В IV веке до нашей эры Платон пишет примерно о том же. Например, он выдвигает тезис о необходимости отбора людей для управления государством (отбор «стражей» государства) по чертам характера и по способностям[33]: «Надо уметь распознавать помешанных и испорченных, будь то мужчины или женщины, и ни совершать что-либо подобное, ни подражать им не следует», говорит Сократ, что нельзя допускать людей из одних сословий, не имеющих природной склонности к справедливому руководству государством, в сословие стражей, прежде всего предостерегая от допуска туда торговцев.
Он говорит о том, что государством не должны управлять торговцы (они не должны играть роль «стражей государства»), так как их натура противится публичному интересу, а всегда будет направлена на свой частный. Безусловно, все философские выводы являются собственными наблюдениями Платона и, вероятно, его учителя Сократа: «Я потому спросил, – сказал я, – что не замечаю в тебе особой привязанности к деньгам: это обычно бывает у тех, кто не сам нажил состояние. А кто сам нажил, те ценят его вдвойне. Как поэты любят свои творения, а отцы – своих детей, так и разбогатевшие люди заботливо относятся к деньгам – не только в меру потребности, как другие люди, а так, словно это их произведение. Общаться с такими людьми трудно: ничто не вызывает их одобрения, кроме богатства»[34].
Напротив, необходимо вести жесткий кадровый отбор, чтобы негодные люди не могли попасть во власть[35]:
«И притом начальствовать должны самые лучшие… Так вот, как я только что и говорил, надо искать людей, которые всех доблестнее стоят на страже своих взглядов и считают, что для государства следует делать все, по их мнению, наилучшее. Даже в их детские годы, предлагая им занятия, надо наблюдать, в чем кто из них бывает особенно забывчив и поддается обману. Памятливых и не поддающихся обману надо отбирать, а кто не таков, тех отвергнуть. Не так ли? Надо также возлагать на них труды, тяготы и состязания и там подмечать то же самое… устроить для них испытание и третьего вида, то есть проверку при помощи обольщения, и при этом надо их наблюдать. Подобно тому, как жеребят гоняют под шум и крик, чтобы подмечать, пугливы ли они, так и юношей надо подвергать сначала чему-нибудь страшному, а затем, для перемены, приятному, испытывая их гораздо сильнее, чем золото в огне: так выяснится, поддается ли юноша обольщению, во всем ли он благопристоен, хороший ли он страж как самого себя, так и мусического искусства, которому он обучался, покажет ли он себя при всех обстоятельствах умеренным и гармоничным, способным принести как можно больше пользы и себе, и государству. Кто прошёл это испытание и во всех возрастах – детском, юношеском и зрелом выказал себя человеком цельным, того и надо ставить правителем и стражем государства».
Также[36]: «и каждого из остальных граждан надо ставить на то одно дело, к которому у него есть способности, чтобы, занимаясь лишь тем делом, которое ему присуще, каждый представлял бы собою единство, а не множество: так и все государство в целом станет единым, а не множественным».
Платон считал, что лучшими правителями для государства как единоличными (монархия), так и коллективными (аристократия) будут являться философы – образованные высокодуховные люди, для которых процесс мысленного созерцания идей как идеальных сущностей является высшей ценностью и удовольствием. Эти люди, по сути гениальные, являясь самодостаточными, не захотят, по мнению Платона, заниматься суетным управлением государства: «Только необходимость может заставить хороших людей принять на себя заботу о государстве»[37].
Заставить гениев (философов) работать в сфере управления государством можно только под влиянием острой необходимости, в том числе под давлением опасности, опасности гибели государства, ещё и по другой причине: из-за выраженного антагонизма между философами и толпой. Толпа требует «хлеба и зрелищ» – panem et circenses, а не исключительных познаний и гениальных навыков. Толпе не нужны выделяющиеся личности, претендующие на излишнее доминирование. Толпе не нужна глубина и её не интересует будущее, она живёт сегодняшним днём. Гении же, а философы в понимании Сократа (Платона) – это, безусловно, очень способные люди, смотрят в будущее и склонны сегодняшними решениями пытаться обуздать толпу, обеспечивая будущее. Антагонизм, то есть противостояние толпы и философов, таким образом, неизбежен[38] (фрагмент диалога Сократа с Главконом):
«Сократ:
– И значит, те, кто занимается философией, неизбежно будут вызывать ее [прим. – толпы] порицание.
– Да, неизбежно.
– И порицание со стороны тех частных лиц, которые, общаясь с чернью, стремятся ей угодить.
– Если же кто-нибудь, хотя бы один человек, благодаря своей хорошей природе и близости к таким учениям склонится на сторону философии, чувствуя к ней влечение, как, должны мы ожидать, поступят в этом случае ее противники, понимая, что для них потеряна возможность использовать его как союзника? Разве не прибегнут они к любым действиям и к любым доводам, чтобы переубедить его и чтобы его наставник не имел успеха? Разве не будут они строить козни и частным образом, и в общественном порядке, привлекая его к судебной ответственности?»
В размышлениях о государстве раскрываются и другие важные его аспекты:
– стражи в идеальном государстве не должны иметь какой-либо определяющей собственности, так как она неизбежно будет отвлекать и развращать их.
– оптимальным может быть такой размер государства (в пространстве), при котором «оно не перестает быть единым, но не более этого»[39].
Отношение Платона к крупной собственности у людей сугубо отрицательное, так как он полагает, что крупная собственность излишне обременяет человека и даже способна сделать его своим рабом, который уже не может тогда быть философом, служить справедливости и созерцать мир в его реальном величии. Конфликты вокруг собственности, её вожделение и стремление людей завладеть чужим имуществом разрешаются путем обобществления той её части, которая необходима всем людям. Платон категорически отрицает возможность наличия крупной собственности у «стражей», то есть у лиц, несущих любую государственную гражданскую или военную службу. Он полагает, что такие стражи неизбежно будут развращены этим имуществом и, если им дать возможность накопления, трансформируют свою власть и полномочия в стяжательство.
Платон, считает, что недопустимо нарушение фундаментальных законов государственного строительства, которые он формулирует в диалогах Сократа с юношами. Если устройство и принципы правильные, то достаточно импульса, и такое государство само будет развиваться в правильном направлении. Если принципы ложные, то при росте скорости изменений будет не развитие, а ещё больший упадок:
«Да и в самом деле, стоит только дать первый толчок государственному устройству, и оно двинется вперед само, набирая силы, словно колесо. Ведь правильное воспитание и обучение пробуждают в человеке хорошие природные задатки, а у кого они уже были, благодаря такому воспитанию они становятся ещё лучше – и вообще, и в смысле передачи их своему потомству, что наблюдается у всех живых существ»[40].
Больное общество, развращённое и гниющее изнутри, кроме того, остро негативно реагирует на правду, обижаясь и не желая по существу изменений, что ещё более усугубляет и так уже плачевную ситуацию:
«Адимант: – «На самом же деле нарушение законов причиняет именно тот вред, что, мало-помалу внедряясь, потихоньку проникает в нравы и навыки, а оттуда, уже в более крупных размерах, распространяется на деловые взаимоотношения граждан и посягает даже на сами законы и государственное устройство, притом заметь себе, Сократ, с величайшей распущенностью, в конце концов переворачивая всё вверх дном как в частной, так и в общественной жизни.
…
Сократ: Забавное же у них будет времяпрепровождение: лечась, они добиваются только того, что делают свои недуги разнообразнее и сильнее, но все время надеются выздороветь, когда кто присоветует им новое лекарство.
Адимант: – Действительно, состояние подобных больных именно такое.
– Далее. Разве не забавно у них еще вот что: своим злейшим врагом считают они того, кто говорит им правду, а именно, что, пока они не перестанут пьянствовать, наедаться, предаваться любовным утехам и праздности, им нисколько не помогут ни лекарства, ни прижигания, ни разрезы, а также заговоры, амулеты и тому подобное.
– Но это не слишком забавно: что уж забавного в том, когда верные указания вызывают гнев?
– Ты, как видно, не склонен воздавать хвалу таким людям.
– Нет, клянусь Зевсом.
– Следовательно, ты не воздашь хвалы и государству, которое все целиком, как мы недавно говорили, занимается чем-то подобным. Или тебе не кажется, что то же самое происходит в плохо управляемых государствах, где гражданам запрещается изменять государственное устройство в целом и такие попытки караются смертной казнью? А кто старается быть приятным и угождает гражданам, находящимся под таким управлением, лебезит перед ними, предупреждает их желания и горазд их исполнять, тот, выходит, будет хорошим человеком, мудрым в важнейших делах, и граждане будут оказывать ему почести.
– По-моему, такое государство поступает подобно больным, [о которых ты говорил], а этого я никак не могу одобрить.
– И тебя не восхищает смелость и ловкость тех, то с полной готовностью усердно служит таким государствам?
– Восхищает, но я делаю исключение для тех, кто обманывается на счет таких государств и воображает себя подлинным государственным деятелем, оттого что его восхваляет толпа»[41].
Идеальное государство Платона основано на эгалитарных принципах, поэтому все граждане этого государства равны в возможностях, главным ограничением которых являются их личные способности, но никак не деньги и не родовитость.
При этом даже названия социальных ролей по Платону подчёркивают не статус и общественное положение, а функцию человека в обществе[42]:
«– И все они будут называть друг друга гражданами?
– Конечно.
– Но кроме наименования «граждане», как называет народ своих правителей в остальных государствах?
– Во многих – «господами», а в демократических государствах сохраняется вот это самое название – «правители».
– А народ нашего государства? Кроме обращения «граждане», как будет он называть правителей?
– «Спасителями» и «помощниками».
– А они как будут называть народ?
– «Плательщиками» и «кормильцами».
– А как в остальных государствах называют народ правители?
– «Рабами».
– А правители друг друга?
– Соправителями.
– А у нас? Сотоварищами по страже.»
Обращаясь к Главкону, Сократ говорит, что идеальное государство недостижимо, пока к власти в нём не придут философы[43]: «Пока в государствах не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди – а их много, – которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только что описали словесно. Вот почему я так долго не решался говорить, – я видел, что все это будет полностью противоречить общепринятому мнению; ведь трудно людям признать, что иначе невозможно ни личное их, ни общественное благополучие».
Учение Платона о государстве имеет огромное значение для нашего времени. Сам факт того, что предложенная им система ценностей и правил прошла сквозь даже не века, а тысячелетия и была присвоена современным обществом в значительной части, говорит о её истинности.
Поэтому нормальное государство – это эгалитарное государство для народа, для управляемых, которым правят философы, а не порочная ельцинская или путинская тимократия.
От противного антигосударство – это то, что появляется вместо государства, которое философы, мыслители и просто здраво мыслящие люди признают нормальным. Антигосударство, напротив, должно действовать против целей и задач истинного государства.
Если мы оглянемся на всю прошедшую историю человечества, мы увидим, что государства с момента их появления развивались по направлению, во-первых, усложнения, во-вторых, укрупнения, в-третьих, гуманизации. Это касается даже колониальных империй, которые, сначала подчиняя и даже истребляя другие народы, населявшие определённые территории, с течением времени за счет новых людей (поселенцев) преумножали и превышали ранее достигнутую популяцию. В целом рост населения государства с его развитием – это четвёртое и, наверное, одно из основных свидетельств его жизнеспособности и «правильности».
Если государство правильное, в нём создаются хорошие условия жизни, и его население прирастает.
И, наоборот, в антигосударстве условия жизни плохие, очевидные истины и принципы существования общества либо отрицаются, либо лицемерно нарушаются, и население такой страны сокращается.
Такие процессы могу происходить не только по недомыслию, но и вполне умышленно, если, например, теневой кукловод, манипулируя алчными куклами, добивается того, чтобы они стали выродками своего народа и сами, по собственному почину и активно, даже соревнуясь друг с другом, начали истреблять его. Последнее есть метод идеологов теории «Золотого миллиарда», притворённый в жизнь и реализуемый сейчас не только в России, но и в Европе, США, странах Латинской Америки – везде, где дотянулась рука «Римского клуба», где правит бал идеология продажности, хорошо известная нам, как современная «рыночная экономика».
Геноцид – это метод, цель и основная идея современного антигосударства.
«Шоковая терапия», currency board, повышение пенсионного возраста, коммерциализация здравоохранения и образования, вредные прививки и другие изобретательства – это всего лишь отдельные средства, направленные на то, чтобы создать условия для смерти или не допустить рождения как можно большего количества людей. То есть всё перечисленное есть лишь способы и средства совершения геноцида.
Антигосударство: научно-практический аспект
Социальная манипуляция как средство геноцида и противодействие ей
О методах и приёмах такой манипуляции хорошо написал Ноам Хомский в своей статье ««10 стратегий манипуляции» средствами массовой информации»[44]:
Известный критик и лингвист из Массачусетского технологического института Ноам Хомский, один из классиков интеллектуального инакомыслия последнего десятилетия, составил список из десяти наиболее распространенных и эффективных стратегий, к которым прибегают «скрытые» программы для манипуляции населением через средства массовой информации. Исторически СМИ доказали свою высокую эффективность в формировании общественного мнения. Благодаря медийной атрибутике и пропаганде создавались или уничтожались социальные движения, оправдывались войны, смягчались финансовые кризисы, были подстегнуты некоторые другие идеологические течения и даже создан феномен «медиа как создателей реальности внутри коллективной психики». Но как выявить наиболее распространенные стратегии этих психосоциальных инструментов, в которых, несомненно, мы участвуем?