоте, никогда не покидал страну и всегда считал себя американцем. Но вдруг выясняется, что его незаконно привезли в США в возрасте трех месяцев, а значит, у него нет права оставаться в Америке, в отличие от его младших сестер, которые там родились. Такое происходит гораздо чаще, чем кажется. По некоторым оценкам, в 2014 году с этой проблемой столкнулись 2,3 млн людей младше 24 лет в одних только США3. Но в остальном мире такие открытия тоже случаются постоянно. В России, например, власти могут решить, что документы о гражданстве, выданные дипломатическим представительством РФ в период распада СССР, были предоставлены незаконно. Вместо нового российского паспорта человек в таком случае получает уведомление о том, что он нелегальный мигрант. Тысячи россиян оказались в последние годы в такой ситуации4. В Западной Европе можно прочесть о голландках, вышедших в Ост-Индии замуж за «уроженцев колоний» (inlanders); им было отказано в любой возможности вернуться домой в Делфт или Харлем, поскольку в Нидерландах с 1898 года статус гражданства замужней женщины соответствовал статусу ее мужа, а обладатели статуса колониальных уроженцев не имели права переезжать в Нидерланды5. Или вспомним «исключенных» словенцев: накануне югославских войн они не уведомили словенские власти о том, что принимают гражданство вновь провозглашенного государства, а посему остались без гражданства, даже если родились в Словении и прожили там всю жизнь6. В этих и подобных примерах, которые мы будем обсуждать на протяжении всей книги, ничего не подозревающие граждане внезапно лишились статуса и оказались вне рамок закона. Результатом стали разрушенные жизни.
Все эти примеры говорят об одном: гражданство как формальный статус исключительно важно для каждого человека. Однако отсутствие гражданства – не единственная ситуация, когда этот статус обращает на себя внимание. Более того, статус гражданства невидим лишь тогда, когда ваше гражданство – лучшее в мире. Но что, если оно сомнительного качества? Даже если забыть об основных свободах – например, о том, имеет ли гражданин право не задумываться, кто правит в стране или какое божество находится в центре официальной религии, – гражданство иногда наносит реальный физический ущерб. На деле это проявляется, например, в «женском обрезании»: в Египте 87% женщин и девочек подвергаются таким процедурам7; в практически ритуальных обезглавливаниях в других странах исламского мира в наказание за преступления, слишком эзотерические для понимания большинства иностранцев8; или в абсолютном запрете бывать в других странах – например, в Туркменистане выездные визы не выдаются практически никогда9. Эта книга покажет, как много зависит от статуса гражданства в теории и на практике – так обстоят дела во всех частях света, какое бы у вас ни было гражданство. Ваше гражданство, обычно автоматически приписанное вам после рождения, будь вы из Кыргызстана, Мадагаскара или Панамы, предопределяет, как с вами будут обращаться де-юре и де-факто в любой точке земного шара. Статус гражданина, который государства присваивают в соответствии с национальным законодательством и для внутреннего пользования, в каждом конкретном случае имеет глобальные последствия.
Гражданство отнюдь не нейтрально и никогда не было непредвзято по сути своей.
Важно отметить, что, хотя гражданством вроде бы наделяют на одинаковых и равноправных условиях, оно отнюдь не нейтрально и никогда не было непредвзято по сути своей. Гражданство всегда поддерживает определенный статус-кво, который благоприятствует определенным группам в обществе. Исторически сложилось, что статус гражданства всегда играет решающую роль в поддержании строгих, произвольно выбранных дискриминационных ограничений, особенно по признаку расы и пола. Несмотря на заявления о равенстве, до самого последнего времени женщины зачастую не пользовались ни автономным статусом гражданства, ни вытекающими из него правами, на что указывает пример с голландками в колониях. Кроме того, было бы заблуждением утверждать, что права гражданства белых жителей колоний и колониальных подданных с другим цветом кожи были сопоставимы, будь то на бумаге или на практике. Вроде бы нейтральный статус равных стал мощным инструментом установления и поддержания расистской и сексистской дискриминации по всему миру. Дискриминация по целой серии признаков, как мы увидим, традиционно была одной из основных функций гражданства.
Чтобы осознать ограничения своего гражданства, многого не требуется. Не обязательно, например, пытаться въехать в Соединенное Королевство с сомалийским паспортом – или пережить другой подобный бюрократический кошмар. Многие старшеклассники из Нидерландов после окончания учебы едут в кругосветку. Поскольку такие авиабилеты дешевы, а увидеть много стран за одну долгую поездку – отличный способ провести год перед поступлением в университет: закинуть рюкзак на плечи, подработать посудомойкой, побродить, сравнить качество травы, заниматься любовью, короче говоря, увидеть мир. Если у вас есть свободное время и немного денег, необходимых для путешествия, то все складывается удачно для подобных шатаний. Но если у вас не голландское гражданство, а, скажем, марокканское или казахстанское, то такая поездка невозможна. Детям из этих стран, даже если у них есть вид на жительство в Нидерландах, необходима отдельная виза для каждой остановки в пути. Им нет смысла покупать кругосветный билет, поскольку их гражданство не соответствует тому «минимальному» уровню качества, наличие которого авиакомпании предполагают у своих клиентов. Марокканцы, казахи и многие другие остаются дома, в какой бы стране они ни жили, потому что присвоенного им при рождении гражданства недостаточно, чтобы путешествовать по миру и, что еще важнее, заниматься многими другими вещами. Даже совсем поверхностный анализ глобального регулирования гражданства четко демонстрирует, что большинство статусов гражданства в мире недостаточно хороши и негативно влияют на жизнь их обладателей как внутри, так и за пределами страны гражданства.
Гражданство, присвоенное при рождении и всегда помимо нашей воли, в абсолютном большинстве случаев остается на всю жизнь. Но гражданства резко отличаются по качеству, причем это касается не только свободы передвижения: образование, материальное благосостояние, возможность прожить долгую и здоровую жизнь очень сильно зависят от присвоенного вам статуса. Аелет Шакар проницательно назвала это «лотереей происхождения»10. Предмет лотереи – статус, который вы получаете: билет в жизнь, который может поместить вас в первый, бизнес- или экономкласс или же выбросить за борт самолета. Учитывая резкие различия и произвольное присвоение статуса гражданства – вас никогда не спросят, какое гражданство вы хотите, – именно этот статус составляет ядро понятия гражданства. С точки зрения базовой иерархии возможностей или даже шансов на физическое выживание американское гражданство дает на порядок больше привилегий, чем костариканское, а быть костариканцем несравнимо лучше, чем гражданином Мадагаскара. Об этом говорит, например, индекс качества гражданства (QNI)11, который измеряет сравнительное качество всех гражданств мира на основе набора научных данных, ранжируя эти статусы по свободе передвижения, по наличию прав на работу и проживание за рубежом, а также по развитию человеческого потенциала (в соответствии с индексом человеческого развития (ИЧР)), миролюбию и экономическим достижениям стран, предоставляющих гражданство. Различия в качестве гражданств касаются далеко не только возможности въехать в США без визы или работать во Франции без обременительных административных формальностей. Юридические статусы имеют значение в самом прямом смысле. Сможете ли вы быть с любимым человеком12? Будет ли у вас право решить, во что верить, или вас обезглавят за вероотступничество? Будут ли вам доступны медицинские процедуры, необходимые для спасения жизни? Сможете ли вы иметь столько детей, сколько захотите, в том числе ни одного? Позволит ли вам ваш талант добиться процветания или вы гарантированно будете влачить дни в нищете? Ключевые аспекты нашей жизни во многом, а иногда и полностью зависят от того, где в мире мы находимся и какое гражданство имеем. Чтобы точно охарактеризовать концепцию гражданства, нужно начать анализ с правового статуса гражданства, которым формально наделяют людей органы власти, отвечающие за определенную территорию. Именно этому посвящена следующая глава книги, в которой будет рассмотрен правовой статус гражданства: наделение гражданством, его эволюция и дальнейшие перспективы.
Права
В результате лотереи происхождения люди, которым по рождению присвоен статус гражданства, получают права. И именно права, приобретенные благодаря тому или иному статусу, позволяют отличить «хорошие» гражданства от «плохих». Некоторые статусы (например, швейцарское гражданство) настолько благоприятны, что практически гарантируют здоровую жизнь, хорошее образование, свободу международных поездок, а также позволяют при желании с легкостью распрощаться с родиной навсегда. Любой швейцарский гражданин имеет право на переезд без лишних вопросов в 40 с лишним высокоразвитых стран и территорий по всему миру для работы и проживания, если, на его взгляд, Швейцария чересчур богата или чересчур скучна. В этом случае у него также будет надежная защита от дискриминации на основании того, что он «иностранец». По сравнению с элитарными супергражданствами высочайшего качества, включая швейцарское, новозеландское, ирландское и люксембургское, прочие статусы – на деле чуть больше половины гражданств мира – это скорее обременение для их обладателей: такие статусы бесправны. Большинство гражданств мира ограничивают жизненные перспективы и мешают реализовать мечты, устанавливают «стеклянные потолки». Мы часто предполагаем, что права, с которыми ассоциируется гражданство, сопоставимы от страны к стране. На деле это вовсе не так: более качественные статусы дают больше прав и более обширные права; менее качественные статусы, напротив, создают обременения, порой опасные для жизни. В десятках стран мира статус гражданина делает достойную жизнь трудной, а то и невозможной. В нашем мире гражданство играет важнейшую роль в пространственной атрибуции людей, привязывая их к территории конкретной страны, и, как блестяще продемонстрировал Бранко Миланович, основные аспекты глобального неравенства по своей природе именно пространственны. Поэтому гражданство можно считать ключевым фактором сохранения статус-кво, при котором нищие (например, конголезцы, о каком бы Конго ни шла речь) остаются нищими, а богатые (например, швейцарцы) – богатыми13. Этот вопрос мы подробнее рассмотрим далее. Крайне важно понять, что именно гражданство, а не талант, напряженный труд или интеллект, играет решающую роль в нашем экономическом благополучии и, таким образом, выступает ключевым инструментом поддержания глобального неравенства.
Экономический анализ глобального неравенства показывает, что «в сегодняшнем мире место рождения или проживания по-прежнему играет колоссальную роль; оно, возможно, на целых две трети определяет наш суммарный доход на протяжении жизни»14. Лишь крошечной доле мирового населения – тем, кто поменял страну проживания в течение жизни – удается избежать исходно назначенной им судьбы, будь то благополучие или бедность. Более того, гражданство, будучи ключевым инструментом сохранения глобального неравенства, обладает огромной биологической властью. Оно запирает бедных там, где у них практически нет экономических рычагов, а продолжительность жизни крайне мала. Вот самый грубый пример: шансы достичь пятилетнего возраста у финских детей в 25-50 раз выше, чем у конголезских (опять же хоть из одного, хоть из другого Конго)15. Но у финнов к тому же есть свобода проживать в десятках других крайне богатых стран с очень высоким уровнем человеческого развития16, в то время как конголезцы на практике не могут улучшить свою жизнь посредством легальной миграции: их гражданство, по сути, запирает их внутри страны. Когда кто-то говорит «у нее есть своя страна, пусть убирается туда» о гражданке любой из стран мира, которые вместо прав предлагают лишь болезненные обременения, это не просто жестоко, это еще и глубоко лицемерно. Это знак бездумного согласия с мантрой суверенного равенства государств, которая предлагает нам видеть справедливость в случайности и равенство – в отчуждении. Как мы увидим на протяжении книги, преподнесение гражданства в позитивном свете практически всегда напрямую связано с ложным предположением, что все гражданства более-менее одинаковы по качеству и что все страны наделяют своих граждан более-менее полезными правами. Одна из главных целей книги – показать, что это совершенно не так и что так не было никогда.
Подобные удобные, но ложные выводы возможны благодаря политическим нарративам о самоопределении, которые игнорируют глобальное распределение экономического, политического и культурного влияния. Многие популярные теории настаивают, что политические права – единственно возможная отправная точка для обсуждения основного содержания гражданства, что подразумевает приоритет политических прав над статусом. Приятно быть идеалистом, особенно если обладаешь одним из самых элитарных статусов – а именно так обстоит дело у большинства теоретиков гражданства, в том числе всех американцев и западных европейцев, строчащих сегодня учебники. Яркое исключение – Аристотель, проживавший в Афинах в статусе метека[2]; его терпели, но всегда видели в нем чужеземца из Македонии17. Необходимо признать случайный характер своих привилегий, чтобы избежать предвзятого отношения к тем, кому посчастливилось меньше и для кого все разговоры о политических правах представляются чем-то раздражающе несущественным либо совершенным притворством – особенно когда такие разговоры оправдывают ограничение доступа к более качественному