Перу Гесса принадлежат печально знаменитые Нюрнбергские расовые законы 1935 года – «Закон о гражданине Рейха» и «Закон об охране германской крови и германской чести». Именно на их основании с 1933 по 1945 годы жизни и благосостояния лишились миллионы евреев на оккупированных территориях!..
Идеи Гитлера о завоевании территорий крепли день ото дня, и нацисты начали подготовку ко Второй мировой войне. Фюрер видел в Великобритании надежного союзника, а потому предложил заключить соглашение: Германия должна занять место господствующей европейской державы, а Великобритания – вернуть немецкие колонии. Решение принято не было, и тогда Гесс задумал «Миссию мира». Но для этого нужно было переступить через запрет Гитлера не покидать страну до конца военных действий.
10 мая 1941 года Рудольф Гесс тайно вылетел в Шотландию. Через помощников он передал Гитлеру письмо, начинающееся словами: «Мой Фюрер, если Вы получили это письмо, я нахожусь в Англии». Когда Гитлер получил записки приближенного, впал в ярость – поступок Гесса мог поставить под удар налаженные с союзниками связи. Бывшего секретаря фюрера объявили сумасшедшим, который якобы бежал из страны и разбился при перелете. Имя Рудольфа, его фото, портреты, бюсты «стерли» с «лица» Германии, а самого немца назвали предателем. «Воскрес» он только здесь, в Нюрнберге, осенью 1945 года, где, наряду с Герингом и прочими, оказался на скамье подсудимых…
Даллес не верил в «Миссию мира». «Полная чушь, – думал американец. – В разгар боевых действий одно из высших должностных лиц вдруг решает протянуть руку помощи Британии для совместной борьбы с Советами. И это – в то время, когда Британию бомбят денно и нощно, когда она уже обозначила свою позицию в войне, а перевес в ней – на стороне гитлеровцев, то есть формально они не имеют никаких посылов для участия в переговорном процессе! Нет, Гессом двигало нечто другое…»
Но что? Ответ на вопрос принес телефонный разговор Даллеса с Яном Флемингом, который поспешил откликнуться на просьбу друга на второй день после получения телеграммы.
– Видишь ли, Гесс действительно прилетел, чтобы заключить своего рода мир. Но этот мир исходил не от Гитлера. Это должен был быть мир за его спиной. Гитлер к тому моменту очень плотно сошелся со Сталиным в вопросах раздела Европы…
– Ну да, это и не понравилось окружению фюрера, которые предпочитали в союзниках видеть англичан…
– Чушь собачья, и ты это знаешь, – отрезал Флеминг. – Не понравилась им не дружба их босса со Сталиным, которому все они порядочно пятки лизали последние 10 лет. Как раз наоборот. Сталин перед войной в России устроил колоссальную по масштабам борьбу за власть. Почти всех конкурентов прикончил, но все равно проигрывал, покуда жив был его оппонент Троцкий, высланный им в Мексику и позже убитый. Предотвратить падение его рейтинга могла война… Они тогда с Гитлером здорово сдружились, и Сталин, осведомленный о захватнических планах своего приятеля, решил использовать начавшуюся агрессию в целях укрепления своих позиций. Войну надо было начать, но быстро развернуться – на допросах Гесс говорил нам именно это. Так гласила первая редакция плана «Барбаросса»!
– Ну и ну! – присвистнул Даллес. – Получается, Сталин должен был – как на договорном матче по боксу – условно «победить» Гитлера и сразу стать на Родине притчей во языцех?
– Точно. Но в процессе подготовки к нападению на Союз аппетиты Гитлера выросли. Он решил повоевать по- настоящему… Гесс понял, что в СССР Германия завязнет, и ринулся в оппонирующий лагерь в поисках спасения если не для всей Германии, то хотя бы для самого себя. Но просчитался…
– Очень интересно, – задумался Даллес. – Скажи, а как Гесс и Геринг, которые наверняка знали о таком решении Сталина и Гитлера, могут быть связаны с восточноевропейскими интересами этих двоих? Конкретно, с Польшей и Прибалтикой?
– А к чему это? – не понял вопроса Флеминг.
– Видишь ли, мне кажется, Сталин ведет планомерную игру по устранению Гесса, Геринга, Розенберга и Франка из процесса. Насчет Геринга понятно – все- таки второй человек в рейхе, его надо устранить во что бы то ни стало просто в целях справедливости. Относительно Гесса ты мне сейчас раскрыл глаза. Но причем тут Розенберг и Франк, которые всю войну только и занимались, что Восточной Европой?
– А по- моему, связь прямая, – отчеканил англичанин. – Со стороны, сам понимаешь, виднее. Рассуди логически: Гесс и Геринг знают не просто о внешнеполитических интересах Сталина и его сговоре с Гитлером касаемо Польши. Они знают еще и то, как этот сговор готовился. Какие малоприятные обстоятельства его сопровождали, о чем те кулуарно трепались и какие гнусности планировали. Розенберг и Франк знают, как именно эти гнусности претворялись в жизнь…
– А почему тогда, к примеру, не Риббентроп? Он – министр иностранных дел. Он об этом не знает?
– Риббентроп, конечно, знает. Но, при всех своих тайных познаниях, он располагает сведениями только о надводной части айсберга. Он претворял внешнеполитические решения в жизнь, но как эти решения готовились и исполнялись, он понятия не имеет – должность не такова. Его показания сами по себе, в отрыве от показаний этих людей, располагающих более четкими и детальными сведениями, ничего не значат. Ну скажет он о существовании тайных соглашений – а кто скажет о том, как именно они исполнялись? Только те, кто, стоя за спиной фюрера, принимал решение об их подписании и те, кто, в бытность свою высшими должностными лицами рейха в Восточной Европе, их реализовывал. И следил за тем, как реализует их вторая сторона… Ты ведь отлично знаешь, что о разделе Восточной Европы у Сталина с Гитлером были договоренности задолго до войны…
Конечно, Даллес знал о секретных протоколах к советско- германскому пакту 1939 года о ненападении, согласно которым в случае начала войны (о которой Гитлер предупредил Сталина) Советскому Союзу, в обмен на невмешательство в ее ход, будут предоставлены щедрые отступные в лице части Польши и всей Прибалтики. Но в канун процесса союзники договорились, что пакт этот освещаться не будет. Соответственно, вопрос секретных протоколов был вроде как закрыт. «Вроде как» – потому что в официальном коммюнике на тему пакта советская сторона ничего не говорила об их существовании, хотя по разведывательным каналам их существование давно уже было доказано. В то же время они были частью пакта, и освещать их, наплевав на договоренности с СССР, никто из союзников не решился бы. Чтобы убедить комитет обвинителей сделать это, Даллесу следовало доказать, что СССР активно пытается сорвать процесс. Ему, может, это и не надо было, вот только действия Москвы, все активнее пытающейся избежать публичной огласки действий нацистов, настораживали и подсознательно толкали к этому – хотя прямых и четких доказательств у него пока не было. Что ж, неплохо было уже то, что Флеминг примерно сориентировал его на места их поиска.
Искать их надо было в отношениях Германии и СССР, зародившихся перед войной. Поняв их суть, можно было понять, чего так боятся Советы, что именно из пакта 1939 года может сильно скомпрометировать их международный облик?
Например, то, что Германии в деле порабощения Восточной Европы без помощи Советов было не обойтись, и помощь эта вероломно была предоставлена – целых 2 года Москва не вмешивалась в войну, почивая на лаврах аннексии обещанных ей Балтии, Бессарабии и Северной Буковины. То, что война началась 1 сентября 1939 года – на следующий день после того, как Верховный Совет СССР ратифицировал договор между Москвой и Берлином. И то, что Сталину в деле борьбы за власть война эта была бы на руку, не реши Гитлер изменить свои планы. Это все, конечно, не красило Москву, но и поводов так сильно переживать, что те факты, об умолчании которых она договорилась с Лондоном и Вашингтоном, вдруг всплывут, у нее не было. Значит, речь шла о чем- то более серьезном… Как знать, может допрос этой четверки что- то бы прояснил, но сейчас так обнаруживать себя и интересы противной стороны было бы опасно, да и гарантий, что они захотят откровенничать после тех номеров, что вытворяла с ними завербованная Москвой охрана тюрьмы Дворца правосудия, не было никаких. Разведчику оставалось ждать, хотя больше всего в жизни он ненавидел две вещи – ждать и догонять.
Правда, ждать оставалось недолго. Утром следующего дня доктор Келли сделал официальное письменное заключение о невменяемости подсудимого Круппа. На обеде он произнес в компании своих приятелей – прокуроров – следующее:
– Помимо Круппа и тех, о ком мы говорили накануне, среди подсудимых есть люди, чья ненормальность написана у них на лбу и не может вызвать ни у кого сомнений и нареканий.
– Кто, например? – уточнил сварливый и придирчивый Шоукросс.
– Штрейхер.
– Штрейхер?! – понятно, что такое высказывание Келли, словно бы предупреждающее его оппонентов и прощупывающее почву реакции, не могло остаться не отвеченным со стороны своенравного и упрямого британца. – С ним- то что не так? Ладно, Крупп, глубокий старик, который уже не помнит собственного имени и имени собственных детей, но Штрейхер – идеолог антисемитизма…
– Ну и что? – спокойно парировал Келли. – А какая связь между его личностью и тем, за что он в рейхе отвечал? Согласитесь, если бы на всех важнейших постах в этом государстве были бы сплошь нормальные люди, мы бы с вами здесь сегодня не сидели…
– И все же?
– Пожалуйста. Он сумасшедший просто потому, что патологически ненавидит евреев. Он считает их виновными во всех бедах человечества со дня основания мира, чем- то, воля ваша, потусторонним. Плюс ко всему его патогенное либидо – среди его товарищей и подчиненных не было ни одного, с чьей женой он бы не переспал и после не демонстрировал бы фотографии соитий на каждом углу. Его странное и разрушительное увлечение порнографией… Ни один нормальный человек не может сто процентов времени говорить о двух вещах – будь то евреи или секс.
– А как же его склонность к роскоши и воровству? – не унимался Шоукросс. – Ведь он в свое время все посты в рейхе потерял именно из- за того, что стал обогащаться за счет подвергавшихся ограблению и уничтожению евреев. Шизофреник не мог бы проявить такие чудеса рассудительности.
– Почему? – Келли был спокоен, как удав, что раздражало его собеседников. – Очень даже мог. Не забывайте, что, как мы уже ранее говорили, шизофрения есть расщепление личности. Одна делает что- то хорошее, другая – плохое. Одна личность Штрейхера пускала слюни на баб и декларировала уничтожение евреев. Другая обеспечивала его большую семью, что сделать иначе, как воровством простой редактор газеты элементарно не мог. Да и кто из них не был замечен тогда в мародерстве? В то же время, как вы сами могли убедиться из материалов следствия, поступки, которые они совершали, не отличались вменяемостью…
Информация к размышлению (Юлиус Штрейхер). Юлиус Штрейхер родился 12 февраля 1885 года в Флейнхаузене близ Аугсбурга, Бавария. Он был девятым ребёнком в семье Фридриха Штрейхера, учителя римско- католической начальной школы. Перед войной поступил добровольцем в Германскую армию, проработав перед этим некоторое время учителем в начальной школе. Однако после года службы он был уволен из армии за недисциплинированность с запрещением в дальнейшем служить в вооружённых силах. Уже тогда командование заметило начавшееся его разложение.
В 1919 году Штрейхер создал отделение в Нюрнберге антисемитской организации, Социалистической партии Германии (СПГ). В 1921 году, когда Гитлер уехал из Мюнхена в Берлин налаживать контакты с лидерами нацистских организаций севера Германии, ряд членов НСДАП, включая её основателя Антона Дрекслера, обвинили Гитлера в диктаторстве и пытались установить контакты с СПГ. Гитлер срочно вернулся в Баварию и потребовал прекратить заигрывания с группой Штрейхера. Это вызвало серьёзный кризис в партии, однако Гитлер смог утвердить себя в качестве лидера. Вскоре Штрейхер смог найти с лидером национал- социалистов общий язык и 8 октября 1922 года влился вместе с членами СПГ в ряды НСДАП. Когда он услышал о Пивном путче, то, не желая оставаться в стороне, присоединился к Гитлеру и шёл рядом с ним в первых рядах. Некоторые свидетели утверждают, что когда толпе марширующих преградили дорогу полицейские, именно Штрейхер первым произвёл выстрел. Сам он впоследствии говорил, что именно благодаря участию в путче фюрер всегда его поддерживал в дальнейшем. «Возможно, найдутся один или два человека, которым не нравится форма носа Штрейхера. Но в тот день, когда он лежал рядом со мной на мостовой Фельдхернхалле, я поклялся, что не брошу его, пока он не бросит меня», – говорил про него впоследствии Гитлер.
С 16 апреля 1923 года он начал выпускать собственную газету «Дер Штюрмер», которая вскоре получила репутацию самого радикального антисемитского издания Германии. Он печатал рассказы о ритуальных убийствах евреями «арийских» детей, а также обвинял евреев в таких вещах, как взрыв дирижабля «Гинденбург» в 1937 году. В газете было очень много карикатур, порой откровенно порнографических, а также жалоб на евреев, мешающих жить «арийцам»: пациент психиатрической больницы жаловался, что его туда незаслуженно упекли евреи, покупатель писал, что ему не принесли рубашку из магазина, принадлежащего еврею, и так далее в каждом номере. В своих статьях Штрейхер использовал самые откровенные образы. Он придавал антисемитизму научный оттенок, доказывая, что «арийка», чья кровь испорчена евреем, уже никогда не сможет родить полноценных «арийских» детей. Признать невменяемым этого идеолога антисемитизма значило дать ему уйти от ответственности. Не убивал? Да, но своими речами и поступками он создавал идеологию расового уничтожения евреев, что простить, в понимании Даллеса, было нельзя…
Когда в 1925 году Штрейхер был назначен гауляйтером Нюрнберга, он все ещё преподавал в школе, и его ученики обязаны были приветствовать его возгласом «Хайль Гитлер!». В 1928 году его уволили из школы за пропаганду антисемитских идей, но это не помешало его дальнейшей нацистской карьере: в 1929 году он стал гауляйтером объединённой Франконии и был избран в баварский парламент от нацистов, а в 1933 году и в Рейхстаг. В 1934 году он получил звание группенфюрера СС.
На посту гауляйтера Штрейхер имел дурную репутацию, любил разгуливать по Нюрнбергу с хлыстом, мог делать в пределах своего гау практически всё, что хотел. Однажды он лично избил заключённых Нюрнбергской тюрьмы, сказав после этого сотрудникам своего аппарата: «Мне это было просто необходимо, теперь мне значительно полегчало». Помимо этого, Штрейхер имел огромное количество любовниц и постоянно шантажировал их мужей, любил с гордостью рассказывать о своих любовных похождениях и был известен своим увлечением порнографией.
Отношение к Штрейхеру в партии было неоднозначным: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Роберт Лей и Ялмар Шахт открыто заявляли, что он своими непристойными статьями и моральным обликом (Штрейхер активно занимался скупкой конфискованного еврейского имущества) наносит движению гораздо больше вреда, чем пользы. О его корыстолюбии в партии ходили легенды. В 1938 году Йозеф Геббельс неоднократно запрещал его публичные выступления. С другой стороны, Гитлер практически всегда его поддерживал, говоря: «Я не считаю, что задача политического руководителя состоит в том, чтобы попытаться улучшить человеческий материал, лежащий готовым в его руках».
В 1937 году Штрейхер вступил в серьёзную конфронтацию с Герингом, назвав в одном из номеров «Дер Штюрмер» его единственную дочь «плодом искусственного оплодотворения». Этот выпад в адрес Геринга был связан с тем, что он хотел видеть Эрхарда Мильха, которого Штрейхер считал евреем, своим заместителем и скорректировал ему биографию. В ответ Геринг добился от Гитлера финансовой проверки деятельности Штрейхера, результатом которой стало удаление его со всех партийных постов в 1940 году. После этого он прямо политикой не занимался, сосредоточившись на редактировании «Дер Штюрмер». Газета продолжала издаваться до 1945 года. В последние недели войны де- факто стал вновь исполнять обязанности гауляйтера Франконии. 23 мая 1945 года он был арестован американцами.