Дело в том, что аналогичных подразумеваемых состояний и потенциальных комбинаций их выражения может быть тысячи. В связи с этим можно сказать, что степень и широта подразумеваемых взаимодействий элиминируется личностно опытными состояниями акта восприятия обычного (привычного) взаимодействия вещей, которые характеризуются как опытно возможные, относительно возможные и невозможные с точки зрения накопленных опытно информационных составляющих субъекта. «Обычность» – довольно сложная с точки зрения простоты и очевидности ее описания категория. Она предстает как нечто, за рамки которого выйти нельзя, и в то же время представляет собой нечто, в рамках которого только и можно двигаться.
Обычные (привычные) взаимодействия вещей, которые характеризуются как опытно возможные, относительно возможные и невозможные, крайне субъективны и включают в себя такой компонент, как «возможность» и «акт восприятия желаемого», которые, в свою очередь, всецело опираются на восприятие явлений как окружающей действительности, так и людей, входящих в данную действительность. В конце концов, возможное в количественном плане акта восприятия приобретает форму «рационального», «действительного», «существенного» и т. п., однако, по сути, потенциально возможного и в такой же мере несовершенного.
Таким образом, необходимо различать взаимодействия предметов, взаимодействия понятий и взаимодействия состояний актов восприятия.
«Существующее» и воспринимаемое коррелирует к «несуществующему», которое, по сути, мы не можем никак ни объяснить, ни зафиксировать, однако оно, если разобраться в своих мыслях, есть не что иное, как подразумеваемый или альтернативный факт восприятия того или иного нечто. Понимание есть не что иное от части, как другой путь фиксации того факта, который мог бы быть, но как бы ушел в то, что мы называем, небытие, так как это абсурд в силу невозможности осознания созерцания нечто несуществующего и т. п., но перешел в возможность потенциальной фиксации в акте восприятия его другими субъектами. Такие выводы оправданы, помимо того, что было сказано, хотя бы в силу того, что ничто порожденное или воспринятое: энергия, атомы, понятия, мысли и т. д., не покидает рамок потенциальной воспринимаемости, но раскрывается для нас в нашем акте их восприятия в определённое время при определённом положении или, как мы уже говорили, факте восприятия и порождает в свою очередь другие возможные факты восприятия, стирая старые, которые переходят в плоскость возможного и потенциального.
В процессе акта понимания, таким образом, происходит то, что мы называем результатом, который возможен и воспринимаем. Соответственно, возможность не приходит ниоткуда, но существует, в иной форме, называемой нами в определенный промежуток времени – неактуальной. Возможно, и прав был Фалес по поводу повторяемости всего происходящего, однако данные идеи кажутся нам бессмысленными до момента акта осмысления или попадания их в наше сознание и наш опыт, который, созерцая, уже не кажется нам абстрактным, но осмысливается нами как нечто «реальное» и «конкретное». Например, красная машина потенциально могла быть любого другого цвета. Однако в ней был реализован именно этот цвет, то есть единичность акта восприятия выразилась в конкретизации и покраске машины в красный, хотя «цвет» как абстрактное явление остался, осталась его подразумеваемая и потенциальная возможность в реализации в других оттенках, например желтом, черном, белом и т. п. Цвет не перестал быть желтым, зеленым или белым в силу реализации факта покраски машины в красный цвет. То есть потенциальная возможность покраски понятия «машина» и понятия «цвета» коррелирует к единичному и актуальному выбору, факту неизбежности не выбора цвета как такового, но лишь его фиксации в определённом атрибуте «цветности», в нашем примере «красной».
Таким образом, взаимодействия сродни круговороту жизни, так что в объективной составляющей они предстают бессмысленным набором подразумеваемых состояний, однако целиком и полностью реализуются «для нас» в акте актуального и, соответственно, так обретают то, что мы называем смыслом. Смысл же есть не что иное, как форменная реализация факта, восприятия и положения субъекта восприятия.
Восьмой аспект: Взаимодействия
Вы можете подменять одни понятия другими, отождествляя их смысл и меняя их местами в любом направлении, что говорит о том, что акт поименования и понимание поименованности самого понимания вторичен по отношению к акту восприятия и понимания и что они являются несущественной компонентой выражения процесса коммуникации.
Язык и понятия не есть существенная характеристика акта понимания и восприятия.
В данном аспекте хотелось бы перейти непосредственно к тому, о чем мы лишь немного упоминали в нашем исследовании выше. Взаимодействия составляют необходимую связь между тысячами различных связей, в том числе понятий, их форменной и смысловой составляющих, в общем, всего того, что мы понимаем и наблюдаем в актах коммуникации и информационной составляющей акта нашей жизни.
Взаимодействия представляют целый комплекс проявлений действия, движения как осознанного, так и неосознанного характера.
Взаимодействие – философская категория, отражающая процессы взаимосвязи различных объектов друг с другом, их взаимную обусловленность, изменение состояния, взаимопереход, а также порождение одним объектом другого. Взаимодействие представляет собой вид непосредственного или опосредованного, внешнего или внутреннего отношения, связи[42].
Взаимодействие также рассматривается как универсальная форма движения и развития, оно определяет существование и структурную организацию любой материальной системы[43].
I. Раскрытие понятия взаимодействия
По своей сути все есть взаимодействие. Каждое отдельное понятие состоит из набора взаимодействий, реализующихся и складывающихся при различных жизненных обстоятельствах. Например, понятие «вопроса» реализуется во взаимодействии смысловых составляющих «желания», «удовлетворенности» и «возможности реализации смысловой составляющей ответа», который потенциально может быть использован в своих дальнейших целях индивидом.
Взаимодействие такой категории, как «дальность», реализуется в уменьшении видимого предмета, и, наоборот, взаимодействие «близости» характеризуется увеличением и т. п. То есть компоненты дальности и меньшего размера реализуются в определенном взаимодействии, воспринимаемом нами.
Из данных примеров можно сделать вывод о том, что существуют, так сказать, объективные явления, состоящие из взаимодействий и движимые определёнными законами, и взаимодействия, отраженные в абстрактной категории понятия, тесно связанные с институтом языка и всего, что в него входит, то есть взаимодействия внутренние, или субъективные, и взаимодействия как факторы влияния на то, что воспринимается или исследуется.
Взаимодействие понятий дает результат, фиксируемый нами как факт. Так, выражение «земля круглая» есть единичный факт взаимодействия понятий «земля» и «окружность». Единичный факт восприятия понятий обладает своим набором взаимодействий. Именно посредством тождества взаимодействий мы можем говорить об апостериорности и полезном взаимодействии понятий, выраженных в предложении. Так, понятие «земля» состоит из взаимодействия «формы», «суши», «воды», «воздуха» и т. п. Понятие «круглый» состоит из взаимодействия формы состояния того, что мы понимаем под кругом и т. д.
Абстрактные идеи, порожденные восприятием формы выражения пространства и времени, создают возможность восприятия и фиксации различных предметов и явлений посредством различных понятий, взаимодействие которых происходит так, что к смысловым понятиям, характеризующимся плюралистической составляющей атрибутивных свойств, прибавляется такое состояние, присущее данному виду предмета, явления, как уникальность.
Именно уникальность порождает возможность.
Уникальность восприятия и уникальность предмета, явления, фиксации этого уникального состояния. Уникальность состояния фиксируется уникальностью субъективного восприятия и компенсируется в акте коммуникации с другими субъектами посредством возможного, относительно возможного и невозможного. Например, фраза «земля квадратная» есть не что иное, как выражение невозможного на 100 % состояния в акте восприятия и коммуникации субъектов восприятия, однако утверждать о потенциальной и объективной невозможности существования такого явления не представляется возможным ни на один процент.
Таким образом, можно выделить взаимодействие компонентов системы и взаимодействие свойств и состояний системы, воспринимаемой нами вне акта невозможного или произвольного.
Так, глядя на люстру, мы воспринимаем ее как таковую в ее целостности. Говоря о ней, мы выражаем ее в понятии (люстра), репрезентующем ее как объект в его конечном факте фиксации. Затем, начиная концентрировать свое внимание, расширяя рамки восприятия, возводя их в итог объяснения, мы изучаем компоненты, из которых данная люстра состоит в их единичности, отдельности и уникальности. Мы, таким образом, выделяем такие ее составляющие, как цепь, на которой она висит, стразы и другие компоненты. При этом акт нашего восприятия люстры как целостности может также с достоверностью концентрировать свою интенцию, например, на железе, стекле, пластике и т. п., то есть том, из чего состоит люстра. Также акт нашего восприятия может быть сконцентрированным на том, из чего состоят ее компоненты, так как люстра может состоять из ее компонентов, а не из того, из чего состоят сами компоненты.
Возникает вопрос: выступают ли существенными те компоненты, из которых создается образ люстры, или же те компоненты, из которых данная люстра сделана, включая ее компоненты, которые и придают ей образ, связываемый и ассоциируемый с образом люстры? Какое, по крайней мере, из этих двух состояний выражается в понятии «люстра»?
Ответ крайне неоднозначный. Так, например, металл сам по себе не дает воспринимаемого образа люстры как таковой, так же как и стекло или хрусталь, но лишь направленная деятельность индивида формирует форму. Однако и деятельность индивида по созданию люстры не стоит ассоциировать с самой люстрой. То есть основа, выступающая в виде природных материалов как таковая, и деятельность индивида по их использованию, еще не создают образ, называемый и воспринимаемый нами как люстра. В то же время данные компоненты являются и в итоге создают то, что мы зовем люстрой, они как бы присутствуют в будущем образе в ранге потенциального восприятия люстры как таковой после слияния компонентов данных основ.
Согласимся и с тем утверждением, что обработанное железо или хрусталь предстают в виде компонентов, изначально не связанных между собой, но представляют собой разрозненный, хаотичный набор основ не по отношению к себе самим, как отдельным вещам (крепежам, формочкам и т. п.), а по отношению к тому, во что они будут в итоге сформированы, – к люстре.
Аналогичным образом отдельные понятия в предложении сами по себе могут быть рассмотрены как основы или компоненты, однако сущностную характеристику словосочетания и предложения формирует телеологические, праксеологиеские, аксиологические составляющие индивида. Слова, понятия, предложения есть набор компонентов, потенциальных информационных кирпичиков, из которых могут возникать путем направленной деятельности индивида те или иные формы существования информационной составляющей смысла. Таким образом, существенное предстает как ментальный компонент того, ради чего эти понятия существуют. Лишь после их конструирования путем созидательной деятельности субъекта появляется целостность, именуемая и воспринимаемая, как люстра в нашем примере.
Итак, в ходе дальнейшей конкретизации люстры акт нашего внимания неизбежно будет направлен на установление ее основы и компонентов, сущности (сущности того, из чего состоит люстра, сущности взаимодействия компонентов люстры и сущности в целостном итоге восприятия ее как люстры, которая уже сама по себе является итогом акта конкретизации). Отвечая на вопрос «что есть люстра?» и выделяя ее отдельные компоненты, в процессе восприятия происходит не что иное, как обратный процесс восприятия (а именно «понимание») того, что воспринималось уже как объект, самодостаточный и конкретный. То есть в этом смысле, как мы уже говорили выше, объяснение есть разложение итогового информационного осмысленного понятийного состояния на составляющие ее компоненты. Сложность в том, что, как мы уже говорили, существует, по крайней мере, два подуровня данных компонентов, а именно состояния, как мы воспринимаем эти компоненты (цепочка, зажим, крючок), и того, из чего состоят данные компоненты (естественная основа). Каждый из этих компонентов обладает самодостаточностью, требующей отдельного и пристального изучения, концентрирование внимания на которые не дает нам вычленить в конечном итоге то, что мы объясняем. А именно, объясняя понятие «люстра», разложив ее на отдельные компоненты, последние с неизбежностью разрушают информационное восприятие «люстры» как целостности и самодостаточной данности, подменяя ее самодостаточными компонентами в виде того, из чего она состоит. В наших умозаключениях существует тенденция к наделению части или атрибута целого всей полнотой самой «целостности», выдавая его за все целое, включая его остальные атрибуты, и в конечном итоге мы рассматриваем атрибут как уже нечто отличное от других атрибутов при полной подмене первоначального целого или самой первоначальной посылки.
Так, в целостном и смысловом понятии «Россия» мы можем подразумевать, например, здание Кремля, какое-либо животное, погодные условия, включающие снег или лед и т. д. Выражение подразумеваемого в понятии «Россия» в данном смысле опасно как факт переключения из одного состояния восприятия на другое не в смысле того, что компонент не является частью системы и ее кирпичиком, а в том, что компонент не есть вся целостность понимаемого явления.[44] И это лишь одна сторона проблемы. В частности, мы еще не учитывали постановку вопроса, таким образом, как функционирует люстра, как она светит, светит ли она или это прерогатива лампы и т. п.? То есть помимо двух компонентов, отвечающих на вопрос «то, из чего состоит», соседствует вопрос, «как и каким образом»? «для чего»? В свете постановки проблемы восприятия и объяснения, таким образом, необходимо четко уяснить тот факт, что они действуют в рамках множества взаимодействий, приводящих в результате к диаметрально противоположным итогам.
В этом смысле понимание есть не разложение, или объяснение, или вообще «акт понимания», но есть ошибочный акт неудовлетворенности итоговым результатом тех аксиологических, праксеологических и иных состояний, соседствующих и являющихся неотъемлемыми компонентами восприятия.
Удовлетворенность итогом предстает в рамках временного континуума вспышкой или актом того состояния, в котором субъект восприятия поставлен в долженствующее положение фиксации того, что фиксируется в свете невозможности фиксации другого и при других обстоятельствах. Ответ же или итог можно рассматривать как категорию, отражающую взаимодействие самого желания найти что-то… Желание «найти что-то» не есть «ответ» как таковой, мы ищем не ответ, но взаимодействия, связанные и ассоциируемые с данным понятием или вопросом.