Вступление
Многие учителя нашей школы Хуньюань добивались очень высокого уровня мастерства. Одна из метафор, которая употребляется по отношению к таким людям – он может превращаться в дракона…
Мой Шифу действительно это может и учитель Фэн Чжицян тоже мог! Я сам видел! И Фэн Чжицян рассказывал о своих наставниках Чэнь Факэ и Ху Яожэне, что они, несомненно, тоже достигли в творчестве Гунфу необычайных высот.
Учитель называет меня Чэн Лун именно для того, чтобы я всегда помнил о высоком уровне, к которому нужно двигаться в Мастерстве.
Поэтому я собрал шесть лекций в книгу "Как превращаться в дракона"!
Буду искать этот путь и приглашаю вас вместе поразмышлять о путях достижения высокого мастерства в цигун, тайцзи, парных упражнениях и туйшоу!
С глубоким почтением к Мастерам Школы Хуньюань, Шифу Пань Хоу Чэну, Шифу Фэн Чжицяну, его наставникам Чэнь Факэ и Ху Яожэню, а также учителям семейной традиции Шифу Фэн Чжицяна.
Глава 1. Дыхание и внимание
Ну что, давайте здороваться.
Левая ладошечка, правый кулачок. Сначала себя слушаем, потом друг друга, и приветствуем дух школы Хуньюань. Ладошечки опускаем.
Сегодня у нас новый жанр – изложение теории цигун и, собственно, теории всей нашей школы. Первое, что мы обсудим, – это то, как относились к ней учителя. Так вот, их отношение к теории неоднозначно – есть четыре важных человека и, соответственно, четыре разных похода:
Великий мастер Чэнь Факэ не любил читать и писать, он говорил следующее: «Нужно позаниматься, после этого сесть спокойно и мысленно вспомнить все, что происходило. Не нужно записывать и не нужно держать никакую литературу, схемы и прочее…» Он даже разговаривал с большой неохотой. Уровень навыков у него был по нашим меркам чудовищный – например, он мог в любой момент вспомнить какой-то конкретный эпизод из прошлого со всеми деталями: «Фэн Чжицян нам рассказывал, что вот в 1932 году в Шанхае мы скрестили руки с таким-то мастером, он делал вот это, а я отвечал вот это, в результате были найдены такие-то сильные стороны у меня, такие-то у него, и я научился вот этому». К тому времени прошло уже десять, а то и двадцать лет. То есть он помнит всех людей, с которыми он контактировал, и все, что происходило. А теорию воспринимает такой, какая она есть.
Это вариант абсолютной, естественной памяти у человека. Такое редко достижимо, и, к сожалению, мало практикуется – получается, мы говорим об аналоговом мышлении – как у ребенка. Вот допустим, мы с вами позанимались – после этого надо сесть, естественно молча, на стульчик. Чэнь Факэ, например, очень часто просто сидел на стульчике и теоретизировал внутри себя. При этом он никому ничего не рассказывал, только иногда, если ему что-то было особенно интересно.
В этом и заключается первый подход. Он весьма жизнеспособный и ориентирован на ваше внутреннее развитие. Хотя он и не очень помогает окружающим, например, вашим ученикам, для себя вы действительно сможете понять многие вещи.
Второй вариант связан с учителем Ху Яожэнем, который вообще был большой любитель теории – он оставил после себя пять трактатов по цигун. Это, собственно, тот человек, которому приписывают авторство термина «цигун».
Термин цигун появился в 50-е годы, до него существовали разные методики, но не было единого названия. У Ху Яожэня любимая каллиграфия – «путь меча (или путь боевого искусства) и путь к истине – это одно и то же». Он очень четко говорил, что, если записывать что-то каллиграфически, это тоже практика. Его ученики очень сильно продвинулись, потому что он очень многое мог объяснить. Когда Фэн Чжицян, наш главный мастер, приходил после тренировок с Чэнь Факэ и говорил: «Шифу, я вообще ничего не понял», тот его спрашивал: «Хорошо, что тебе не понятно?», Фэн Чжицян воспроизводил то, что показывал ему учитель, и мастер свободно все ему объяснял: «Вот этот момент и этот момент в медицине проявляется так, а в медитации вот так…». Он мог легко объяснить то, что без комментариев оставалось недоступным. Это второе отношение к теории, которое говорит о том, что свою практику надо анализировать и обсуждать, так как это очень помогает процессу обучения.
Третий вариант – это то, как сам Фэн Чжицян относился к теории. Он был гениальным рассказчиком, и несмотря на то, что, даже владея терминами, специальный китайский иногда очень сложно понять, он умел захватить слушателя. Фэн Чжицян все показывал в лицах – например, как-то к нему приехал какой-то черный боксер, и – это тогда уже был 1981 год, ему было за пятьдесят, – он согласился немножко поспарринговать. Он так это рассказывал: «Я увидел, что там кулак примерно с мою голову, поэтому надо очень срочно что-то придумать» – и он, конечно же, справился с ситуацией.
Он умел так рассказать историю, что ты будто бы сам переносился туда и лично переживал все события, чувства и эмоции. Поэтому и о практике ему было удобно рассказывать. Хоть у него в каких-то трактатах и есть описания форм, в основном, как он говорил, надо рассказывать о том, что ты делаешь.
И четвертый подход – это мой Шифу. Он по образованию инженер и поэтому всегда рисует схемы – сначала он что-то нам показывает, потом изображает это схематически, а потом мы еще раз делаем то же самое. У него всегда есть рисуночек, на котором написано, куда идет сила.
Таким образом, в итоге существует четыре разных взгляда. Они все имеют место быть в традиции нашей школы, поэтому выбирайте тот, который вам более по душе.
Эти подходы работают все вместе. Например, рисование схем не заменяет рассказ, рассказ не заменяет письменный текст, а письменный текст не заменяет то, что вы видите все просто, как есть.
– По меркам Китая Ху Яожэнь был известен?
«Ху Яожэнь стал известен в тот момент, когда китайское правительство решило собрать всех, кто занимается оздоровительными практиками. Был организован большой фестиваль, и там, на отдельной сцене, мастер показывал свое искусство. Через три дня к нему пришли люди из правительства – и все. Это то ли конец 40-х, то ли начало 50-х»
– Существует два типа информации – информация для головы и для тела. Голова легче все-таки воспринимает текст, визуальное, в то время как тело кинестетическое. Получается, что информацию для тела мы можем усваивать как раз-таки этим способом, а информацию для головы как?
«Я специально привел яркие примеры, чтобы у вас перед глазами были разные специалисты, которые делали акцент на разное.
Есть люди, склонные свой внутренний опыт там и оставлять – и это очень важно, то, какой частью информации мы делимся, а какую держим для себя. Например, я с учителем поделал пару упражнений, и после этого сажусь и пытаюсь понять, что это было. Потому что невозможно на самом деле понять, что это было – можно просто запомнить ощущения и подобрать метафоры. Это моя собственная информация, а остальное публичное.
А вот если больше общаешься с людьми, то приходится задействовать другие каналы. Раньше люди были очень закрытые, они мало общались и ни с кем не делились информацией. Для нас же наоборот характерно верить в то, что обмен информацией помогает. Так вот, это не факт, вообще не факт. В определенных случаях обмен информацией создает хорошую ситуацию для общения, но тот старый путь, когда мы просто услышали что-то важное, поняли и пошли думать, ни с кем этим не поделившись, тоже имел, имеет, и будет иметь огромный смысл»
– Я относительно недавно узнал такой термин, как телесность – это совокупность ощущений, которые мы воспринимаем через тело. Так вот, большинство этих ощущений не имеют четких названий в нашем языке. И если мы все-таки называем то, что испытали, оно становится не тем, о чем мы говорим.
«Да, абсолютно! Поэтому нужно пытаться найти метафору, как можно ближе описывающую состояние, которое мы переживаем, а затем воспроизвести его»
Как-то приехали мы к Фэн Чжицяну и сказали: «Шифу, мы хотим изучать внутреннее искусство». Он нас спрашивает: «Почему?», а мы отвечаем: «Ну есть же такая пословица: «Если будешь изучать кулачное искусство и не будешь изучать внутреннее, то есть нэйгун, то к старости останется одна пустота».
Он нам говорит: «Да… а вы вторую часть пословицы знаете?». Мы ему: «Какая такая вторая часть?!"
– «Если ты изучаешь только внутреннее и забываешь про кулачное искусство, то к старости останешься без учеников и без денег» – это то, что называется выгоранием. Мы иногда делаем-делаем что-то, а потом останавливаемся и думаем: «А в чем смысл?»
Это как «почему вы такие бедные, если такие умные?» Да потому что никто не узнает об уровне ваших навыков! Просто исчезнет возможность сообщить о этом великом искусстве кому бы то ни было. То есть мы станем такими умными, что нас вообще перестанет кто-либо понимать.
Я не знаю, как в вашем личном пути, но у меня пару раз была такая ситуация, когда я понимал: все, надо начинать преподавать, потому что мне даже поговорить не с кем. Дурацкое чувство – что-то делать, а никто не может этого понять.
Поэтому важна теория того, что такое внутренняя работа и цигун в частности, и важна теория того, как не потерять учеников и деньги к старости.
Это шутка, но в ней представлены два направления размышлений – про цигун и про боевое искусство, с помощью которого можно все это измерить и сообщить людям.
Про цигун
Мы много раз спрашивали учителя, как создать какое-то более-менее общее видение этого вопроса. Он сказал, что мы его замучали уже, вывел из зала, показал рукой вверх и спросил: «Вот тут что?», мы: «Небо», затем опустил руку вниз: «А тут что?», мы: «Земля», и показал на нас: «Так, а тут что?» – «Люди» – «Так вот, это все одно и тоже, но для того, чтобы это понять, пойдемте в зал – и я вас научу».
То есть формула такая: небо, земля, человек в соединении. Она у нас записана и всегда перед глазами – это один из мощных способов работы с информацией и упорядочения понимания того, что такое цигун.
Тихие практики
Цигун целиком опирается на тихие практики – различные упражнения на тренировку внимательности и осознанности. Это все пришло от тех, кто занимался буддизмом, даосизмом и прочими прикладными видами психотехнической работы. Все мастера имеют какое-то крутое психотехническое упражнение, которое делается вообще без всякого движения и без всякого дыхания – просто в сознании.
Что такое дыхание?
Цигун – это работа дыхания. Иероглиф «ци» раньше имел два значения: "рис" и "воздух". Учитель сказал, что после 1949 года цигун в Китае исчез, потому что провели реформу языка, и из иероглифа убрали «рис». Теперь все думают, что, если они будут делать глубокие вдохи и выдохи, от этого появится ци. А никакой ци не появится, потому что нужно ещё и питание.
Вот вам новая диета – рис и воздух. Если толстеете – ешьте риса поменьше, если худеете – кушайте риса побольше.
Методики укоренения
Если вы загрузите фотографии Учителей, и посмотрите на то, как они стоят, а потом сделаете свою фотографию и сравните с тем, как стоите вы, то поймете, что есть колоссальная разница в том, как работает опора у нас и у них. Огромная часть цигуна – это работа с укоренением, с направлением дыхания на опору – на различные виды шагов, стоек, позиций и любую медитацию на единение с землей.
Человеческая часть в цигуне
Человеческий характер развивается, когда мы начинаем осмыслять движение в ладонях – то есть то, как до них доходит энергия, какие бывают характеры применения силы, какие есть способы их тренировки. Почему так? Потому что весь наш моторный интеллект очень сильно завязан на руке, на кисти. И поэтому разные способы тренировки рук были и остаются мощным инструментом работы с мозгом и с характером.
Два вида практик
Теперь давайте вспомним, что существуют два вида практик: внутренние, которые дают нам внутренние ресурсы, и те, с помощью которых мы взаимодействуем с окружающими – парные упражнения, слушание друг друга. Их суть в том, что мы разбиваемся по два человека – один делает простейшие движения, а второй его слушает. Это не туйшоу, а, как говорил Учитель, айшоу – "любящие руки".
Именно во взаимном слушании коренится глубокое понимание человека: он двигается – мы слушаем. Есть целая система упражнений, по которой важно регулярно заниматься, чтобы развивать в себе силу слушания – тинь цзинь. Без регулярной практики способность воспринимать человека "на ощупь" быстро угасает, а ведь она нам очень сильно нужна.
Именно поэтому парные упражнения и важны, без них мы остаемся закупоренными внутри своего опыта и не слышим другого человека.
Второй вид парных упражнений – это применение, тренировка, то есть то, что называется юнфа – когда в разных вариантах мы пробуем применить какое-то движение на человеке, который никак не сопротивляется, и таким образом посмотреть, как наши движения на него воздействуют.
Третий вид парных упражнений – это туйшоу на месте – когда мы с вами учимся долго стоять на одной точке, что бы ни происходило. Так мы тренируем функцию опорности и способность защищать свое равновесие от воздействия изменений.
Четвертый вид – туйшоу в движении. Оно довольно энергозатратно и сложно координационно, так как мы свободно двигаемся и пытаемся работать с равновесием.
Созерцание пространства
Здесь мы уже можем наконец перейти от ассоциаций к умозрительному выполнению практики. Вспоминаем, как это делается: небо вверху, земля внизу, лунные энергии слева, солнечные энергии справа, энергия предков за спиной, энергия потомков впереди. Это шесть направлений. Я давно уже зарекся начинать практику именно с них и ими же заканчивать, потому что каждый раз, когда этот принцип не выполняется, обязательно случается какой-то косяк. Мы должны в начале и в конце практики понять, что пространство большое, а мы маленькие. И это будет правильное соотношение – все наши внутренние вопросы и проблемы занимают для пространства ничтожную долю важности, и это очень сильно все упрощает. Наше внимание далеко снаружи, и мы наблюдаем шесть направлений.
Второй подход к созерцанию пространства – это созерцание восьми углов. То есть вместо того, чтобы думать, что в комнате есть стены, пол и потолок, мы начинаем вспоминать про углы. Какие углы мы с вами знаем?
Совершенно точно в языке есть такое понятие, как красный угол – тот, в котором висит икона, он правый передний верхний. Левый задний верхний ассоциируется со смертью. Для остальных углов названий не сохранилось, но есть гипотеза о том, что эти восемь триграмм означают другое видение пространства, угловое. Надо вспомнить все восемь углов, то есть включить диагональное видение – то, что связывает полярно разные участки пространства.
Почему это имеет значение для боевых искусств? Потому что все результативные практики, все результативные приемы боевого искусства проводятся в углы. Возьмем, к примеру, пинг-понг – это или накат, или подрез. Про это есть красивая история.
Один мой американский друг рассказывал, что его приятель женился на китаянке. Влюбился по уши, привез ее к себе. Она оказалась чемпионкой мира по пинг-понгу, сразу открыла школу и начала заниматься с детьми. И вот все в городе узнали об этом, стали приезжать и играть с ее учениками, и дети их легко обыгрывали! Китаянка всем говорила: «Вы делаете очень сложные движения, а нужно делать простые, уймитесь!» Так вот, это все про углы. Эффективны исключительно спиральные движения в углы, поэтому, если мы с вами об этом забываем, наша способность делать эффективные движения повисает в том прямолинейном мире, который мы видим. Чтобы это понять, нужно очень сильно перестраивать мышление, потому что оно у нас изначально так не работает. Мы думаем, что чем прямее, тем лучше, а все наоборот – подобное мышление лишь изолирует энергию.
Таким образом, можно сказать, что созерцание пространства может быть двух видов – одно подразумевает, что мы созерцаем шесть направлений, второе – что мы созерцаем восемь углов. То есть, мы имеем дело с порядком, у которого шесть измерений, и с хаосом (углы – это хаос, где нет одного направления), который имеет гораздо большую размерность.