Если на основном фронте, на европейском фронте, события развивались таким тяжёлым образом для России, то на Кавказском фронте, втором Русском фронте Великой войны, они развивались для России успешно практически с самого начала. Фактически Кавказским фронтом при старом и неинициативном главнокомандующем графе Воронцове-Дашкове командовал талантливый генерал Николай Николаевич Юденич. Один из гениев войны, как потом оказалось. Николай Николаевич Юденич сумел в нескольких сражениях поздней весны 1915 года полностью остановить наступление превосходящей русских численно Турецкой армии и в Мушской долине Западной Армении разгромил Турецкую армию, применив блестящий маневр, который осуществил в своё время при Маренго Наполеон и который очень редко решаются применять полководцы. Турецкая армия, очень мощная, наступала на левый фланг Русской армии своим правым флангом и теснила его, речь шла о девяноста батальонах, это была крупная операция. И Юденич вместо того, чтобы помочь отступающим, ударил со своего правого фланга в левый фланг Турецкой армии, опрокинул его, и после этого Турецкая армия на Кавказском фронте практически только отступала более или менее быстро. Так что здесь, в Малой Азии, успех русских войск был очевиден. Если в европейской России он был относителен, то здесь он был абсолютным.
1916 год в военном отношении сулил передышку. Дело в том, что все союзники, в том числе и Россия, на совещании в декабре 1915 года в Шамбези, входя в положение Русской армии, потерпевшей тяжелейшее поражение и понесшей величайшие потери, принимают решение не требовать от России нового наступления. Для России главное – сдерживать противника, просто сдерживать. Союзники знали, разведка докладывала, что немецкие войска вновь (немцы пользовались тем, что у них широтные железные дороги, их сеть очень хорошо развита, и легко было перемещать войска с Восточного на Западный фронт и обратно) перебрасывают войска на Западный фронт и готовятся к решительному наступлению на Сомме и под крепостью Верден на Маасе. И поэтому для русских важно было просто сдерживать врага, а франко-английские силы, которые за истёкший год несколько укрепились, организовали хорошие тылы, ускоренное производство военного имущества, военной техники и всего, что нужно для войны, будут нести в 1916 году главные тяготы войны. Вы понимаете, что союзники по Антанте играли в кровавую, конечно же (но как иначе во время войны), но очень умную игру. Они заставляли немцев постоянно перебрасывать войска и технику то на запад, то на восток, то на запад, то на восток. И даже достигая в одном месте известных успехов, но обескровливая себя, германцы с уже ослабленными силами приходили на противоположный фронт, там также их останавливали, обескровливали и таким образом постепенно должны были привести к истощению сил и к гибели.
Это была хорошо скоординированная стратегическая задача войск Антанты. Если сейчас Россия не хочет координировать свои усилия в относительно маленькой Сирии с союзниками по коалиции, то тогда координация и доверие были полными. Именно благодаря полной координации союзных армий кровопролитнейшее сражение под Верденом – самое тяжёлое сражение Первой Мировой войны, в котором французскими войсками командовал потом печально известный маршал Петен, – это сражение, в котором в общей сложности погибло около миллиона человек: примерно 530 тысяч оборонявшихся французов и 460 тысяч наступавших немцев, это сражение немцам так и не удалось выиграть. Верден они взять не смогли, и даже перерезать дорогу, снабжающую Верден оружием из основной Франции (а Верден был почти полностью окружен), они не смогли. Эту дорогу французы называли дорогой в рай, так как очень мало из тех, кто шёл по этой дороге в Верден, возвращался обратно. Грузовики же шли по этой дороге, французские и английские, с временным промежутком в 15 секунд. Вот так снабжался Верден, и он выстоял, естественно, с огромными потерями. Русские не могли смотреть спокойно на то, как истекает кровью Французская армия и Англо-Французская, которая начала тяжёлое и не очень успешное наступление на Сомме.
И вот, дополняя договорённости в Шамбези, русское командование предлагает начать наступление на Восточном фронте. Это наступление, конечно, не главное, оно – отвлекающее. Сначала принимается решение начать наступление против Германской армии на Северо-Западном фронте, но генерал Алексей Ермолаевич Эверт, командующий Северо-Западным фронтом, боится неудачи. И тогда генерал Алексей Алексеевич Брусилов предлагает провести наступление против Австрийской армии у него на Юго-Западном фронте. Брусилов готовит наступление по всем новейшим правилам военной науки того времени. Совсем незадолго до этого в 1915 году Макензен впервые применил под Варшавой огневой вал – мощнейшую многодневную артподготовку. Теперь к этому же готовит свою армию генерал Брусилов. Австрийская армия не ожидает, что русские после такого тотального отступления 1915 года на что-то способны. Австрийцы решили вывести из войны Италию и из Тироля начинают наступление на Верону, ряд итальянских крепостей находится уже в полной осаде. Италия и союзники теперь просят Россию помочь. Наступление Юго-Западного фронта, которое было намечено на июнь, переносится на май, на две недели раньше.
Теперь надо немного сказать о состоянии Русской армии в 1916 году, потому что без этого не будет понятно, как смог успешно произойти Брусиловский прорыв, или, как тогда его предпочитали называть, – Луцкий прорыв. Есть такая поговорка в России – русские долго запрягают, да быстро едут. Вот в силу целого ряда причин, о которых я расскажу чуть позже, положение в российской военной промышленности радикально изменилось в 1915 году под влиянием этих ужасных поражений. И русская промышленность заработала с невероятной силой, которой не ожидал никто. Теперь уже на каждую лёгкую пушку – полевую трёхдюймовку был комплект в 300 снарядов. На каждое шести-восьмидюймовое орудие – комплект в 350 снарядов. К началу 1916 года Россия произвела более миллиона винтовок, начала производить в большом количестве (15 тысяч) пулемёты, а на Путиловском заводе – миномёты. Одновременно союзники, увидев, что русским не хватает техники, протянули руку помощи. И огромная помощь союзников, практически равная по величине всему военному производству России, удваивая силы России, потекла в нашу страну через Архангельск и Владивосток. Архангельскую железную дорогу срочно расширили из узкоколейки до нормальной колеи. Одновременно русские и английские инженеры и, кстати говоря, чешские, перешедшие на сторону России из Австро-Венгрии, ударными силами строили (рабочими большей частью являлись китайцы, нанятые на КВЖД) Романовскую железную дорогу от Петрозаводска – города Олонецкой губернии – на север на Романов-на-Мурмане. Город, который сейчас называется Мурманск, был основан 21 сентября 1916 года как Романов-на-Мурмане. К январю 1917 года эта дорога была полностью введена в строй.
К наступлению на Юго-Западном фронте Россия хорошо подготовилась. Генерал Брусилов оказался смелым и талантливым военачальником. Он, кстати, очень заботился о сохранении солдат, создавал полные копии австрийских окопов в тылу и приучал солдат штурмовать эти окопы, дабы они умели это делать. Наступление готовилось в глубокой тайне, и австрийцы о нём не подозревали.
В итоге, когда началось наступление, тем более на ослабленную Австрийскую армию, она же воевала в Италии, успех был достигнут исключительный. Была отвоевана полоса шириной от 80 до 120 километров в глубину на 350-километровом фронте. Австрийская армия сражалась доблестно, потери русских были велики, но потери австрийцев были колоссальны. После успеха Брусиловского прорыва Австрийская армия уже как отдельная военная сила не представляла опасности, и там, где надо было всерьёз воевать, австрийцы просили помощи немцев. Трёхмесячное блестящее наступление Русской армии сломило Австро-Венгрию. Неприятель потерял до 1,5 млн человек, в том числе около 420 тыс. пленными, из них – 9 тыс. офицеров. Захвачено было 581 орудие, 1795 пулемётов, 448 бомбомётов и миномётов. У противника была отнята территория более чем в 25 тыс. кв. км. Русские войска освободили Дубны и Луцк, заняли Черновцы, Тернополь, Станислав (ныне Ивано-Франковск), вновь утвердились на перевалах Карпат.
Под влиянием успеха немцев в 1915 году в войну на стороне Центральных держав вступила Болгария. А вот когда началось поздней весной 1916 года наступление союзников на Сомме и в Галиции, тогда в войну вступили одна за другой Румыния, а потом Греция на стороне Антанты. Победа в Великой войне клонилась в сторону Антанты. К январю 1917 года соотношение сил борющихся сторон было уже очевидно в пользу Антанты против стран Центральных держав – на каждых пятерых солдат войск Антанты приходилось только три солдата Центральных держав. Поражение австро-германцев становилось неминуемым, и это прекрасно понимали в Берлине и Вене.
Тем более что и Верден, и Сомма, обе операции 1916 года, были проиграны Германской армией. А на Сомме немецкими войсками командовал кронпринц Рупрехт, наследник германского престола. Ожидали, что он блестяще войдёт в Париж. Но ничего подобного не произошло, никуда он не вошёл. 1916 год был тем поворотным пунктом, когда немцы окончательно поняли, что войну они стратегически проиграли и дальнейшие военные действия могут вестись только ради того, чтобы выйти из войны с наименьшими потерями, а уж никак не с приобретениями.
1916 год был годом огромных успехов Русской армии на Кавказском фронте. Развивая успехи 1915 года, зимой 1915/16 года генерал Юденич берёт неприступную, казалось бы, крепость Эрзерум. В первых числах января 1916 года над цитаделью Эрзерума развевается штандарт Русской Императорской армии. После этого Русская армия уже катится по верховьям Евфрата, вдоль южного побережья Чёрного моря, занимает Трапезунд, занимает Битлис, земли вокруг озера Ван, и в это же время русские и английские войска входят в Иран и оккупируют его, чтобы его не заняли немцы.
На фронтах войны наступает полный успех. Полковник Нокс, английский представитель при действующей Русской армии, который оставил, я бы сказал, по-военному скучноватые, подробные, но очень интересные по сути воспоминания «With the Russian Army, 1914–1917», пишет: «Перспективы кампании 1917 года были более радужными, чем в марте 1916. Русская пехота была утомлена, но не так, как 12 месяцев назад. Запасы оружия, боеприпасов и техники были больше, чем накануне мобилизации 1914 года, и намного больше, чем весной 1915 или 1916 года. Ежедневно улучшалось командование. Дух армии был здоровым (мы увидим, что это, к сожалению, не совсем так). Солдаты после зимней передышки забыли перенесённые испытания и наступали бы снова с тем же подъёмом, как в 1916 году. Нет сомнений, что если бы ткань нации в тылу не порвалась, Русская армия снискала бы себе новые лавры побед в кампании 1917 года. По всей вероятности, она оказала бы на противника нужное давление, чтобы сделать победу союзников возможной к концу 1917 года»[2]. «С военной точки зрения не было никаких причин, – писал в то время Уинстон Черчилль (на тот момент министр Вооружённых сил Великобритании), – препятствующих тому, чтобы 1917 год стал годом окончательного триумфа союзников, а Россия бы получила вознаграждение за перенесённые ею бесконечные страдания».
Не менее успешно развивалась и дипломатическая сторона войны. Россия заранее оговаривала, какое «вознаграждение» после победы она желает получить. И союзники, Англия и Франция, которые никогда в прошлом на это не шли (мы помним Берлинский договор 1878-го), теперь готовы идти навстречу России, потому что были бесконечно заинтересованы в ней, во-первых, и верили ей, во-вторых. Между русскими, французами и англичанами, при всех оговорках, которые естественны между демократическими и авторитарными странами, возникло доверие.
Сначала русские требования были невелики. Россия требовала только демилитаризации проливов и передачу себе того, что сейчас называется Клайпеда – район Мемеля по правобережью нижнего течения Немана, входивший тогда в Германскую Империю как часть Восточной Пруссии. Но когда Турция вступила в войну, то планы России резко расширились. 17 марта 1915 г. Российский МИД уведомил союзников: «Ход последних событий привел Его Величество Императора Николая II к убеждению, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешён в смысле вековых стремлений России. Всякое его разрешение, которое бы не включало в состав Русской Империи города Константинополя, западного берега Босфора, Мраморного моря, Дарданелл, а равно и Южной Фракии по черту Энос-Мидия, было бы неудовлетворительно. Подобным же образом по стратегическим соображениям часть Азиатского побережья, заключающаяся между Босфором и рекою Сакарией и между пунктом, подлежащим определению на берегу Измитского залива, острова Имброс и Тенедос должны быть присоединены к Империи». 27 марта Великобритания и Франция дали согласия на эти претензии России.
Россия заявила союзникам, что она желает после войны получить Западную Армению и озеро Ван, Трапезунд и Эрзерум. Все польские земли – австрийские и немецкие – должны быть объединены с русскими польскими землями. И на этом пространстве предполагалось создать союзное России, полунезависимое Польское королевство, объединённое единой короной с Российской Империей. Союзники идут даже на это. Когда в январе – начале февраля произошло последнее совещание стран Антанты с участием России в Петрограде, Россия уже пользуется полным доверием западных стран Антанты. Территориальные претензии России к Центральным державам все согласованы и одобрены.
Наконец буквально два слова об экономике. Экономика России поднялась, не вся, конечно. Финансовая система была в тяжёлом состоянии. Россия была вынуждена брать большие кредиты. Золотое обеспечение рубля упало, и соответственно инфляция выросла фактически в семь раз. Накануне войны рубль был обеспечен на 98 % золотом. Но к 1917 году он был обеспечен золотом только на 17 %. Это говорит об общей слабости русской экономики. Но тем не менее подъём оборонной промышленности был налицо.
В чём тут дело? Государство убедилось в своей несостоятельности как организатора военной промышленности, каким оно считало себя всегда. Государственная власть убедилась, что она одна организовать ничего не может. В России был мощнейший класс частного капитала, частного предпринимательства, крупнейшие заводы. И эти капиталисты протянули руку государству, но не безвозмездно. Они ожидали, что им будет дана возможность участвовать и в политическом управлении страной. В мае 1915 года, как раз в период тяжелейших отступлений, на Съезде русской промышленности было принято решение создать Военно-промышленные комитеты, объединяющие государство и частный капитал, – под формальным руководством, конечно, премьер-министра государства, но фактически ими руководил частный капитал. Фактически во главе Военно-промышленных комитетов встал замечательный человек, потом глубоко переживший свою ошибку 1917 года, – Александр Иванович Гучков. Рядом с ним были такие люди, как Терещенко, Коновалов, братья Рябушинские, Алексей Мещерский – владелец Коломинских и Сормовских заводов, очень мощный круг крупнейших русских промышленников. Это была очень сильная организация, которая смогла создать по предложению Рябушинского систему Военно-промышленных комитетов по всей России. Было создано около 240 Военно-промышленных комитетов, то есть практически в каждой губернии было два, а то и три-четыре Военно-промышленных комитета. Это было полностью организованное, но не централизованное распределение сырья, заказов, топлива, транспортных услуг и, естественно, рабочей силы. Это дало невероятный успех. Союзники не ожидали, что будет такой подъём русской военной промышленности. Но могло это произойти только потому, что в России к этому времени был мощный, независимый от государства частный капитал. Без него ничего бы не получилось.
Теперь о положении нашего общества. Война очень своеобразно на нём отразилась. Русское общество было в основном сельским, крестьянским – 78 % русских людей работали на земле как крестьяне, казаки. Они и были основным корпусом Русской армии. К 1916 году в армию была призвана почти половина трудоспособного населения русской деревни. Если вы думаете, что это привело к упадку русской деревенской жизни, русского сельского хозяйства, то вы глубоко ошибаетесь. Никогда русская деревня не жила так богато, как во время Первой Мировой войны. Крестьяне называли деньги, которые посыпались в деревню, бешеными деньгами. Люди попроще на них покупали себе вкусную еду, граммофоны, зеркала, а люди поумнее и побогаче прикупали землю. И до такой степени поприкупались, что в европейской части России к январю 1917 года 89,6 % пахотной земли уже было в руках крестьян. Ни о каком помещичьем землевладении как о доминирующей форме речь уже не могла идти.