Второй случай обращения к оракулу Амона связан с подготовкой к Сицилийской экспедиции амбициозного афинского политического деятеля Алкивиада. Источники дают нам все основания утверждать, что Дельфы приняли активное участие, чтобы предотвратить экспедицию. Так, жрецы из Дельф сообщили о том, что вороны исклевали золотое изображение Паллады – дар Афин из добычи, захваченной у персов, но афиняне отказались в это верить, настаивая на том, что это все выдумано жрецами, подученных сиракузянами. Тогда «оракул велел доставить из Клазомен в Афины жрицу, за нею послали, и оказалось, что имя привезенной Гесихия, т. е. Тишина.
Беречь именно ее, тишину, божество наставляло тогда афинян» [13, с. 13]. Таким образом, из Дельф пришел отрицательный оракул, призывавший афинян не начинать военных действий. Возможно, такой ответ был дан в связи с негативным отношением жреческой коллегии к Афинам. Вероятно, «этот оракул скорее свидетельствует в пользу проспартанской ориентации Дельф и на этом этапе войны» [4, c. 341]. Аутентичность последнего пророчества вызывает сомнение у Г. Парка [23, c. 199]. Однако О. В. Кулишова признает данный оракул подлинным: «общий контекст сообщения Плутарха выглядит вполне достоверно» [4, c. 341].
Отрицательный ответ из Дельф поставил под сомнение начало экспедиции. Однако Алкивиад «…полагаясь на других гадателей, из каких-то древних оракулов выводил заключение, что в Сицилии афинян ждет громкая слава. И от Амона к нему явились какие-то провидцы передать предсказание, что афиняне захватят всех сиракузян» [13, с. 13], [17, c. 31]. Ответ оракула Амона, как мы видим, был благоприятным. Возможно, такое пророчество было дано в силу того обстоятельства, что слава о могуществе Афин вышла за пределы Эллады и была также известна в других странах, и поэтому не было никаких сомнений в победе Афин.
По свидетельству Павсания [7, VIII, XI, 12] афиняне перед экспедицией получили положительное вещание из Додоны – «заселить Сицилию», из чего можно сделать вывод, что жречество этого святилища поддерживало политику Афин. Однако Павсаний тут же замечает, что «…Сицилией называется небольшой холм недалеко от Афин. Они же (афиняне А. В.), не вдумавшись в смысл этого указания, втянулись в иноземные походы и в войну с сиракузянами.». Однако такая трактовка пророчества из Додоны античным автором вызывает у нас некоторые сомнения, не исключено, что она могла возникнуть уже после того, как афиняне потерпели поражение.
Третий случай обращения к оракулу Амона, античная традиция связывает с именем спартанского наварха Лисандра.
В источниках упоминается соперничество между Агисом и Лисандром, который стремился к господству над Грецией [12;13]. Вскоре после окончания войны в Спарте появилась «антилисандровская коалиция» [8, c. 440] во главе с царем Павсанием. Осенью 403 г. до н.э. оба спартанских царя объединились [12; 21], чтобы остановить Лисандра, и он, вынужден был подчиниться, приняв во внимание уничтожение «своей имперской системы» [23, c. 203].
В тоже время политик преследовал цель встать у власти Спартанского полиса. Жесткий государственный строй Спарты, основанный на законах Ликурга, не давал ни единой возможности Лисандру проникнуть в правящую элиту. Поэтому политик для изменения спартанского законодательства пытался заручиться поддержкой виднейших святилищ, поскольку спартанское общество имело обыкновение прислушиваться к директивам и нововведениям, которые были одобрены оракулами [9, I, 624]. В связи с этим, Лисандр и его друзья «организовали массированную компанию по обработке общественного мнения и подкупу влиятельных общегреческих оракулов» [20, c. 92–95].
Примечательна последовательность этого политика при обращении к оракулам. Плутарх, ссылаясь на Эфора, излагает эту историю следующим образом: «Эфор рассказывает, что его попытка подкупить Пифию и убедить через Ферекла додонских жриц потерпела неудачу, после чего он отправился к Амону и обещал много золота его прорицателям. Возмущенные, они послали гонца в Спарту с обвинением против Лисандра» [12; 25]. Для подкупа этих религиозных центров потребовались бы немалые затраты. Однако по сведениям Плутарха: «Бедность Лисандра, обнаружившаяся после его смерти, показала особенно отчетливо его добродетель» [12; 30]. Не исключено, что «значительную часть расходов могли взять на себя его многочисленные друзья и сторонники, как в Спарте, так и за ее пределами» [21, c. 311]. Свидетельством этому может служить упоминание античной традицией о его помощниках, которые участвовали в «кампании по подкупу оракулов» [8, c. 451].
В Дельфах Лисандр, учитывая опыт Писистрата, решил прибегнуть к театрализованному представлению с явлением божества. Подробности об этом мы находим у Плутарха [12; 26]. Некий Силен, который был назван сыном Аполлона, должен был изъять из архива Дельф древние предсказания, которые были доступны только божественному отпрыску, и прочесть их перед публикой, среди этих древних оракулов должны были быть и ложные пророчества Лисандра.
В этой истории упомянуты жрецы-соучастники, это наводит на мысль, что у политика были сторонники среди жрецов, которым была отведена одна из главных ролей, они должны были признать Силена сыном Аполлона. Возможно эти же жрецы имели прямое отношение к фальсификации оракулов Лисандра. Если бы Дельфы поддержали политика, спартанское общество, несомненно, приняло бы его реформы [23, c. 204]. Однако этому не суждено было произойти «из-за робости одного актера и соучастника» [12; 26]. Возможно, после этого внутреннего скандала в Дельфах, было проведено расследование и жрецов-соучастников обвинили в фальсификации оракулов [12; 25].
Неудача в Дельфах Лисандра не остановила, он решил обратиться к оракулу в Додоне. Здесь он действовал через Ферекла, однако попытка склонить на свою сторону жречество не завершилась успехом. По мнению Эд. Мейера подкуп оракулов оказался невозможным, поскольку они предпочитали реальную власть, мнимой, олицетворением которой был Лисандр [22, c. 48]. Нельзя не согласиться с мнением Л. Г. Печатновой о том, что такие религиозные центры как Дельфы «являлись принципиальными противниками слишком радикальных течений в политике и были ближе к официальной Спарте уже в силу общего для них консерватизма. Дельфы сочувствовали скорее законному правительству, чем группе радикалов, возглавляемых Лисандром» [8, c. 47]. После неуспешного обращения к оракулу в Додоне, политик решил попытать счастья в святилище Амона.
Обращение к последнему оракулу произошло примерно весной или летом 402 г. до н.э. [8, c. 442]. Политик хотел заручиться поддержкой иноземного оракула, поскольку этот религиозный центр был широко известен в греческих кругах [6, c. 170; 12; 20; 25; 7, III, 18; 3; 3, XIV; 13, с. 6–7]. Спартанский полис был в тесных отношениях с этим святилищем, благодаря посредничеству Кирены. Возможно, Лисандр рассчитывал на поддержку жречества святилища Амона, поскольку у него могли быть там определенные связи, благодаря которым он мог оказать давление на жрецов. Не исключено, что члены семьи Лисандра были проксенами царя Кирены [15, c. 16;19, c. 34], на это также косвенно указывает имя брата Лисандра, которого звали Либий [3, XIV; 13; 6].
Не смотря на все усилия политика, это предприятие закончилось скандалом, при этом источники не говорят, по какой причине Лисандр потерпел неудачу в святилище Амона. Известно, что он был привлечен в Спарте к суду по заявлению жрецов Амона [12; 25; 3, XIV; 13; 7]. Однако политик был оправдан, что возмутило ливийцев [12; 25].
Таким образом, роль оракулов знаков в Vв. до н.э. была велика. Каждый из упомянутых политиков обращался в святилище Амона. Вероятно, это можно объяснить тем, что данный оракул пользовался определенной популярностью в греческих кругах, поскольку процедура предсказания будущего в этом святилище напоминала одну из тех, которые существовали в Додоне. Однако Кимон проигнорировал греческие прорицалища, вероятно это было связано с тем, что политик изначально хотел заручиться поддержкой иноземного оракула в своем Египетском походе.
В свою очередь Алкивиад и Лисандр вынуждены были обратиться не только в Дельфы и Додону, но и к оракулу Амона, поскольку оба политика получили либо отрицательный оракул столь важного и авторитетного святилища как Дельфы или же, отказ жречества от участия в авантюрах. Поскольку поддержки греческих святилищ им казалось явно недостаточно (в случае с Лисандром их подкуп не увенчался успехом), то для достижения своих политических целей и амбиций оба политика обратились к оракулу Амона, где Лисандр в отличие от Алкивиада, также потерпел неудачу.
1. Вергилий. Энеида / пер. С. Ошерова. СПб., 2018.
2. Гомер. Илиада / пер. Н.И. Гнедича; изд. подг. А.И. Зайцев. Л., 1990.
3. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Кн. IV–VII. Греческая мифология / пер. с греч. О.П. Цыбенко. СПб., 2005.
4. Кулишова О. В. Дельфийский оракул в системе античных межгосударственных отношений (VII–V вв. до н.э.). СПб., 2001.
5. Латышев В. В. Очерк греческих древностей. СПб., 1997. Т. 2.
6. Нильссон М. Греческая народная религия / пер. с англ. С. Клементьевой. СПб., 1998.
7. Павсаний. Описание Эллады / пер. С.П. Кондратьева. СПб., 1996.
8. Печатнова Л. Г. История Спарты. Период архаики и классики. СПб., 2002.
9. Платон. Законы // Законы, послезаконие, письма / пер. А.Я. Слинин. СПб., 2014.
10. Платон. Федр / пер. А.А. Глухова. СПб., 2017.
11. Плутарх. Кимон. // Избранные жизнеописания / пер. С.С. Аверинцева, В.В. Петуховой. М., 1990.
12. Плутарх. Лисандр // Избранные жизнеописания / пер. М.Е. Сергеенко. М., 1990.
13. Плутарх. Никий // Избранные жизнеописания / пер. Т.А. Миллер. М., 1990.
14. Суриков И.Е. Эволюция религиозного сознания афинян во второй половине V в. до н.э.: Софокл, Еврипид, Аристофан в их отношении к полисной религии Афин VII–V вв. до н.э. М., 2002.
15. Beloch K. J. Geschiche Geschichte. Bd. III, Berlin; Leipzig, 1922.
16. M. Tullius Cicero. De divinatione / Edidit R. Giomini // M. Tullius Cicero. Scripta quae manserunt omnia. Leipzig, 1975.
17. Fakhry A. The Egyptian deserts Siwa Oasis. Its History and Antiquities. Cairo, Government Press, Bulâq, 1944.
18. Farnell L. R. The Cults of Greek States. Vol. I., Oxford., Clarendon Press, 1896.
19. Herman G. Ritualised friendship and the Greek city. Cambridge, 1987.
20. Hamilton C. Sparta‘s Bitter Victories. Ithaca; New York; London, 1979.
21. Hamilton C. Spartan Politics and Policy, 405-401 B. C. // AJPh. Vol. 91. 1970, №3, 294-314.
22. Meyer Ed. Geschichte des Altertums Bd. V., Stuttgart; Berlin, 1902.
23. Parke H. W., Wormell D. E. W. The Delphic Oracle.Oxford, 1956. Vol. I–II, Vol. I.
24. Parke H. W. Greek Oracles. London, 1967.
25. Parke H. W. Oracles of Zeus: Dodona, Olympia, Ammon. Cambridge, 1967.
26. Straboni Geographica / Recognovit A. Meineke. Vol. 1–3. Lipsiae, 1877.
27. Thucydidis Historiae / Recensuit C. Hude. Vol. I–II. Lipsiae, 1901.
Римско-иранские межгосударственные отношения при ранних Сасанидах (III в. н.э.)
Аннотация : в III в. н.э. в Передней Азии появляется новое государственное образование – Сасанидский Иран. Новая династия приступает к реализации своей внешнеполитической доктрины, суть которой заключалась в восстановлении Персидской державы в границах царства Ахеменидов. Однако на Западе персы имели сильнейшего соперника в лице Римской империи. Отношения между двумя государствами на протяжении нескольких столетий представляли собой череду военных конфликтов и столкновений за гегемонию в переднеазиатском регионе. Новая война с Римом в 260 г. нанесла полное поражение имперским войскам, в результате римский император был пленен восточными завоевателями. Итак, что же способствовало военным успехам персов в отношениях с Римом после серии конфликтов парфян?
Ключевые слова: парфяне, Сасаниды, Ардашир I, Шапур I, Геродиан, Валериан, Филипп Араб.
Annotation: in the III century. AD In Asia, a new state formation – Sasanid Iran – appears. The new dynasty starts realizing its foreign policy doctrine, the essence of which was the restoration of the Persian state within the borders of the Achaemenid kingdom. However, in the West, the Persians had the strongest rival in the person of the Roman Empire. Relations between the two states for several centuries were a series of military conflicts and clashes for hegemony in the front Asian region. The new war with Rome in 260 completely defeated the imperial troops, as a result of which the Roman emperor was captivated by the eastern conquerors. So, what contributed to the military successes of the Persians in relations with Rome after a series of conflicts Parthians?
Key words : parthians, Sasanides, Ardashir I, Shapur I, Herodian, Valerian, Philippe Arab.
Римско-иранские межгосударственные отношения Античности представляли собой череду военных конфликтов и столкновений, продолжавшихся на протяжении нескольких столетий за гегемонию в переднеазиатском регионе [5].
Затяжной характер носили изнурительные войны Парфии и Рима в период с 53 г. до н.э. до 226 г. н.э. Следует заметить, что межгосударственные отношения Рима с Парфянским царством определялись контролем над такими важными регионами как Сирия, Армения и Месопотамия [1]. К 53 г. до н.э. относится вторжение древнеримского полководца Красса в Парфию, закончившееся неудачей в битве при Каррах. Плутарх рассказывает об устроенном пире армянского царя Артабаза с парфянским правителем Гиродом, на котором голова римского полководца была вынесена во время театральной постановки трагедии Еврипида «Вакханки» [10].
Успешный поход против Парфии в 113 г. н.э. предпринял римский император Траян. Поводом к новой войне явился захват парфянским царем Хосроем союзной Риму Армении. В следующем году император вторгся в Армению, сместив парфянского ставленника. Однако в 114 г. Траяну все-таки пришлось вернуть армянский престол парфянам. Последним из римских императоров, организовавших поход на Парфию в 214 г., стал Каракалла. Тем временем ослабленное междоусобными войнами Парфянское царство доживало свои последние дни.
Новая страница в истории римско-иранских межгосударственных отношений наступила в III в. н.э. в результате «смены династии Аршакидов новой династией Сасанидов, при которой противостояние на Евфрате набирает новую силу» [9, c. 23]. Причины кровопролитных войн между римлянами и Сасанидами были во многом теми же, что и в парфянскую эпоху. И Римская империя, и держава Сасанидов «представляли собой в этот период по сути дела военные державы, для которых внешняя экспансия была одним из способов существования» [5]. Каждая из двух держав считала себя единственным и полноправным хозяином Передней Азии. Однако более важной причиной всех войн были экономические. Борьба Римской империи с Ираном велась за обладание Верхней Месопотамией, Сирией, Арменией, странами Закавказья и за господство над путями караванной торговли, соединявшими Средиземноморье с Индией, Средней Азией и Китаем [7, c. 111].
Восстание Ардашира I (224–240 гг.) против Аршакидов, приведшее к гибели Парфянского царства и образованию государства Сасанидов, было не только переломным моментом в истории Ирана, но и новым испытанием в отношениях с Римом. Открытые военные действия против Рима, начатые Ардаширом, были закончены только при Шапуре I, его сыне, вступившем на престол в 241 г. Новая война Ирана с Римской империей принесла полное поражение имперским войскам в 260 г. [11, c. 42]. В связи с этим следует рассмотреть вопрос, что же способствовало военным успехам персов в отношениях с Римом после череды серий столкновений парфян?