Важнейшим элементом древнемексиканской религиозно-мифологической системы представлений и культовой практики была самая разнообразная магия. Магия – это вера в возможность человека влиять на окружающую действительность с помощью сверхъестественных сил с целью получения желаемого результата. Иными словами, человек выступает активной стороной, пытается, например, воздействовать на природу, манипулировать ею. Однако по мере развития религиозного сознания прежнее ощущение, по крайней мере равноправия с природой, исчезает, как исчезает и надежда самостоятельного воздействия на нее. Как следствие, человек несколько меняет тактику – он приходит к мысли о необходимости просить (о чем-то) у сверхъестественных сил, которые олицетворяются в духах, богах. Поэтому идея магического воздействия на божество с целью получения желаемого результата практически неотделима от всех многочисленных обрядов, которые наполняли бесконечную череду древнеацтекских религиозных праздников. Позиция древних мексиканцев по части богов была традиционной, классически двойственной: с одной стороны, они поклонялись им, надеясь на доброжелательное к себе отношение, с другой – боялись и стремились избавиться от возможного опасного влияния. Так, когда ацтекский правитель заболевал, жрецы надевали маски на статуи главных богов и не снимали до тех пор, пока он либо выздоравливал, либо умирал (17).
Широко была распространена и магия чисел. Словом, фактически все виды магических представлений и действий, выделяемых современным религиоведением, были известны древним мексиканцам. Однако надо подчеркнуть, что в некоторых моментах пропициация, или умилостивительный культ уже господствовал над чисто магическими обрядами.
От магии неотделим и фетишизм. Вера в сверхъестественные свойства предметов – основа всех магических действий, в противном случае они были бы лишены всякого смысла. В этом отношении особенно характерно отношение к статуям богов. Идолы богов, особенно главных, находящихся в центральных храмах, тщательно оберегались, и никто не мог к ним прикасаться, не говоря уже о том, чтобы осмелиться как-то их осквернить. Показателен в этом отношении эпизод, переданный одним из раннеколониальных историков. Согласно ему, после покорения испанцами ацтекской столицы Э. Кортес приказал сбросить фигуру ацтекского племенного бога Уитсилопочтли, однако не нашлось ни одного индейца, который пошел бы на это, несмотря на угрозы. Когда же один из испанцев в конце концов сбросил идола, индейцев охватил ужас, ибо человек коснулся статуи Уитсилопочтли, осквернил божество и навлек тем самым на себя огромную беду (18).
Важнейшим элементом древнемексиканской религиозно-мифологической системы является и анимизм. В сущности, все выделенные выше формы религиозных представлений вырастали на основе анимистических верований, которые были достаточно разнообразными – от представлений о душе человека до сложных образов богов, олицетворявших природные и социальные силы и явления.
Анимизм и другие элементы древнемексиканской религии и привели к широкому распространению веры в приметы, представления, чудеса (19). Это неслучайно, ибо, по представлениям древних мексиканцев, жизнь людей – исключительно результат влияния божественных сил, события на земле лишь микрокопия божественных событий и дел. Например, когда происходили войны на небесах, то есть между богами, то это приводило якобы к войнам и столкновениям между людьми (20). Отсюда все события, которые случались на земле, только по видимости итог человеческой деятельности, а на деле – результат эманации, исходящей от того или иного божества.
Описанное – это наиболее ранний, архаический слой, характерный для любой древней религии, кстати, очень существенный в древнемексиканской религиозно-мифологической системе. Другой слой – это уже персонификация тех или иных явлений мира, общества или даже человека в виде определенных божеств. Поэтому можно согласиться с утверждением, что в обществе религиозно-мифологические представления существовали как бы на двух уровнях. Первый – это суеверная пантеистическая религия простонародья. Второй уровень составляла религиозно-мифологическая доктрина (и связанная с ней практика), отражающая жреческую традицию и многими своими чертами соответствующая тому, что находило отражение в Старом Свете, например в древнеегипетских и древнегреческих мистериях (21).
Главная линия образования пантеона древнемексиканских богов – это процесс их естественного формирования. Однако в древней Мексике на него оказывали влияние и местные обстоятельства. Достоверно известно, что число богов древнемексиканских народов пополнялось, кроме того, и путем простого заимствования, и путем насильственного овладения богами покоренных территорий (в соответствии с законами магии считалось, что захваченный в качестве трофея идол, божество будет оказывать покровительство новым его владельцам). Например, после захвата ацтеками долины Толука (или Матлатцинка, располагавшейся южнее Теночтитлана-Мехико), местное святилище живших здесь народов (отоми, окультек и др.) было разгромлено, а главные реликвии и статуи божеств вместе со жрецами были отправлены в Теночтитлан (22). Отсюда становится понятно, почему по приказу последнего из доколумбовых правителей ацтеков Мотекусомы II Младшего в пределах храма главного племенного бога Уитсилопочтли было построено специальное святилище, так называемое Коатеокалли (Храм различных богов). В нем находились статуи и символы, реликвии богов из различных, подвластных ацтекам провинций и районов древней Мексики. Как сообщает историк, их было большое число и все разнообразной формы (23).
Впрочем, ацтеков иногда преследовали и неудачи. Так, изображение Камаштли, племенного бога, бога войны независимого города-государства Уэшотцинко, ацтеки не имели, хотя страстно этого хотели. За четыре-пять лет до появления испанцев правитель ацтеков Мотекусома II Младший в очередной раз пытался завладеть им и, как сообщает источник, приобщив к остальным, тем самым «обезоружить врага». Однако это им не удалось, и посланные правителем воины с позором бежали от разъяренных жителей Уэшотцинко (24).
Не исключено, что ацтеки как господствующий в государстве этнос прибегали уже и к прозелетизму. Во всяком случае, сохранилось высказывание одного из хронистов о том, что ацтеки ставили перед собой цель приобщить другие народы к своим богам. Они также всячески стремились подчеркнуть особенность и преимущества своих богов, их могущество и силу в сравнении с божествами покоренных народов (25). Отсюда становится понятно, почему после покорения того или иного народа или племени ацтеки нередко заставляли их жрецов прийти и выказать почтение (предложив при этом пожертвования) главным богам Теночтитлана. Вместе с тем это не означало устранение местных культов и верований.
Если представить картину взаимосвязи богов в древнемексиканской мифологии и религии, то получится как бы несколько кругов, слоев, структур.
Один из таких кругов составляли племенные и региональные боги, которым приписывается при этом все наиболее важное – от мироустройства до сотворения человека. Известно, что при переходе от доклассового к раннеклассовому обществу оформляется образ главного бога, прежде всего в облике племенного бога. Если это воинственное племя, то этот бог будет воином-воителем. Последнее как раз и имеется в ситуации с ацтеками. Они боролись за преобладание над соседними народами и племенами, и поэтому их племенной бог Уитсилопочтли играл необычайно важную роль.
Другой круг представлений выводит на уровень политеистических верований. Действительно, по мере усовершенствования общественно-экономической структуры общества происходило усложнение общественного сознания, а вместе с тем и одной из его форм, религии. Место племенных и региональных богов, которым приписывались все функции, нередко начинают занимать специальные боги, с которыми связывается то или иное явление природы, общественной структуры и даже человеческой сущности.
Поскольку наблюдается специализация богов, то совершенно естественно отметить и такой процесс, как образование пантеона. Он имел две особенности. С одной стороны, поскольку пантеон формировался на основе образов племенных и региональных богов различных народов, племен и этнических групп, то нередко складывалась такая ситуация, что некоторые боги (различных групп), например плодородия, сливались в единый синкретический образ божества плодородия. Синкретизм – характерная черта религиозно-мифологической системы ацтеков и, думается, древних мексиканцев в целом. С другой стороны, поскольку процесс этот не был завершен, то иногда то или иное божество совмещало ряд функций, что характерно для первого отмеченного нами круга представлений. Это объясняет, почему в дальнейшем придется встречаться с одним и тем же богом в разных по «специализации» группах божеств. Например, одно из древнеацтекских божеств (женская половина верховного дуального божества) Тонакасиуатль в одном из источников называется также и другими именами, именами специальных хтонических божеств (связанных с почитанием сил земли) – Шочикетсаль и Чикомекоатль (26). На этом примере видно, как со временем у древней богини Тонакасиуатль постепенно узурпируются определенные функции, появляются новые божества, в связи с образами которых, в свою очередь, формируется свой круг религиозно-мифологических представлений и культовой практики.
Анализируя древнеацтекский пантеон по чисто формальным признакам, нужно отметить существование двух божественных фратрий на основе такого признака, как пол. Иными словами, боги имели сходные функции, однако принадлежали к различному полу, к мужской и женской фратрии. Например, у ацтеков известны бог маиса Сентеотль и богиня маиса Шилонен, бог веселья и любви Шочипилли и богиня Шочикетсаль с практически сходными функциями.
Любой пантеон, надо думать, предполагает наличие его главного бога, первого среди равных. В древнемексиканской политеистической системе прослеживается явление, определенное как генотеизм. Согласно ему, из множества божеств на первое место выдвигается тот, к кому в данный момент обращались. И действительно, знакомство с религиозным ритуалом, содержанием молитв и религиозных гимнов показывает, что иногда, например, к древнеацтекскому богу дождя Тлалоку обращались с такими эвфемизмами, пышными, специфическими эпитетами, что не оставалось сомнений в том, что именно он – могущественнейший из божеств. В других случаях это могли быть и другие боги.
Наконец, намечались и некоторые черты монотеистических верований, составлявших как бы третий круг или уровень представлений. Они проявлялись в стремлении выделить какое-то божество и приписать ему целый ряд наиболее важных функций, причем в отличие от представлений о тотемном предке или племенном боге связывать с ним и его деятельностью более широкую систему идей, нежели та, что вырастала из интересов узкой племенной структуры. Это божество покровительствует уже всему государству, освящает существующую власть, в данном случае власть ацтекского правителя. Условия для подобных религиозно-идеологических процессов в обществе и общественном сознании были. С точки зрения социальных корней, они заключались в формировании зачатков деспотической власти в Теночтитлане. Исторические корни данного процесса – во включенности в этот процесс образов племенных богов, в активизации процессов объединения божеств в образ единого бога. Эти два момента, дополняя друг друга, и привели к появлению представления о неких верховных божественных парах или единых верховных богах. При этом единый бог мог быть в нескольких ипостасях. Что касается остальных богов, то с ними устанавливаются генеалогические, иерархические отношения и связи.
Три этих уровня или круга представлений прослеживаются, но разделить их можно только формально, в теории, так как в действительности они тесно, прочно взаимосвязаны, и далее мы будем наблюдать, как одно и то же жизненно важное явление, событие приписывается в одном сюжете – одному богу, в другом – другому.
Структура пантеона: боги и божества в системе религиозно-мифологических представлений
В религии и мифологии древней Мексики периода, непосредственно предшествовавшего Конкисте, было известно представление о парах великих, верховных богов, которые по-разному назывались у разных народов. Эти пары представлялись по большей части в виде мужского и женского божества. Так, верховной божественной парой у сапотеков были так называемые Косаана и Уичиана (соответственно «порождающий», «порождающая») (27). У миштеков, которые разделяли многие религиозные воззрения сапотеков, аналогичные по существу персонажи именовались «Господин-олень» и «Госпожа-олень» (или «Пума-змей» и «Пума-ягуар») (28). Сапотеки думали, что они были «великими магами и колдунами», потому что могли принимать любой облик, в том числе и человеческий (29).
У ацтеков сходные идеи связывались с Тонакатекутли («Господин нашей плоти») и Тонакасиуатль («Госпожа нашей плоти»), а также звездной парой Ситлаликуэ («Та, у которой юбка из звезд») и Ситлалитонак («Сверкающая звезда») (30).
Если заниматься анализом данных божеств лишь на основе только что приведенной информации, то станет совершенно очевидно, что в образах этих богов отражена прежде всего необходимость, по древним представлениям, единства мужского и женского начал для всяких и особенно принципиальных творений. Более того, порой сами верховные пары воплощали наиболее грандиозные явления и стороны мира. Например, у сапотеков мужская ипостась божественной пары, Косаана, соотносилась с Солнцем и небом, а женская, Уичаана, с землей и водой. Ацтекские Ситлалитонак и Ситлаликуэ были также связаны с небом и звездами (31).
Однако этим не ограничиваются древнемексиканские представления о божественных парах. Дело в том, что в связи с последними можно проследить тенденцию к превращению их в некие единые верховные божественные существа, которым, однако, предшествуют представления своего рода промежуточного характера.
Именно такое промежуточного типа представление (между идеей верховной божественной пары и единого, верховного бога) демонстрирует древнеацтекская религиозно-мифологическая система. Так, следует обратить внимание на специфические имена, применяемые к этой паре, такие как Ометекутли («Господин двойственности») и Омесиуатль («Госпожа двойственности»). Они как раз и позволяют предположить тенденцию к объединению этих божеств в один образ верховного бога. И уже накануне испанского завоевания в религиозно-мифологической системе древней Мексики формируется представление собственно о едином верховном божественном существе, то есть в этот период ацтекская божественная пара все определеннее объединяется в один образ. Одно из доказательств этого заключается в том, что ее начинают почитать как некое единое божество и обращаться с соответствующими эвфемизмами, которые, собственно, и могут рассматриваться как имена, – Тлокенауаке («Владыка центра», то есть основа всего, находящийся в центре), Ипалнемоуани («Тот, благодаря которому живем»). Между прочим, в раннеколониальный период в отношении этого дуального божества имелись попытки миссионеров истолковать его в христианском духе. Так, П. де Лос Риос, комментатор «Ватиканского кодекса 3738А (Риос)», утверждал, что Ометекутли – это иное, индейское, название Троицы (32).
Аналогичная трансформация произошла и с сапотекской божественной парой, а именно Косаана и Уичиана, которые в отдельных случаях воспринимались как образ единого верховного божества.
Отмечая наличие такой тенденции, вместе с тем надо иметь в виду, что сведения о едином верховном божестве были записаны после прихода испанцев, и, следовательно, здесь вполне возможны, особенно в передаче авторов-европейцев, христианские наслоения. Тем не менее считать их полностью результатом внешнего влияния нельзя, так как в общей системе представлений образы этих богов весьма отличаются от остальных, в большей степени наивных и даже архаичных, как увидим ниже.