Это позволяет истину, как объект познания наукой философии, разнообразить в своих спецификациях и отойти от узкого понимания истины, как некой общей данности, к который идут все ученые и вся наука, нераспознаваемой, как таковой. В этом смысле, мы закладываем новый подход к истине, которая позволяет познавать саму истину, как объект научного исследования наукой философии, и результируем весь процесс столетне-тысячелетних поисков истины, где истина становится объективной данностью научного исследования наукой философии, и считаем, что истину, как таковую, нужно зафиксировать в науке философии как объект познания.
Отсюда, предметом науки философии, если взять широко, должно быть познание этой истины со всеми методами познания, видами познания: сознательного познания, мышленческого познания, научного познания, ненаучного познания, субъективного познания, объективного познания. В общем, всё, что мы можем отнести к категории познания, в разнообразии деятельности частей человека, складывающих разные виды познания целого: научное познание, познание искусства, познание культуры, познание философии – цельные холизмы видов познания, которые складывают синтез видов познания и разный синтез этих познаний, и которые, в синтезе синтезов познания, нитью синтеза синтезов познания, складывают некую истину познания человека, как такового.
Поэтому предметом науки философии мы считаем познание истины. Единственное, что в этой тонкости, абстрагируясь от всего, учёные не определяют, кто познаёт эту истину и кто являет истину собою. Это считается само собой разумеющимся. Но с точки зрения нового парадигмального подхода, заложенного в томах Парадигмы, это не является само собой разумеющимся. Можно предположить, что являя средой обитания метагалактику, мы встретим разумных, умных, сознательных, размышляющих, или в иных, каких-то других видах, существ, не только похожих на человека, хотя мы с вами занимаемся именно человеческой практикой. И такое распознание не является таким уж фантастичным, если учесть некие исторические и мифологические данные о разумности отдельных существ, вполне себе высокой. Если взять западноевропейскую историю – это кентавр. Если взять азиатскую философию – это разумные обезьяны, тот же Хануман. Если взять полинезийскую или африканских догонов, историю – это разумный человек-рыба. Понятно, что все они называли их человеком, потому что других видов названия у них не было. Но это говорит и о разнообразной форме явления человечности, как разумности и сознательности, существующих в природе. И мы не можем отрицать фактов, что нельзя выдумать того, чего нет или не было. Соответственно, какие-то элементы этих реализаций вполне могли бы быть. В том числе, как наука сейчас различает отдельные специалитеты мыслительной активности у отдельных видов животных, или мышленческой активности, или коллективного мышления. В перспективе, это может вывести на более интересную практику видов распознания и познания действительности.
Соответственно, мы считаем, что в науке философии необходимо, кроме объекта и предмета, как и заложено в парадигме науки, обязательно ввести и субъекта исследования. И этим субъектом должен стать человек, в нашей, земной парадигмальной практике. То есть, вопрос стоит не в теоретической необходимости введения субъектности человека, а вопрос стоит в практической необходимости распознания разнообразия его явления. Если мы видим ареалом обитания всю метагалактику, мы должны предположить, что метагалактика насыщена более разумностью, сознательностью в различных видах существ, чем мы сейчас видим на планете. Даже с точки зрения планетарной науки мы можем предположить, что наша планета Земля, и некоторые учёные с этим совершенно согласны, является живым организмом в совокупности, синтезирующим разумность всех человеков собою. А если учесть, что совокупное синтезирование разумности, есть части всех человеков собою в некой системе человечества, то планета, переходя в некое целое из разумности отдельных человеческих существ, становится разумным целым. Исходя из методов философии отрицать это достаточно сложно, ибо есть множество носителей разума на планете в виде людей, и при единении этого множества в некое единое целое, планета, с необходимостью холизма, должна получить разум, как таковой, или является разумной, как таковой. В итоге мы можем, не замечая, видеть вполне себе живой организм космоса в виде планеты, которая является вполне себе разумной в отражении человека. А если учесть, что в более высоких видах мерности – от пятимерности и выше – тело человека является шаром, и планета для нас является шаром, а в более высоких мерностях этот шар может компактифицироваться в некое тело человека, то мы увидим несколько объективный подход разумной телесности планеты, хотя для современной науки пока ещё фантастический, но мы ведь занимается парадигмой перспектив, а не фантазиями на тему. Исходя из методов философии современного научного познания, такой вывод, что мы можем увидеть планету неким существом или человеком, компактифицирующим сферу планеты Земля собою и реализующим соответствующие принципы жизни на более высоком уровне природной реальности, сделать вполне необходимо. Мы бы назвали её «надметагалактической», за пределами метагалактик, известных нам, или изначально вышестояще метагалактической, исходя из термина Изначально Вышестоящий Отец введенный в категориальность первого тома Парадигмы.
Таким образом, мы можем уже исследовать и сравнивать человека, как разумное существо, и планету, как разумное существо, между собою. Естественно, познание истины у человека, и познание истины у планеты, как некоего объекта космоса – для нас, и вполне себе субъекта некой более высокой жизни космоса – для Изначально Вышестоящего Отца, будут различны. Отсюда, если мы не введём субъекта в явление науки, и в частности, науки философии, которой мы сейчас занимаемся, то в перспективе философской и научной практики мы можем столкнутся с размыванием границ познания, с завершением тех или иных видов научной и философской деятельности невозможностью продолжения их явления, отсутствием чёткого определения – кто занимается наукой, какой спецификой в этой научной практике, и кто занимается философией и соответствующей спецификой философской практики?
Поэтому мы считаем – кроме объекта в виде истины, предмета в виде познания истины, необходимо ввести ещё и субъекта в виде человека, являющего эту истину и познающего эту истину в науке философии. При этом, исследованием науки философии, будет процесс познания истины. То есть, все виды процессуальности познания истины, которые в дальнейшем мы расширим до такого – странного сейчас – слова, но к концу явления Парадигмы Философии оно будет понятно – до процесса ивдивости истины, где познание мы относим к десятому виду иерархизации явления, а ивдивсть к 16-му, более высокому виду иерархизации явления. Это будет новый вид фундаментальности развития философии. Так вот, действие науки философии – это процесс ивдивости истины, как таковой. При этом в привычном понимании – это процесс познания истины как таковой.
На этом определении, в организации науки философии, мы и останавливаемся, считая, что сказанного достаточно для осмысления науки философии, как таковой, и отделения её от философии, как таковой. Единственно, уточним, что в системе наук, 16-рице наук, согласно парадигме науки, явление науки философии, как таковой, на сегодня у нас не наблюдается только потому, что философы говорят о науке философии, но, собственно, как наука и научная практика, такой вид деятельности, как наука философия, до конца не сложился. При этом, есть масса явлений науки философии, масса исследований, масса правильных подходов, масса правильных начал науки философии, как таковых, но без жёсткого определения объекта, предмета и субъекта исследования в явлении науки философии, сама наука состояться не может при всех правильных подходах к ней, в том числе с различением, и, можно сказать, даже с отчуждением науки философии от философии, в неотчуждаемой практике их взаимоорганизации и взаимодействия между собою.
Наука философия, с точки зрения Парадигмы Философии, еще создается. Поэтому мы поставили науку философию, как один из видов наук, в кластер наук науки синтеза, где в науке синтеза продолжается синтезирование такой науки как философия, её постепенное определение практикой, обобщение всех исследований и категориальное определение этих научных разработок, с постепенным выявлением науки философии, как таковой, в собственно отдельную, чётко организованную науку, позволяющую формировать процессы познания в любой другой науке и определять процессы мышления в любой другой науке, опирающейся на философский подход в целом той философии, которая сейчас закладывается Парадигмой Философии. И где философия определяется как некая более высокая целая, или как некая более высокая синтезная реальность парадигмы философии, а наука – более практичное и практическое выражение целого, в соответствующей научной действительности.
В этом смысле исходя из противоречий прошлого, мы определили науку философию, улыбнемся, как материальную практику действующей научной действительности, при этом не используя термин материализм, так как считаем термины и категории «материализм» и «идеализм», несколько устаревшими. И это будет показано в процессе публикации Парадигмы Философии. Просто сошлёмся на то, что в опубликованной Парадигме «идея» это всего лишь седьмой вид частностей человека из 16-ти. Соответственно, идеализм или идейность – это, всего лишь, седьмой вид практики человека, из 16-ти. Соответственно, разработки идеализма и идейности потеряли практическую ценность в масштабе противостояния идеализма и материализма тем, что человек вырос за пределы идеи и идейности в два раза, и на сегодняшний день, уже окончательно. То есть, стал 16-ричным, при идейности и идеализме, основанном на идейности, в семеричном контексте иерархического явления. Отсюда, идеализм и идеальность преодолены не философски и научно в конфликте противоречий идеализма и материализма, а самим ростом человека, что и показывает объективность включения субъекта, то есть, человека, в процесс научного познания науки философии. Таким образом, идеализм, сохраняя седьмой горизонт явления идей и идейности, становится частным случаем явления научности в развитии той или иной науки. В этом смысле мы сейчас сталкиваемся с системой физических вариантов, когда классическая физика Ньютона стала частным случаем более общей физики современности в разнообразных физиках в явлении новых видов. Так и идеализм, теперь, становится частностью и частной теоретической реализацией седьмого уровня. Это очень высоко для современной научной практики, если учесть, что мысль – это четвёртый уровень, но всё равно, частным случаем более широкой философской картины мира, как таковой.
Поэтому мы считаем, переходя к философии как таковой, что человек и человечество в своём развитии, преодолели идеализм и идеальность, не отменяя его, а сохраняя как одно из важных базовых составляющих, и считаем, что новое противоречие, которое возникло в человечестве и человеке, – это противоречие между материей и прасинтезностью, как таковыми. Отсюда, основным направлением реализации уже философии, как таковой, является прасинтезность. При этом, на этом фоне, прасинтезность не отделяется от материи, как некое идеальное высшее целое, а наоборот вписывается в материю, согласно первому тому Парадигмы, где прасинтезность записана в ядрах материи, как таковых. Поэтому в варианте противоположностей прасинтезности и материи, возникает новая философская практика и новый вид философии, который мы сейчас и обосновываем Парадигмой Философии.
В этом смысле, наука философия является материальной базой, а философия – прасинтезной базой человечества, в синтезе которых между собою и образуется некое истинное синтезирование различных возможностей и перспектив человека и человечества в целом. Изначально вышестоящий синтез, который синтезирует прасинтезность философии и синтез ядерной организации частей, синтезирующих спецификами человека материальность науки философии между собою в одно более высокое целое, высокую цельность явления, к чему мы и идём, в явлении Парадигмы как таковой.
Или другим смыслом, при координации ян – философии и инь – науки философии, между собой возникает дао – парадигма как таковая, где на каждый следующий этап роста философии и науки философии, объединяющей все виды наук методами познания и реализации, гипотез, категорий, суждений между собой возникает некое новое целое, которое в древности определяли как дао. Этим образом, данное новое целое, мы определяем как парадигму, переводящую человека и человечество на следующую степень холистицизма явления, но в новых категориях, в новой степени синтеза явления практики и всего окружающего собою.
В итоге, синтез философии и науки философии, различённых между собою, формируют парадигму нового явления человека и человечества. В этом смысле, занимаясь парадигмой философии, мы будем действовать как парадигмой – целым, уже связанной синтезом наук наукой философии, и синтезом философии в явлении парадигмы философии, как нового целого, возникшего в человеке и человечестве в настоящем.
Распознав науку философию, мы должны перейти, собственно, к философии и определить её целеполагание во введении, потому что, если мы не организуем философское распознание как таковое, мы рискуем опять прийти к множественности философских течений, направлений, категорий, суждений, теоретизаторств, гипотез, и так далее, существующих в современной философии разными названиями этих явлений, в какой-то степени правильных, в какой-то степени некорректных, и не подойдём к парадигме философии во всём этом разнообразном множестве. Перефразируя одного мыслителя, мы бы сказали, что ценности, как и виды философии – преходящи, а человек вечен в усвоении этих ценностей и росте философией, собою, далее.
Поэтому мы отходим от множественности существующей философии, мы не будем ею мыслить и исследовать исторически, философией истории, или социофилософией, или иным направлением философии, а будем синтезировать все виды философии в систему, выходя в целое и складывая синтез-философию, входя в иную философскую практику.
Здесь сделаем маленькое отступление и уточним, что синтез является методом математики, известным словом в науке, подразумевающим синтезирование тех или иных процессов, где в современной науке это применяется и химическим синтезом, и физическим синтезом. И говорить о том, что явление синтеза, как таковое, неизвестно, на сегодня категорически неправильно. Мы применили синтез с точки зрения философского осмысления реальности, считая, что все предыдущие виды синтеза – это подходы к новому явлению синтеза, как «надцельности», «постцельности» или «постхолистичности» как таковых. После познания цельности и холистичности, мы должны видеть следующий этап, который должен наступить после познания цельности и холистичности, как таковые. И этим следующим этапом становится синтез этой цельности и холистичности, которые компактифицируются явлением разных видов синтеза, и множественностью синтеза реализуются таким явлением как истина. То же самое мы сейчас предлагаем сделать с философией, и распознать философию, в отличие о науки философии.
Переходя во второй раздел введения с обозначением самой философии в явлении Парадигмы Философии, мы должны определить, чем философия, как таковая, отличается от науки философии в целом. Самый простой подход, если наука философии – это исследование, которое определяется процессом познания истины, то философия – это явление мудрости уже не отдельных исследований отдельных наук, включая науку философию, как познания истины, а мудрость на основе познанной истины, действующей в человеке и человечестве.
К сожалению, на сегодняшний день определение философии, в отличии контекста от науки философии или вообще, научного контекста, отсутствует. Поэтому процесс философии размыт. Но если учесть, что философия переводится, как любовь к мудрости, в другом контексте любови-мудрости, то можно утверждать, что основополагающим явлением философии всё-таки является мудрствование, софийность, или софия в целом.