На протяжении ХХ в. вопросы выбора регулярно затрагивали разные авторы, занимавшиеся вопросами общей теории личности и ее развития.
А. Маслоу рассматривал жизнь как процесс последовательных выборов, в каждом из которых есть «регрессивный» и «прогрессивный» пути (Маслоу, 1999, с. 52). Первый путь ведет к защите, безопасности, страху, второй же путь ведет к личностному росту и самоактуализации. Эта идея в дальнейшем будет подхвачена С. Мадди в отношении конформистского и индивидуалистского типа развития. А. Маслоу говорил также о разном качестве выбора (там же, с. 15). Для него путь к «хорошему» выбору лежит через этические и ценностные решения, позволяющие человеку жить хорошей, полной, своей собственной жизнью.
В рамках теории личностных конструктов Дж. Келли ввел понятие «продуманный выбор» (Kelly, 1955, p. 64–68), которое объединяло в себе две стратегии предпочтения того или иного полюса конструкта – консервативную и смелую. В первой стратегии выбор полюса конструкта приводит к закреплению уверенности и status quo, а во второй стратегии выбор ведет к расширению понимания.
Рассматривая деятельность выбора, Б.Ф. Поршнев основной функцией выбора считал то, что выбор составляет основу личности. Он отмечал, что «живая конкретная личность нашего времени произвела за время своего индивидуального развития несчетное количество выборов, она как бы несет их в себе, и чем больше их было, тем более она представляется именно личностью» (Поршнев, 1969, с. 345). В основе выбора Поршнев видел не существование двух различных возможностей, а существование как минимум двух взаимоисключающих тенденций, образующих состояние «диспластии», при котором человек как бы раздваивается, то есть существует в пассивно-уравновешенном этими тенденциями состоянии. Выбор же, по его мнению, разрушает это состояние диспластии, позволяя проявиться одной из тенденций.
Проблематика личностного выбора затрагивалась Б.С. Братусем (1981, 1985, 1988) в контексте творчества и смыслострои-тельства. Он отмечал недетерминированный характер выбора, то есть подчеркивал, что каждый выбор человека «не определен самой ситуацией, не является причинно обусловленным (даже если это так кажется самому субъекту). Он есть акт творческий, целетворящий…» (Братусь, 1988, с. 33). Личностный выбор, поступок позволяют личности утвердить себя посредством определения жизненной позиции на основе личностных ценностей.
Говоря о функции личностного выбора в «конструировании миров», А.Г. Асмолов (2001, 2002) выделяет такие его черты, как: «Неопределенность исхода, риск, субъективное ощущение принадлежности совершаемого только самому себе, оценка последствий принятого решения в свете тех мотивов, ради которых живешь, непредсказуемость для самого себя» (Асмолов, 2001, с. 393). Он рассматривал проблему личностного выбора в контексте творческого преобразования ситуации неопределенности и необходимости преодоления внешних и внутренних преград для саморазвития личности.
Ф.Е. Василюк разрабатывает представление о так называемых жизненных мирах (то есть мирах живого существа) и описывает их внешний и внутренний аспекты, отражающие степень легкости/ трудности немедленного и полного удовлетворения возникшей потребности и степень простоты/сложности потребностей существа соответственно (Василюк, 1984, 1997). Эти категории лежат в основе выделения четырех типов жизненных миров: инфантильный (внутренне простой и внешне легкий), реалистический (внутренне простой и внешне трудный), ценностный (внутренне сложный и внешне легкий) и творческий (внутренне сложный и внешне трудный). В условиях односоставности, внутренней простоты жизни, наличия у субъекта одной-единственной потребности (жизненного отношения) или ряда неперекрещивающихся жизненных отношений выбор как предпочтение одной из имеющихся альтернатив в принципе невозможен. В условиях постоянно возникающих внешних затруднений выбор также не может осуществляться на основе лишь принципиального сравнения альтернатив. Настоящий, подлинный выбор, по Василюку, возможен лишь в ценностном мире: поскольку препятствий для выполнения намерений субъекта со стороны внешнего мира не возникает, конфликтующие между собой жизненные отношения сопоставляются сами по себе. Их разветвленная система представляет собой мотивационно-смысловое ядро личности. Основой для выбора служит ценность, надситуативная, устойчивая, общечеловеческая, но при этом персонологичная инстанция, выполняющая смыслообразующую и смыслоразличающую функции и подверженная произвольным изменениям со стороны субъекта. Во внешне легком мире любая актуализировавшаяся у субъекта выбора потребность воплощается мгновенно, окончательно и в полной мере, и в этой необратимости, бесповоротности выражается его трагичность. Этапами ценностного выбора являются отвлечение от трудности мира при одновременном удержании его сложности, актуализация глубинных ценностей, оценка альтернатив, решение и, последний этап, жертва, с необходимостью входящая в состав выбора и связанная с осознанием необратимости и экзистенциальной ценности сделанного выбора (эти этапы одновременно представляют собой шаги психотехнической работы над «чистой культурой выбора», предлагаемой Ф.Е. Василюком, – см. более подробное описание в разделе 3.3.6).
Опираясь на концепцию жизненных миров, Ф.Е Василюк определяет выбор как «действие субъекта, которым он отдает предпочтение одной альтернативе перед другой (другими) на определенном основании» (Василюк, 1997, с. 287). При этом «личностный выбор по сути парадоксален и потому до конца не рационализируем. Он необратим и трагичен» (там же, с. 293). Парадоксальность выбора состоит в том, что приходится сравнивать практически несравнимое; трагичность – в том, что в жертву выбираемому приносится отвержение не менее существенного для человека; необратимость выбора обусловлена естественным течением человеческой жизни. Ф.Е. Василюк предлагает гипотетически обратиться к подлинному выбору, то есть «чистой культуре выбора». «Это лишенный достаточного рационального основания, рискованный, не вытекающий из прошлого и настоящего акт, действие, не имеющее точки опоры» (Василюк, 1984, с. 121–122). Василюк размещает его в «ценностном» (то есть внутренне сложном и внешне легком), по его определению, жизненном мире и предоставляет психотехнику для приближения реального жизненного выбора к подлинному с опорой на предложенную им операциональную структуру выбора. Это, конечно, предельный случай. В реальной ситуации аргументы в пользу той или иной альтернативы всегда присутствуют. «Но выбор тем более приближается к своей сущности, чем меньше человек перекладывает груз ответственности за него на все эти перечисленные “подсказки” или уже готовые решения» (там же, с. 122).
В структуре осуществления личностного выбора как такового Ф.Е. Василюк выделяет следующие компоненты: субъект выбора, альтернативы и основания. Он перечисляет следующие характеристики, или необходимые условия, личностного выбора:
• выбор возможен лишь во внутренне сложном мире;
• альтернативы должны рассматриваться как разные жизненные отношения;
• жизненные отношения должны быть представлены в виде мотивационно-смыслового ядра;
• субъект, осуществляющий выбор, должен быть активен;
• ценность должна быть единственным основанием личностного выбора.
Ф.Е. Василюк предлагает говорить о «качестве выбора» (Василюк, 1997), описывая его условно «плохие» и «хорошие» формы. В первом случае субъект «не совершает волевой личностный акт выбора» (там же, с. 289–290), рассматривает лишь поверхностные альтернативы и видит лишь ситуативные основания для выбора. В случае «хорошего», «качественного» выбора субъект активно относится к выбору, ярче и богаче видит альтернативные смыслы и опирается на более глубокие ценностные основания. Каждый сделанный человеком подлинный выбор отражается на его судьбе, так как «не столько личность делает выбор, сколько выбор делает личность» (там же, с. 298). При воплощении личностного выбора в жизнь требуется «акт мужества и риска принятия на себя ответственности» (там же).
Василюк подчеркивает важное значение разработанной им теории для психотерапевтической, тренинговой и консультативной работы (см. также раздел 3.3.6).
О свободном личностном, или экзистенциальном, выборе в контексте концепции универсализации в рамках мультисубъектной теории личности говорил В.А. Петровский (1992, 1993, 1996, 2002). Им предложен принцип надситуативной активности (Петровский, 1977) и разработана импульсная модель (на основе им же ранее предложенной трансактной модели рефлексивного выбора) экзистенциального выбора личности, которую он рассматривал как «единомножие субъектов» (Петровский, 1992). Экзистенциальный выбор в ситуации неопределенности осуществляется целостной личностью, а не отдельной ее частью. Импульсами в данной модели выступают «запросы» от той или иной субличности (Родитель, Взрослый, Ребенок) в некоторый период времени. Автор выделяет наставительные, разумные и фантазийные импульсы соответственно.
Согласно введенному В.А. Петровским принципу неадаптивности, человек должен взять на себя личную ответственность за осуществление действий с неизвестным исходом и «быть субъектом избрания целей, результат достижения которых непредрешен» (Петровский, 1997, с. 131–132). Выделены четыре момента «самополагания индивида как субъекта возможного выхода за пределы его исходных форм устремленности» (там же, с. 133): непредрешенность исходов предстоящего опыта, влечение к этому опыту, воплощение этого в проявлении активности, рефлексия.
Как и некоторые другие авторы, В.А. Петровский отграничивает личностный (экзистенциальный) выбор от повседневных выборов, наделяя его «свободой, ответственностью, непредрешенностью своих исходов» (2002, с. 95). В ситуации личностного выбора «личность, осуществляющая выбор, полагается на свою интуицию и веру в себя, действует вопреки сложившимся стандартам и убеждениям, исходит из интенций собственного разумного “Я”» (там же, с. 101), выбирает себя в каждой из предлагаемых ей жизнью ситуаций выбора. Для В.А. Петровского именно свободное принятие на себя ответственности лежит в основе становления личности как субъекта активности и «может быть описано как свободный выбор ответственности или как ответственный выбор свободы» (Петровский, 1996, с. 94).
1.2.3. Выбор как экзистенциальное самоопределение
Экзистенциальная традиция понимания выбора отличается большой проработанностью. В ней выбор выступает как свободный и не предопределенный ничем, кроме решения самого субъекта, даже его мотивами и личностными свойствами. Среди виднейших психологов экзистенциального направления, рассматривающих проблему выбора в своих работах, можно назвать Эриха Фромма, Виктора Франкла, Ролло Мэя, Сальваторе Мадди и др. Преемственность от философов-экзистенциалистов (С. Кьеркегор, А. Бергсон, К.Т. Ясперс, М. Хайдеггер, Н. Аббаньяно, Ж.-П. Сартр, М. де Унамуно и др.) отчетливо прослеживается во взглядах авторов на выбор как проявление фундаментальной человеческой свободы и в то же время – мужества, а также реализацию смыслов и ценностей субъекта. Исключительное внимание уделяется активности личности, ее самоопределению и изменению вследствие совершения акта выбора. Отталкиваясь от понимания выбора как процесса, наиболее существенным компонентом которого является экзистенциальный акт принятия на себя ответственности за последствия решения, авторы придают значение тому, насколько рефлексивно, ответственно, обдуманно, осмысленно или, напротив, спонтанно и импульсивно совершается выбор – безотносительно его конкретного результата; происходят ли его принятие, осознание и авторизация.
Под выбором в данных подходах понимается не единичное явление, а скорее совокупность жизненных выборов, составляющих индивидуальную стратегию поведения в ситуациях неопределенности. В результате этого конкретный выбор может уже выступать закономерным следствием принятого жизненного стиля. Воспользовавшись определением Г. Иванченко, подобные жизненные стратегии можно обозначить как «обобщенные способы разрешения жизненных ситуаций и выбора значимых альтернатив» (Иванченко, 2005).
Как проявление свободы рассматривал выбор Э. Фромм (1990, 1992). Он описывал две формы свободы – негативную («свобода от») и позитивную («свобода для»). Последняя для него была главным условием роста и развития личности человека. Будучи «обречен» на выбор, человек в ходе ежедневных выборов разного масштаба решает вопрос о степени своей свободы, либо принимая ее, либо отказываясь от нее. Свобода, в понимании Фромма, является освобождением человеком самого себя в процессе принятия решения, в процессе выбора. По Э. Фромму, результат выбора зависит от степени осмысления и осознания всех аспектов ситуации выбора.
По В. Франклу (1990, 2001), человек свободен в своем выборе, даже если есть объективные ограничения на проявления этой свободы. Человек не может уйти от выбора среди огромного количества предоставляемых ему жизнью возможностей; «…он может только делать вид, будто не имеет свободы выбора и принятия решений» (Франкл, 2001, с. 77). Свобода выбора человека проявляется в возможности его различного отношения к объективным ограничениям (типа влечений, наследственности, социальных ситуаций), что обеспечивается способностью человека к самодистанцированию и самотрансценденции.
И. Ялом (1999, 2001, 2002) характеризовал личностный выбор (хотя он сам пользовался термином «решение») через понятия отречения (от отвергнутых альтернатив), тревоги (через принятие личной ответственности за последствия выбора) и вины (за неосуществленные возможности). Как нам кажется, характеристика отречения достаточно близка осознанию необходимости жертвы, по Ф.Е. Василюку (1997), когда отвергаются не менее значимые альтернативы и эту жертву нужно научиться принимать. Возникновение так называемой экзистенциальной вины перед отвергнутыми альтернативами, неосуществленными возможностями способствует обращению к тем альтернативам, которые были отвергнуты, чтобы реализовать их в других контекстах. Об этом упоминает и Дж. Бьюдженталь (2001). Таким образом, по И. Ялому, личностный выбор совершается через отречение от альтернативных возможностей и сопровождается тревогой как свидетельством личной ответственности и экзистенциальной виной как надеждой на осуществление отвергнутых альтернатив.
На свободу выбора указывает и Р. Мэй (May, 1953, 1967, 1981), определяя ее как способность управлять своим развитием, осуществляя постоянные выборы себя как активного субъекта или как пассивного объекта. Как и у Э. Фромма, свобода выбора у Р. Мэя тесно связана с работой самосознания, осознавания происходящих процессов и внутренней рефлексией. По его мнению, свобода проявляется между стимулом и реакцией в паузе, которая разрывает детерминацию и позволяет сделать сознательный и свободный выбор (May, 1953). С ростом возможностей самосознания возрастает свобода и увеличивается диапазон выбора.
Американский психолог С. Мадди (Maddi, 1970, 1998; Мадди, 2005) исходит из положения о том, что человеку от рождения присущи три вида потребностей: биологические (такие как потребности в питании, безопасности и др.), социальные (потребности в контактах, общении) и психологические – специфичные для человека потребности в символизации, воображении и суждении. Именно последние позволяют человеку совершать выбор, обусловленный не только биологическими или социальными требованиями. С. Мадди рассматривает подлинный выбор как шаг, содержание и направленность которого наделяют жизнь уникальным смыслом (Мадди, 2005), и выделяет две кардинально различающиеся стратегии выбора человека, являющиеся основой его жизненного стиля: выбор прошлого и выбор будущего.
Если человек не видит причин истолковывать свой опыт как новый, он совершает «выбор в пользу прошлого», не меняя при этом привычный способ (или набор способов) действия. Такой выбор приносит с собой чувство вины, связанное с нереализованными возможностями. Если же человек считает, что полученный им опыт требует нового способа действий, он осуществляет «выбор в пользу будущего». Такой выбор, согласно С. Мадди, всегда приносит с собой чувство тревоги, связанное с неопределенностью, в которую вступает человек. Постоянный выбор прошлого, то есть выбор привычных способов реагирования в проблемных жизненных ситуациях, обусловленный стремлением к комфорту и безопасности, через некоторое время приводит к недостатку у человека информации. Однозначность, определенность его отношений с миром, то есть придание им статуса данностей, не способных к изменению, приводит к снижению когнитивной проницательности, скуке, ведет к жизненному застою, ощущению собственного бессилия, а в конечном итоге – к переживанию экзистенциальной вины, связанной с отказом от осуществления новых возможностей, и жалобам на бессмысленность существования. Жизненный стиль человека в этом случае – конформизм; он становится сильно уязвим перед стрессогенными обстоятельствами и подвержен таким экзистенциальным недугам, как авантюризм (нахождение смысла жизни лишь в экстремальных, сопряженных с большим риском занятиях), нигилизм (утверждение антисмысла через тотальное отрицание и цинизм) и, в самом худшем случае, вегетативность (постоянная апатия, безразличие ко всему происходящему).