«Это обширная страна, и жители её злонравны, непокорны, имеют надменный вид, задиристы и воинственны. Они воюют со всеми неверными, живущими вокруг них, и выходят победителями. Властитель их называется Рус-каган […] Среди них проживает часть славян, которые прислуживают им […] Они носят шапки из шерсти с хвостами, спадающими сзади на их шеи […] Куйаба – это город русов, расположенный ближе всего к землям ислама. Это приятное место и место пребывания [их] властителя. Оно производит меха и ценные мечи. Сълаба – приятный город, из которого всегда, когда царит мир, выходят они для торговли в области Булгара. Уртаб – город, в котором убивают чужеземцев всегда, когда они посещают его. Он производит весьма ценные клинки и мечи, которые можно согнуть вдвое, но как только руку убирают, они возвращаются в прежнее положение».14
Арабские и персидские географы, конечно, ничего не говорят о скандинавском происхождении руси. Их сведения отрывочны и местами противоречивы, но выделяются и общие моменты – это разделение всеми ими (за исключением ибн Хордадбеха) росов и славян. Еще один общий момент, это акцент арабских авторов на воинственном характере росов. По арабским свидетельствам росы не воюют в конном строю и передвигается на кораблях, и еще они располагают превосходным франкским оружием. Нельзя не отметить также устойчивой связи между росами и Хазарским каганатом. Росы либо заимствуют у хазар титул «каган», для обозначения собственного независимого правителя, либо находятся под патронатом хазарского кагана. Велика вероятность того, что какая-то часть руси действительно состояла на военной службе в Итиле. Может быть, эту службу следует связывать и с морскими набегами на южный берег Каспия, так как эти набеги совершались, вне всяких сомнений, с согласия, а чаще всего и в интересах правителя Хазарии. Росы договаривалась с хазарским каганом либо с беком (царем) о проходе их дружин через устье Волги, в обмен на часть будущей добычи. Контакты с Хазарией осуществлялись и по вопросам торговли. В столице каганата, в Итиле, и у славян, и у русов, по сообщению арабских источников, было по собственному торговому кварталу.
***
Археологические исследования наиболее древних из известных нам сейчас поселений Древней Руси, в целом подтверждают свидетельства активного проникновения на славянские земли выходцев из Скандинавии. Более того, проникновение скандинавов приходится на период непосредственно предшествовавший зарождению государства у восточных славян, то есть, преимущественно на IX век. Другое дело, что как, например, в Старой Ладоге, так, равным образом, и в Гнёздове, и в любом другом месте, где были обнаружены скандинавские находки, эти артефакты не были единственными, а практически во всех случаях перемежались со славянскими предметами, не расходясь при этом с ними по культурным слоям.
Старая Ладога (сканд. Aldeigjuborg). В наше время Старая Ладога – это село в Ленинградской области, в 20 километрах от места впадения реки Волхов в Ладожское озеро. Гидрологический режим Приладожья изменился с тех давних времен, считается, что к моменту появления в этом районе интересующих нас скандинавских поселений, место, где расположена сохранившаяся Староладожская крепость, было значительно ближе, чем сейчас к берегу Ладожского озера. То есть Ладожское озеро (озеро Нево) со временем понизило свой уровень и отступило на север. Проведенные дендрохронологические исследования древесины использованной для строительства первых сооружений на Земляном городище Старой Ладоги свидетельствуют, что возведены они были из деревьев, срубленных не позднее 753 года.15 Сооружения соответствующие этому первому строительному горизонту выполнены как считается скандинавами (или, если точнее, выходцами с Готланда), ввиду использования на Старой Ладоге типичной для Северной Европы столбовой конструкции. Факт нахождения в Старой Ладоге и более древних артефактов, например, гребня эпохи Меровингов VII века, не исключают и более ранней истории поселения. В данном случае важно то, что появление в Приладожье выходцев из Северной Европы, предположительно с Готланда и Аландских островов, состоялось очень рано, еще в так называемый «вендельский период» (550-793 гг.).
Описываемое поселение готландцев (гутов), как считается неукрепленное, просуществовало приблизительно 10 лет, после чего было сожжено и на его месте появляются новые сооружения, но на этот раз уже типичной для славянской культуры срубной конструкции. Приблизительно в 2 километрах от Староладожской крепости вниз по течению Волхова, на противоположном берегу, находилась ныне почти не сохранившаяся Любшанская крепость (в месте впадения в Волхов речки Любши). Это древнейшая из известных каменно-земляных крепостей Древней Руси, чье возведение связывают с проникновением на территорию Приладожья славянского населения. На рубеже VII и VIII веков эта территория была отвоевана представителями славянской культуры среднеевропейского происхождения (кривичами) у местных финно-прибалтийских племен и на месте предположительно существовавшего ранее деревянного острога была возведена каменно-земляная крепость, идентичная крепостям, обнаруженным у западных славян. Любшанская крепость, по-видимому, выполняла административные и военные функции, в то время как городище Старой Ладоги в основном ремесленные и торговые.
Начиная с конца VIII века, активизируется торговля по Великому Волжскому пути, вследствие чего местный рынок в Приладожье превращается в рынок международный. После уничтожения славянами «готландского» поселения в 760 годах, городище на месте Старой Ладоги стремительно разрастается. Многочисленные археологические находки свидетельствуют об интенсивном товарообмене, развивается производство «глазчатых» бус, призванных играть роль денег. За такие бусы славяне скупали пушнину, которую затем реализовывали арабским купцам за серебро. Самый ранний клад арабских серебряных дирхемов, найденный в Старой Ладоге, датируется 786 годом. Населенная округа Ладоги, как свидетельствуют археологические и ретроспективные источники, тянулась сплошной полосой до устья Волхова. За время раскопок Староладожского городища среди остатков домов было обнаружено большое число предметов, свидетельствующих о развитом ремесленном производстве: куски янтаря, бусы, неоконченные обработкой, капли стекла, заготовки латуни, тигли, формочки, ремесленные инструменты, корабельные заклепки и прочие заготовки для корабельного ремонта. Вероятно, уже в тот период существовали купеческие объединения, включавшие в себя воинов-мореплавателей и торговцев – славян, евреев-рахдонитов из Хазарии, а также выходцев из Западной Европы, Скандинавии и исламского Востока.
Славянское доминирование в этом регионе было оспорено скандинавами уже в эпоху викингов, в конце 830-ых годов. На рубеже 830-840 годов Ладожское поселение переживает катастрофический пожар, после чего на его месте появляются предметы, интерпретируемые как компоненты скандинавской мужской культуры. Обнаружено, в частности, множество наконечников стрел, характерной для Скандинавии ланцетовидной формы. Захваченное скандинавами городище переживает новый большой пожар на рубеже 850-860 годов, в культурном слое которых, вновь найдены наконечники стрел, но на этот раз уже славянской ромбовидной формы.
Обобщая данные собранные археологами, можно предположить, что Ладожское городище в конце вендельского периода (с 750-ых годов) и в начале эпохи викингов (830-860 годы) оказалось ареной противостояния скандинавского и славянского населения и, вероятно, неоднократно переходило из рук в руки. Косвенно данные археологии подтверждают сведения, изложенные в Повести временных лет, в рассказе о призвании ильменскими словенами, кривичами, весью и чудью варяга Рюрика. Согласно летописи, славяне, будучи вначале покорены варягами, в год 6370 (862) изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву».
В 860 годах город Ладога, разумеется, не прекратил своего существования. Археологические данные свидетельствуют об уменьшении значения Любшанской крепости, в то время как поселение на территории современной Старой Ладоги, во второй половине IX века – первой половине X столетия переживает расцвет. Археологические исследования подтверждают факт скандинавского присутствия в Ладоге и после 860 года. Одним из таких свидетельств могут служить остатки бронзолитейной мастерской последней четверти IX века, с найденными там же редчайшими высокохудожественными украшениями скандинавского типа (для мужского и женского костюмов). Из находок, относящихся к еще более позднему периоду – остатки большого (размером 10 на 16 м.) деревянного строения с центральным очагом и внешней галереей. Это строение датируется второй четвертью X века. Здание, скорее всего, не было княжеским дворцом, а использовалось, в качестве купеческого общежития, либо фактории, ввиду обнаружения там большого числа бус и сланцевых форм, предназначавшихся для отливки платежных серебряных слитков. Там же была найдена вставка от кольца-печатки с надписью на арабском: «Помощь моя только у Аллаха, на него я положился и к нему обращаюсь». Это найденное в Старой Ладоге сооружение похоже на описание ибн Фадланом больших деревянных домов купцов-русов, устроенных ими вблизи Атиля (Волги), где те продавали привезенных в Волжскую Булгарию невольниц.
В наше время Старая Ладога не воспринимается как место, имеющее особенное значение для русской истории. И напрасно. Вероятнее всего, именно Старой Ладоге выпала честь стать первой столицей Руси, несмотря на то, что согласно Начальной летописи в 862 году Рюрик сел княжить не в Ладоге, а в Новгороде (хотя по другому варианту текста, именно в Ладоге). Так или иначе, Ладога как экономический и вероятно также административный центр предшествовала Новгороду. Последний в качестве городского центра сложился никак не раньше конца IX – начала X веков и воспринимался современниками на фоне древнейшей Ладоги как «Новый город».
***
Рюриково городище. Новгород (сканд. Holmgarðr или Holmgarðir).
В полутора-двух километрах от южной окраины современного Великого Новгорода, недалеко от места, где Волхов вытекает из Ильменского озера, расположился Свято-Юрьев монастырь. Некогда это был религиозно-духовный центр Новгородской республики. Прямо напротив его сияющих белизной стен, на противоположном, правом берегу Волхова, на поросшем травой и кустарником холмике, сиротливо ютятся развалины Благовещенской церкви, середины XIV века. Этот кусочек земли, находящийся за пределами городской застройки, до XIX века именовался «городищем». Начиная с XIX века, он стал называться «Рюриковым городищем» из-за получившей в то время широкое распространение легенде о нахождении на этом новгородском пятачке резиденции князя Рюрика.
Первые раскопки Рюрикова городища были проведены в 1901 году. К систематическим археологическим исследованиям приступили в 1970-ых. Этими раскопками, как и в Старой Ладоге, было установлено присутствие скандинавского элемента. Если не принимать во внимание следы стоянки первобытных людей, то самое первое поселение на городище принадлежало ильменским словенам, оно было защищено деревянной стеной и валом. Это поселение словен относилось к VIII-IX векам. Но, уже с середины IX века начинает формироваться культурный слой, заполненный скандинавскими предметами. Археологами найдено множество элементов скандинавского военного снаряжения и одежды, амулеты, как то железные гривны с молоточками Тора или бронзовые подвески с руническими надписями. Скорее всего, скандинавские амулеты не были в славянских землях предметами торговли, и попали сюда, что называется, на самих людях. Было открыто несколько кладов арабских, византийских и западноевропейских монет, извлечены из земли фрагменты весов, гребни, бусы, тигли, ткацкие приспособления. Административный характер поселения, и факт нахождения на этом месте княжеской резиденции подтвердился большим числом обнаруженных здесь свинцовых княжеских печатей. За время раскопок Рюриково городище превратилось в один из крупнейших исторических памятников эпохи викингов.
Как считается, это княжеское поселение было возведено на мысовой части возвышенности, которая в свою очередь находилась на острове, посреди затопляемой речной поймы. В этом смысле неслучайным выглядит скандинавское название Новгорода – «Holmgarðr» («Островной город»). Остров было легко оборонять, а его положение непосредственно у истока Волхова позволяло князю контролировать проходящий по реке торговый путь. В Хольмгарде это было делать легче, чем сидя в Ладоге. Рюриково городище было предгородским поселением. То есть это не был в собственном смысле сам город, а именно резиденция князя или конунга. Кто-то придерживается мнения, что вследствие того, что Новгород застраивался позднее, он и получил название «Нового города». Рюриково городище имеет богатую историю. Здесь жил, призванный в Новгород на княжение Александр Невский. На время празднеств здесь останавливались московские князья Симеон Гордый, Дмитрий Донской и Василий Темный. В период централизации Московской Руси и подавления новгородской вольницы, в Рюриковом городище жил Иван III. В 1570 году во время кровавой расправы над боярами и жителями Новгорода тут же находился Иван IV Грозный.
***
Гнёздово – Смоленск (сканд. Sýrnes). Если ехать из Смоленска двигаясь на запад, по Витебскому шоссе, то через десять – пятнадцать минут езды на автомобиле попадаем в деревню Гнёздово. Сельские дома в современном Гнёздове тянутся вдоль автомобильной дороги. Выйдя из машины и пройдя мимо этих деревенских дворов на юг от шоссе, к Днепру, мы попадем на то место, где одиннадцать веков назад бурлила оживленная городская жизнь. Гнёздово – это старый Смоленск. Подобно тому, как мы знаем Старую Рязань и Рязань Новую, точно так же крупное городское поселение Верхнего Поднепровья, возникшее в период зарождения Древней Руси, через несколько веков было перенесено на новое место, сохранив при этом свои старые функции столицы региона. Хотя понятие «новое место» в данном случае весьма условно, так как расстояние между «старым» и «новым» Смоленском составило всего 12 км.
В те далекие времена в районе Смоленска перекрещивались волоковые пути системы: Волхов – Днепр – Двина – Угра – Ока. Корабли перетаскивались по суше, ремонтировались, смолились (вопрос к этимологии названия города Смоленск). Впервые это поселение, как центр племенного союза кривичей, упоминается в Повести временных лет под 862 годом, то есть под годом призвания Рюрика. В Устюжском (Архангелогородском) летописном своде, Смоленск (читаем Гнёздово) упоминается под 863 годом в связи с именами варягов Аскольда и Дира. Те, направляясь на юг к Киеву, будто бы наткнулись на Смоленск и предпочли обойти его стороной, ввиду его мощных укреплений и многолюдности. Устюжский летописный свод – источник поздний (XVI в.), он содержит информацию о событиях начала русской истории, о которых нет упоминаний ни в Повести временных лет, ни в других заслуживающих доверия источниках (например, в Новгородской Первой летописи). Скорее всего, упоминание об Аскольде и Дире в Устюжском своде является литературным вымыслом. Но есть обстоятельства, которые литературным вымыслом быть не могут – это без преувеличения ценнейшие находки, извлеченные из гнёздовской земли в ходе многочисленных археологических раскопок.
Итак, что мы имеем в Гнёздове? Во-первых, удивляют его размеры. По средневековым меркам поселение не просто большое, оно огромное. Укрепленное центральное городище и неукрепленный посад имели площадь порядка 16 гектаров. Для своей эпохи Гнёздово было одним из крупнейших городов Северной Европы. Так, предполагаемая площадь шведской Бирки составляла не более 13 гектаров, Дублина, в скандинавский период его истории, около 12 гектаров. Центральное Гнёздовское городище с посадом было окружено огромным могильником (площадью 200 га!) с насыпями курганного типа (по оценкам до 6000), а также более мелкими поселениями. По количеству могильных насыпей Гнёздово является крупнейшим курганным кладбищем Европы.