Мстислав Исаакович Шутан
14 встреч с русской лирической поэзией
© Шутан М.И., 2019
© Издательство «Прометей», 2019
От автора
В своей Нобелевской лекции (1987) И.А. Бродский очень точно сказал о поэзии. По его мнению, «человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтоб завоевать сердце возлюбленной, чтоб выразить своё отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить – как он думает в эту минуту – след на земле».
Но принципиально важным является и другое – «ощущение вступления в прямой контакт с языком, точнее – ощущение немедленного впадания в зависимость от оного, от всего, что на нём уже высказано, написано, осуществлено». Эту зависимость Бродский называет абсолютной, даже деспотической, но она же и «раскрепощает поэта»[1].
Вспомним и о суждениях М.Н. Эпштейна о поэзии.
По его мнению, поэзия – это «особое, творческое восприятие мира, которое улавливает в каждом явлении образ других явлений, их отражение, отголосок. Например, внешнее пространство выступает как образ внутреннего и наоборот. […] Поэзия – поиск скрытых подобий, объединение предметов на основе их сходства, смежности, взаимопричастности (метафоры, метонимии и другие тропы). Созвучия, в том числе рифмы, выступают как форма умножения ассоциативных связей, сопряжения других явлений. […] Поэзия одаряет одни вещи именами других, раскрывая их перевоплотимость, метаморфозу»[2].
Но что представляет собой лирическая поэзия?
Всё то, что было сказано Бродским и Эпштейном о поэзии, может быть отнесено и к лирике. Тем не менее, вычленим её характерные, специфические черты.
Содержание стихотворения определяет переживание лирического «Я». Взгляд последнего на мир, реакция на те или иные события – главное в произведениях, относящихся к этому роду художественной литературы.
Чаще всего лирическое «Я» – это лирический герой, по своему отношению к жизни предельно близкий к автору. Можно даже дать более решительную формулировку: это образ автора.
Но иногда лирическое «Я» и автор не могут не восприниматься как разные люди. В таком случае целесообразно использовать термин «лирический персонаж».
Кстати, имеется в виду не только различие мировоззрений, нравственных убеждений, психологических миров. Подчас автор и его персонаж относятся к разным социальным группам, классам. Например, в стихотворении Н.А. Некрасова «Зелёный Шум» (1862–1863) показываются переживания представителя народной среды, душа которого обновилась с наступлением весны.
Причём в этом произведении на первом плане оказывается этический аспект: весна освобождает человека от тёмных чувства, ревности, от злобы, приближая к свету, добру, к христианскому мироощущению.
Лирические произведения бывают трёх видов.
К первой группе следует отнести стихотворения-медитации. Они представляют собой размышления на ту или иную тему, характеристику настроения. Нередко в них содержатся серьёзные философские обобщения, как в знаменитой «Элегии» (1830) А.С. Пушкина.
В этом стихотворении пессимистические настроения лирического героя сменяются надеждой на то, что и в будущем подлинные проявления жизни напомнят о себе. Эти контрастные состояния непосредственно отражаются на лексическом уровне: «угасшее веселье», «смутное похмелье», «печаль минувших дней», «мой путь уныл», «труд и горе», «грядущего волнуемое море» – «но не хочу, о други, умирать», «я жить хочу, чтоб мыслить и страдать», «будут наслажденья», «порой опять гармонией упьюсь», «над вымыслом слезами обольюсь», «блеснёт любовь улыбкою прощальной».
Конечно же, в пушкинском стихотворении не обнаруживается безудержная радость (последний эпитет это убедительно доказывает), но главное в другом: лирический герой, мыслями обращаясь к будущему, преодолевает уныние, что свидетельствует о неисчерпаемых возможностях человеческой души, которая даже в кризисной ситуации находит спасительные опоры в самой себе.
Во вторую группу входят стихотворения, в которых описывается окружающий мир. Чаще всего природа. Причём главное в них – это ракурс восприятия и лирическое переживание, вызванное созерцанием действительности, к деталям которой поэт проявляет особый интерес.
Так, в стихотворении Ф.И. Тютчева «Есть в осени первоначальной…» (1857) встречаются характеристики названного уже в первой строке времени года, отличающиеся выразительностью: «день стоит как бы хрустальный», «лучезарны вечера», «пустеет воздух, птиц не слышно боле», «льётся чистая и тёплая лазурь на отдыхающее поле». Но в картину осенней природы, отличающейся спокойствием, безмятежностью, органично включается и художественная деталь, которая в своё время восхищала Льва Николаевича Толстого:
В стихотворениях из третьей группы значительное место занимает повествование, которое может быть развёрнутым или сжатым. Но в этом случае лирическое «Я» не ограничивается фиксацией сюжета, а обязательно раскрывает своё отношение к тому, о чём повествует. Это отношение может передаваться при помощи отдельных слов, словосочетаний и даже строк. Лирический элемент усиливается, если рассказчик повествует о самом себе. Насколько эмоционально, субъективно в лучшем смысле этого слова «сюжетное» стихотворение А.С. Пушкина «Бесы» (1830)! Сама картина кружения «бесконечных, безобразных» бесов, напоминающая круженье «листьев в ноябре», проникнута чувствами путника, затерявшегося «средь неведомых равнин» и охваченного страхом. И в финале стихотворения звучат надрывные ноты:
Нельзя не отметить, что границы между указанными выше группами лирических произведений условны. Например, нередко повествование сочетается и с описанием, и с той же медитацией. Один из самых выразительных примеров – стихотворение А.С. Пушкина «Вновь я посетил…» (1835).
В книге, которая предлагается вашему вниманию, при рассмотрении лирических стихотворений особое внимание уделяется символическим образам. Это Муза, душа, портрет, небо (луна, солнце, звёзды, рождественская звезда), снег, земля, дом, лес, море, поезда, мгновение, век, музыка. Первая же глава посвящена эмоциональной тональности лирических стихотворений.
Такой принцип организации материала помогает представить на основе русской лирической поэзии целостную картину мира.
В большинстве глав проявляется особое внимание к лексическим значениям слов и фразеологизмов. В написании соответствующих очерков нам помог «Современный толковый словарь русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова, изданный в 2006 году издательством «Норинт» (Санкт-Петербург). В него входит более 90 000 слов и фразеологических выражений.
Итак, первая встреча с русской лирической поэзией начинается…
Встреча первая
Тональность
«Основная точка отсчёта»
Т.И. Сильман писала, что в лирическом произведении «основная точка отсчёта» – настоящее время, презенс изложения, «из неё излучаются воспоминания о прошлом, мечты о будущем; рядом с презенсом “точки отсчёта” “течёт” настоящее и рождается итоговое обобщение».[3]
Рассмотрим с этих позиций стихотворение А.С. Пушкина «Зимнее утро» (1829).
«Презенс изложения» совпадает в этом стихотворении с настоящим, которое отражено в самом названии произведения. Интересна пространственная позиция лирического героя. Он проявляет интерес к тому, что находится далеко от него. И тогда перед нашими глазами возникает панорамная картина:
Но лирическому герою дорого и то, что рядом с ним – то, что овеяно поэзией родного дома, очага: «Весёлым треском / Трещит затопленная печь». Граница, отделяющая мир дома от мира природы, ослаблена: второй проникает в пространство первого: «Вся комната янтарным блеском озарена». Из настоящего герой смотрит в прошлое, воспоминания о котором, конечно же, не способны вызвать радостных чувств («мутное небо, «луна, как бледное пятно», «тучи мрачные»), и в желаемое будущее, полное динамики, ибо лирический герой, душа которого ощутила целостность мира, жаждет расширения своего жизненного пространства: «Друг милый, предадимся бегу / Нетерпеливого коня».
Но будущего нет без «друга милого», обращение к которому охватывает композиционное поле всего стихотворения. Не раз в нём встречается форма повелительного наклонения: «проснись», «явись», «погляди». В последней строфе форма изъявительного наклонения употребляется в значении повелительного: «предадимся». «навестим». Эта форма весьма содержательна: она вносит в предложение значение совместности и, кроме того, создаёт ощущение реальности совершения действия в будущем.
И.Э. Грабарь. Зимнее утро. 1907.
Пушкинское «Зимнее утро» – стихотворение о преодолении границ: солнце, как уже было сказано, вошло в дом; лирический герой душой тянется к природным пространствам и к душе другого человека, без которого ему не дано ощутить подлинного счастья.
Но ослепительный зимний пейзаж – это и утрата, это прощание с любимой осенью: «Поля пустые, леса, недавно столь густые». Время неумолимо движется – и неизбежен следующий вывод: в пушкинском стихотворении радость уравновешивается печалью, ибо поэту в целом чужд как безудержный оптимизм, так и ничем не преодолеваемый пессимизм.
Но всё же чувство радости определяет эмоциональную тональность пушкинского стихотворения, свидетельствующее о кровной, внутренней связи поэта с окружающим его миром.
Идиллика и юмор
В.Е. Хализев использует термин «типы авторской эмоциональности», подчёркивая при этом следующее: «Эмоции, которые выражены в художественном произведении, сопряжены с ценностными ориентациями отдельных людей и их групп»[4].
Отметим, что в речевой практике активно употребляется слово «тональность» в значении «основная эмоциональная настроенность произведения искусства». На наш взгляд, именно это слово можно использовать при характеристике эмоционально-ценностной доминанты лирического произведения.
Это слово уместно и по другой причине: оно пришло в язык из музыкальной сферы («высота звуков лада, определяемая положением главного тона на той или иной ступени звукоряда»), а лирическая поэзия очень близка к этому виду искусства.
Виды тональности, представленные в лирических произведениях, можно сгруппировать следующим образом: 1) идиллика – юмор; 2) героика – романтика; 3) драматизм – трагизм; 4) инвектива – сатира.
Идиллику и юмор объединяет положительное отношение к жизни. Причём важно подчеркнуть следующее: для лирического сознания светлые стороны бытия, воплощающие прекрасное или возвышенное, – примета настоящего. Если же речь идёт о прошлом, то можно утверждать, что оно переживается как настоящее.
Что такое идиллика? Главное – восприятие и осознание человеком себя как части бытия, которое воспринимается, несмотря ни на что, положительно.
Вот примеры слов и словосочетаний, которые помогут в осмыслении произведений, созданных в идиллической тональности: идиллика; идиллическое; «идея счастливого и естественного бытия» (А.М. Песков); человек, «прикосновенный всею личностью к жизни» (М.М. Пришвин); дом; родина; гармонический покой, растроганность, благоговение, умиление, светлая печаль, радость, восхищение, приятие бытия.
Главное в стихотворениях, относящихся к данной группе, – гармоничные отношения между лирическим «я» и окружающим миром. Думается, суть очень точно передаёт словосочетание «приятие бытия».
Эмоциональный диапазон при этом отличается широтой необыкновенной: от чувства умиления, имеющего религиозную окраску, до безудержной радости. Имеет место и грусть, светлая печаль, не разрушающая ощущение гармонии, а фиксирующая сложность бытия, которое нередко воспринимается философски.
Немало лирических стихотворений, в которых непосредственно показывается «тёмная» сторона жизни, но принципиально важно то, что ей резко противопоставляется «светлая» сторона и позитивная оценка последней определяет тональность произведения («Из Пиндемонти» А.С. Пушкина). В другом же случае налицо смена того, что делало жизнь человека бессмысленной, а подчас и приближало её к бездне зла, ярким проявлением высшего начала, ассоциирующегося нередко с любовью или миром природы («Я помню чудное мгновенье…» и «Зимнее утро» А.С. Пушкина, «Зелёный Шум» Н.А. Некрасова). Реакция лирического «я» на то, что стало реальностью, стало настоящим, – главное в произведении.
Особое место в этом ряду занимают стихотворения А.С. Пушкина и А.А. Ахматовой «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» и «Приморский сонет», в которых налицо глубинная связь лирического героя с окружающим миром, признание смертности отдельного человека, о которой говорится с поистине философским спокойствием. Конечно, в них должна быть обнаружена идиллическая тональность, но, интерпретируя эти поэтические шедевры, нельзя игнорировать следующее: лирическое сознание, оказывающееся в центре читательского внимания, выключает себя из жизненных процессов будущего. Ахматовская строчка «Здесь всё меня переживёт» довольно-таки точно передаёт ощущение и понимание будущего и самой сущности бытия.
Подробнее остановимся на стихотворении Б.Л. Пастернака «В больнице» (1956).
У этого стихотворения – автобиографическая основа. Она была раскрыта Б.Л. Пастернаком в его письме к Нине Табидзе: «Когда это случилось, и меня отвезли, и я пять вечерних часов пролежал сначала в приёмном покое… в промежутках между потерею сознания и приступами тошноты и рвоты, меня охватывало такое спокойствие и блаженство!.. Длинный верстовой коридор с телами спящих, погружённый во мрак и тишину, кончался окном в сад с чернильной мутью дождливой ночи и отблеском городского зарева… И этот коридор, и зелёный жар лампового абажура на столе у дежурной сестры у окна, и тишина, и тени нянек, и соседство смерти за окном и за спиной – всё это по сосредоточенности своей было таким бездонным, таким сверхчеловеческим стихотворением!.. «Господи, – шептал я, – благодарю тебя за то, что ты кладёшь краски так густо и сделал жизнь и смерть такими, что твой язык – величественность и музыка, что ты сделал меня художником, что творчество – твоя школа, что всю жизнь ты готовил меня к этой ночи». И я ликовал и плакал от счастья».
Обратим внимание на отблеск городского зарева и зелёный жар лампового абажура, о которых упоминается в письме Б. Л. Пастернака. Нечто похожее обнаруживается и в стихотворении: рдеющая в зареве застава и неяркий свет, чуть падающий на кровать. Причём последний образ гармонично сочетается с ощущением сладости у человека, перед лицом неизбежной смерти осознающего «себя и свой жребий подарком бесценным». Иначе говоря, нет ничего резкого, броского, вызывающего, что бы разрушало возвышенную атмосферу предсмертного обращения к Богу.