Среди исследований об истории самурайского сословия и известных полководцев в работе были использованы: П. Варли, А. Моррис, Н. Моррис «Самураи»[99], Й.П. Ламерс «Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага»[100], Стивен Тернбулл «Самураи. История японской военной аристократии»[101] и Томаса Конлейна «Оружие и техника самурайских воинов 1200–1877»[102]. Важной монографией, которую нельзя обойти стороной при обращении к теме возникновения самурайского сословия, является работа Карла Фрайдэй «Hired swords: The rise of private warrior power in early Japan»[103]. В качестве одного из первых серьезных исследований в области формирования японского национального характера необходимо упомянуть книгу Рут Бенедикт – «Хризантема и меч: модели японской культуры»[104]. Заказчиком данного исследования выступило ведомство военной информации США. Свою работу над книгой Рут Бенедикт начала в 1944 г., когда война между США и Японией еще продолжалась, а американскому командованию срочно требовались данные о противнике и о его особенностях. Причина, по которой книга Р. Бенедикт оказалась востребованной, указывает на важность понимания именно японской военной стратегии и реализации её на поле боя. Другим важным исследованием в области психологии японского солдата стало исследование будущего генерала армии США Боннера Ф. Феллерса «Психология японского солдата», в котором он рассматривал влияние синто, самурайского духа на формирование психологии японского солдата перед Второй Мировой Войной[105]. Своё исследование Ф.Б. Феллерс завершил размышлениями о важности для американских офицеров понимания психологии японского солдата. Важным исследованием о взаимосвязи дзэн и японской стратегии является работа Томаса Клири «Японское искусство войны. Постижение стратегии»[106], недостатком которой можно назвать только то, что Т. Клири рассмотрел влияние лишь одного религиозно-философского течения.
Таким образом, следует отметить, что в Японии, Европе и США исследования в области боевых искусств (яп. – будогаку, англ. – martial arts studies) являются признанным направлением научных исследований. В Японии в работу по составлению сборников и энциклопедий по боевым искусствам включены как отдельные исследователи, так и целые организации (Ни-хон Кобудо Синкёкай, Ниппон Будокан и др.). В Европе одним из центров изучения боевых искусств является Кардиффский университет, в котором ежегодно проводятся международные конференции, посвященные боевым искусствам.
В Российской Империи интерес к японской воинской культуре, боевым искусствам и джиу-джитсу, в частности, появился в конце XIX века и пережил бурное развитие в начале XX века. Джиу-джитсу преподавали в атлетических кружках, устраивали показательные турниры, обучали полицию. Такой интерес вызвал активизацию книгоиздания по этой теме. Первой российской книгой стала книга капитана полиции Анатолия Александровича Демерта «33 боевых приёма нападения, обороны и обезоруживания по японской системе Жиу-Житсу»[107]. В 1902 году выходит статья Л. Богословского «К вопросу о характеристике японцев: Этические основы жизни благородного сословья в Японии», в которой он затрагивает темы бусидо и харакири[108]. После революции 1917 года вплоть до 90-х годов в отечественном востоковедении вопрос изучения боевых искусств и их влияния на формирование культуры поднимался крайне редко. Среди серьезных причин можно назвать классовую нетерпимость по отношения к воинскому сословию и запрет на практику боевых искусств в 80-х годах.
Первыми работами, затрагивающими темы боевых искусств, стали статьи Н.В. Абаева о китайском ушу (1981-82 гг.)[109] и статьи А.А. Долина в журналах «Азия и Африка сегодня», «Дальний Восток»[110]. Статьи А.А. Долина представляли собой выдержки из подготовленной им в 1982 году книги «Кэмпо – истоки воинских искусств». Из-за бюрократических проволочек, идеологических препятствий и отзывов недоброжелателей издание данной книги затянулось практически на 10 лет[111]. Первое полное издание книга увидела на немецком языке в 1989 году в ГДР[112]. После чего Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» выпустило её в сокращенном почти в два раза виде в СССР под названием «Кэмпо – традиция воинских искусств»[113]. Полное издание «Кэмпо» на русском языке состоялось лишь в 2008 году. В ежегоднике «Япония» за 1989 год появилась статья О.В. Иванова, посвященная традиционному японскому единоборству – сумо[114]. В 2004 году Олег Иванов издал полноценную монографию, посвященную традициям сумо «Сумо: живые традиции древней Японии»[115]. В 1997 году, с выходом книги «Путь невидимых. Подлинная история нин-дзюцу» (в 2010 г. переиздана под названием «Ниндзя. Боевое искусство»[116]), А.М. Горбылёв открывает новый этап серьезных исследований в области боевых искусств Японии. Благодаря А.М. Горбылёву переведено большое количество аутентичных японских трактатов, книг известных японских мастеров и специалистов в области боевых искусств. В данной работе использовано большое количество японских текстов по боевым искусствам, переведенных А.М. Горбылёвым и изданных им в сборнике «Хидэн. Боевые искусства и рукопашный бой», а также его исследовательские статьи, которые содержат интересные выводы и теории. Важной исторической работой является книга А. Куланова и А. Арабаджиева об истории организации «Дай Ниппон Бутоку Кай», к сожалению, для такой серьёзной работы издательством «Вече» выбрано броское, но бессмысленное в данном случае название «Черный пояс» без грифа секретности»[117]. Среди других работ по истории боевых искусств Востока можно назвать книгу А.М. Козлова «История боевых искусств Востока»[118], посвященную боевым искусствам Китая, Кореи и Японии. Однако с автором данной работы сложно согласиться в выборе каратэ в качестве представителя боевых искусств Японии. Каратэ нельзя считать традиционным боевым искусством Японии, оно получило распространение лишь в XX веке, до этого являясь исключительно окинавским видом боевого искусства. Также стоит отметить работы украинского исследователя истории нин-дзюцу В. Момота, который является автором книг по истории, философии и технике школ нин-дзюцу. В 2012–2016 гг. вышли переводы Момота средневековых трактатов ниндзя: «Сёнинки», «Нинпи-дэн», «Бансэнсюкай». Определенный вклад внёс Д.И. Дубровский (профессор, доктор философских наук), который перевел книгу Гитина Фунакоси «Каратэ-до. Мой жизненный путь»[119]. Также необходимо отметить работы известных востоковедов А.Б. Спеваковского «Самураи – военное сословие Японии»[120], А.Н. Мещерякова «История древней Японии», «Император Мэйдзи и его Япония»[121], Н.Н. Трубниковой «Различение учений» в японском буддизме IX в.», «Традиция «исконной просветленности» в японской философской мысли»[122], Ю.Л. Кужеля «Мир японского паломничества»[123], содержащие в себе множество полезных исторических и культурных фактов. Особый интерес представляют исторические труды Н.Ф. Лещенко «Япония в эпоху Токугава»[124] и А.Ю. Синицына «Самураи – рыцари страны восходящего солнца. История, традиции, оружие»[125]. Интересно упомянуть комментарий редакторов 8-го выпуска сборника «История и культура традиционной Японии» И.С. Смирнова и А.Н. Мещерякова: «Еще одна особенность нынешнего сборника – статьи, где история того или иного явления японской культуры (например, геральдики или рекламы) прослеживается от древности до наших дней»[126]. А.Н. Мещеряков также является автором интересной культурологической монографии «Стать японцем: топография тела и его приключения»[127], в которой он рассматривает восприятие японцами собственного тела, занятия физической культурой, а также влияние западной культуры на трансформацию традиционных взглядов. В книге А.Н. Мещерякова тема боевых искусств и восточных единоборств рассмотрена лишь в общем контексте проблемы телесного. Значимые работы в области изучения материального наследия воинской культуры Японии написаны А.Г. Баженовым[128], К.С. Носовым[129] и Е.Б. Скраливецким[130].
Среди известных китаистов, затронувших тему японских боевых искусств, стоит отметить работы В.В. Малявина «Боевые искусства: Китай, Япония»[131] и А.А. Маслова «Бусидо: кодекс чести самурая»[132]. При этом стоит отметить, что к работам китаистов всегда следует относиться с определенной осторожностью, т. к. существует тенденция преувеличения влияния китайской культуры на японскую, а также не всегда обоснованные выводы о преемственности японских боевых искусств от китайских боевых искусств.
Важным этапом в изучении традиций боевых искусств Востока стала диссертация Р.М. Зиганьшина «Духовно-религиозные основы боевых искусств традиционного Китая»[133]. Идеалы бусидо были рассмотрены в работе А.В. Голом-ши «Духовная культура воинского сословия Японии: традиции и современность»[134]. Влияние боевых искусств Японии на российскую культуру и общество рассматривали в своих диссертационных работах Е.Ю. Ватолина «Боевые искусства Востока как средство инкультурации личности подрастающего поколения: На опыте трансляции традиций кэндо в России»[135] и Д.В. Антоненко «Особенности интеграции дальневосточных боевых искусств в культуру России XX – нач. XXI вв.»[136].
Попытки создать научное направление в области изучения боевых искусств существуют и в России. В 2013 году в Дальневосточном государственном университете путей сообщения прошла международная научно-практическая конференция, по итогам которой был выпущен сборник «Философско-психологические аспекты восточных единоборств»[137]. Данный сборник примечателен тем, что философские работы в нём соседствуют со статьями на педагогические и практические темы, а участие в конференции принял и А.А. Долин. В 2016 году в Российском государственном университете физической культуры, спорта, молодёжи и туризма (ГЦОЛИФК) состоялась всероссийская конференция с международным участием, по итогам которой был выпущен сборник «Боевые искусства и спортивные единоборства: наука, практика, воспитание»[138]. В отличие от конференции в ДВГУПС на конференции РГУФКСМиТ наблюдалось абсолютное преобладание педагогической тематики. При этом специальные культурологические вопросы на данных конференциях практически не затрагивались.
Таким образом, исследования в области боевых искусств являются признанными научными направлениями в Японии, Европе и США. В России данное направление находится на пути становления. В отечественной науке наиболее развитыми дисциплинами, затрагивающими тему боевых искусств, являются источниковедение и педагогика. При этом ощущается недостаток в специальных философских, культурологических и культурно-исторических работах. Развитию полноценного направления мешает институциональная обособленность, антагонизм между индивидуальными исследователями и представителями научных организаций, а также закрытость самих традиций, изучение социокультурных практик которых доступно лишь её представителям. Кроме того, обыденная ассоциация боевых искусств со спортом и физкультурой мешает восприятию данного объекта исследования в качестве сложного культурного феномена.
1.2 Духовно-мифологические основы зарождения боевых искусств в древнеяпонском обществе
Поскольку настоящее исследование посвящено изучению социокультурных практик и традиций боевых искусств, то логично будет начать рассмотрение с практик, связанных с наиболее древними культами и верованиями Японии. Школа боевых искусств Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю была основана в первой половине XV века, но миф о создании школы посредством божественной помощи, ритуальные практики и аскетические тренировки основаны на более древних синтоистских мифах и шаманских традициях Японии. Интересно понять механизм рецепции социокультурных практик между различными социальными институтами, но для решения этой задачи важно найти источник заимствования и его исторические и культурные основы. Вопрос рецепции синтоистских ритуалов и практик школами боевых искусств необходимо также рассмотреть в контексте взаимодействия жреческих и воинских родов древней Японии, что позволит выявить процесс отражения воинской функции в религиозном культе.
Исследование истории развития и становления воинских сословий, а также специфических воинских институтов имеет большое значение для понимания становления и развития любой культуры. Прежде всего, это связано с ассоциацией воинского сословия с властью, насилием, доминированием и принуждением[139]. В этой связи, существующие воинские институты не только способны оказывать влияние на социальные изменения, но также обеспечивают выживаемость и развитие общества, расширение контролируемой территории. Воинские сообщества могут обладать двойственной функцией как фактора поддерживающего гомеостатичность, прежде всего, защищая от внешних угроз, и фактора разрушающего гомеостатичность общества, обеспечивая развитие культуры за счет захвата ресурсов, рабов и территории. Данные об архаических воинских институтах можно почерпнуть из сохранившихся до наших дней в воинских традициях ритуальных практик, а также их описании в исторических источниках. Подобные ритуальные практики сохранились в традициях японских боевых искусств как элементы обучения, тренировки сознания или мифологии школ. Основание школ японских боевых искусств является институализацией второго порядка – формированием элитарных и закрытых сообществ внутри институализированного воинского сословия. Возможность обучаться в школе и совершенствовать своё мастерство требовало прохождения определенной процедуры инициации, а также определенной верности учению и наставнику школы. Только тогда воин получал доступ к закрытым знаниям и секретам мастерства, которые могли способствовать его возвышению в воинской иерархии. Сама по себе воинская идентичность передается посредством действий, основанных на материальном, устном и письменном дискурсе[140]. Установление воинских институтов требует «доминирования, легитимации и сигнификации: все, что происходит в пределах институционального поля, тем или иным способом будет обязательно подвергаться категоризации, как облеченное властью, это будет ритуально и социально легитимироваться через различные формы дискурса»[141]. Социальная и ритуальная легитимация школ японских боевых искусств внутри институализированного воинского сословия происходила на основе уже существовавших в воинской среде божественных культов и ритуальных практик, сохранившихся с дописьменных времен основания древнего японского государства. По аналогии с мифом о божественном происхождении императорской династии основатели школ боевых искусств представляли своё искусство как божественное, т. е. переданное им от воинских божеств.
В данной главе под институализацией и возвышением воинских родов (групп, сообществ) понимается не создание самурайского сословия (которое состоялось позднее), а общий процесс легитимизации и выделения воинской функции, а также её возвышение в символическом измерении. В своей работе «Hired swords: The rise of private warrior power in early Japan» Карл Фрайдэй показал, что появление в IX–X веках частных армий, состоящих из профессиональных наёмников, произошло не на пустом месте. Предки этих провинциальных аристократов находились в центре военной активности ещё в VI веке[142].