В ходе войны пропагандистское оружие праздничных торжеств было нацелено на весьма обширную аудиторию и за пределами Российской империи: особенно значительны были праздники, устраиваемые А.Г.Орловым в Пизе (где подолгу пребывал Орлов и его штаб) и в Ливорно (где российские военные корабли находили пристанище), в Порт-Маоне на Менорке (где также принимали эскадры российского флота), в самом Архипелаге[14].
Так, несколько европейских изданий описали российские праздники в Порт-Маоне с особенной иллюминацией: на фасаде собора появилась «перспектива, представлявшая армию и имя российской императрицы», а «на резиденции консула укрепили прекрасное искусственное пламя, которое с одной стороны пожирало турецкие мечети (вариант: зажженные огни представляли с одной стороны крест, торжествующий над турецкими мечетями), посреди чего читалась надпись «Caterina Alexiovvona II. Imperatrice di tutte le Russie. Vivat. Vivat». Екатерина II послала в дар местной греческой церкви Евангелие высотой два фута и шириной 15 дюймов в золотом окладе, чашу размером в полтора фута, два небольших блюда и большой золотой крест[15].
Передача даров российской империи православным единоверцам являлась особым аспектом символического вторжения на новые территории[16]. Эти дары должны были подкрепить идею: российское присутствие в Средиземноморье является по сути противовесом военному насилию и призвано защитить православных от «ига неверных агарян». Уже при экипировке экспедиции, как известно, императрица дала распоряжения Синоду отправить на военных судах иконы, облачения, церковную утварь для раздачи в православные храмы и монастыри[17]. Исследование русских церковных памятников в Греции показало, что со второй половины XVIII в. поток таких даров, как от правителей, так от русских паломников и от греков, переселившихся в Россию, не прекращался. Золотые медали Екатерины, драгоценный кинжал А. Орлова на Патмосе, митры русской работы на Санторине и Паросе, оклады икон и книг на Тиносе и Наксосе оказываются важными свидетельствами многообразия путей, которыми Россия утверждала свое присутствие в Леванте. Щедрыми подарками Россия продолжала одаривать православное духовенство на Балканах, в Архипелаге, в Святой Земле и в дальнейшем, подкрепляя этими дарами шаги по созданию собственных дипломатических и церковных миссий[18].
Обращаясь к изучению причин и специфики акций России в Восточном Средиземноморье в XVIII и XIX–XXI вв. нетрудно заметить некоторые параллели, найти повторяющиеся сетования относительно несбывшихся надежд, обвинения в сторону нестойких религиозных и идейных союзников. И хотя я далека от прямого, не учитывающего исторического контекста, сравнения российских операций разных эпох, мне представляется, что анализ истоков средиземноморской политики России позволяет выявить ряд недооцененных перспектив изучения и позднейших конфликтов в этом регионе. Важно в сравнительной ретроспективе:
• определить влияние культурных и религиозных стереотипов на восприятие реалий и на поведение участников военных походов в «чужую» цивилизацию в разные исторические эпохи;
• проанализировав политическую культуру сторон конфликта, оценить соответствие форм и методов действий российского командования на занятых территориях сложившимся реалиям политических институций Запада и Востока и др.;
• наконец, оценить успешность работы власти с общественным мнением в своей стране и за ее пределами, а также резонанса, который, каждая военная операция получала в европейском и российском общественом мнении, формируя историческую память современников и потомков.
Постановка таких задач потребует, без сомнения, более широкого обращения к методологии исторической и политической психологии, компаративной культурологии, лингвистики, культурной антропологии, но, вероятно, в итоге позволит найти скрытые черты исторической преемственности и точнее оценить «человеческое измерение» войн и значение достигнутых в них успехов и допущенных ошибок.
Источники:
1. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 10. Оп. 1. Д. 79. Л. 5 об.–6.
2. Сб. РИО. Т. 20. СПб., 1877. С. 301–302.
3. Российский государственный архив военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 190. Оп. 1. Д. 16. Л. 73.
4. Санкт-Петербургские ведомости. 1769. № 83. Прибавление.
5. Платон (Левшин). Слово на торжество славного мира, празднованнаго 1775 года иулия 10 дня (Успенский собор в Кремле) // Платон (Левшин). Слова… М., 1780. Т. 3. C.76.
6. Gazette d’Amsterdam. 1770. № 101.
7. Notizie del Mondo. 1770. № 95.
Литература:
8. Арш Г.Л. Россия и борьба Греции за освобождение: от Екатерины II до Николая I. Очерки. М., 2013.
9. Виноградов В.Н. Трагедия на реке Прут // История Балкан. Век восемнадцатый. М., 2004. С. 55–63.
10. Игошев В.В., Смилянская Е.Б. Российские памятники в Греции и историческая память о российско-греческом взаимодействии в XVIII–XIX веках // Вестник РГНФ. 2013. № 2. С. 73–84.
11. Кобищанов Т.Ю. Политика России на Ближнем Востоке в годы экспедиции Наполеона Бонапарта в Египет и Сирию (1798–1801) // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 13: Востоковедение. 2013. № 1.
12. Лещиловская И.И. Петр I и Балканы // Вопросы истории. 2001. № 2.
13. Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX – начале XX в. М.: Индрик, 2006.
14. На языке даров. Правила символической коммуникации в Европе 1000–1700 гг. / отв. ред. Г.Альтхоф и М.Бойцов. М.: РОССПЭН, 2016.
15. Смилянская Е.Б. Греческие острова Екатерины II. Опыты имперской политики России в Средиземноморье. М.: Индрик, 2015.
16. Смилянская Е.Б. Символическое значение "русских праздников" в Средиземноморье в 1770-е годы // Е.Р.Дашкова и XVIII век: Традиции и новые подходы. М., 2012. С. 164–172.
17. Смилянская И.М., Велижев М.Б., Смилянская Е.Б. Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. М.: Индрик, 2011.
18. Смилянская И.М., Горбунова Н.М., Якушев М.М. Сирия накануне и в период Младотурецкой революции. По материалам консульских донесений. М.: Индрик, 2015.
19. Станиславская А.М. Политическая деятельность Ф.Ф.Ушакова в Греции, 1798–1806. М., 1983.
20. Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века. М.: Индрик, 2013.
Аннотация: В статье рассматривается вопрос о значении первого военного вторжения России в Восточное Средиземноморье в 1770-е гг. В центре внимания оказывается вопрос о причинах интереса России к присутствию в данном регионе и доказывается, что главным было закрепление статуса великой державы. Опорой России в регионе всегда считались православные единоверцы, но взаимодействие с ними, как и с временными арабскими союзниками, не давало желаемого успеха из-за различия политических культур и нежелания осознать эти различия. Свою стратегию имела и война словесная, направленная на обоснование военных акций России в Средиземноморье.
Смилянская Елена Борисовна, доктор исторических наук, профессор Школы исторических наук Факультета гуманитарных наук, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».
Кауркин Р.В., Павлова О.А
Некоторые наблюдения о потерях российской армии в войне 1914–1918 гг
The criteria for statistical analysis were the titles of the lower ranks, religious status, marital status. The study authors came to a conclusion: the lower ranks of the considered provinces he served in almost all military units of the Russian Imperial army and Navy; the greatest number of lowest ranks – privates; the bulk of the losses involved in hostilities is classified as «missing in action»; the majority of the lower ranks were of the Orthodox religion, but there are also Muslims, the believers, old believers, Jews, Catholics, Protestants.
Ключевые слова: Первая мировая война, Великая война, «Книга памяти нижегородцев – нижних чинов российской армии и флота, убитых, умерших, пропавших без вести в годы Первой мировой войны», «Воронежская Книга памяти Великой войны 1914–1918 гг.», потери, нижние чины российской императорской армии и флота.
Key words: the first world war, the Great war, «the Book of memory of Nizhegorodtsev – the lower ranks of the Russian army and Navy, the killed, deceased, missing in the First world war», «the Voronezh Book of remembrance of the great war 1914–1918».
Первая мировая война коренным образом повлияла на судьбу многих европейских государства, в том числе и нашего. Впервые, в мировой практике в этой войне главенствовал принцип тотального уничтожения живой силы противника. И надо особо отметить, что, как и в любой войне, в первую очередь на ней гибли представители наиболее здоровой, в физическом и моральном планах, части общества. Россия единственная из стран ее участников, которая до 2013 г. не имела государственного Дня памяти жертв этой войны.
Как отмечает Е.С. Сенявская: «Только за период с начала войны до 1 марта 1917 г. число мобилизованных в русскую армию достигло 15,1 млн. чел., а общие потери личного состава к 31 декабря 1917 г. составили 7,4 млн. чел., из них безвозвратные ― около 1,7 млн. чел., не считая свыше 3,4 млн. пленных»[19].
Безвозвратные потери России в этой войне, по разным оценкам, составили от 1,5 до 3,5 млн. человек. Б. Ц. Урланис приводит следующий свод данных о погибших во время Первой мировой войны по различным источникам (Таб. 1.)[20].
Таблица 1. Данные о погибших в Первой мировой войне (в тыс.)
В работе «Первая мировая война и судьбы европейской цивилизации», вышедшей в издательстве Московского университета указывается, что Россия потеряла в этой войне «погибшими в бою» 1 700 000 человек, раненые составили 3 850 000, «пропавшие без вести, пленные» исчислялись цифрой в 2 417 000, «военные потери на 1 млн. населения» равнялись 10 494 человека[21].
В 2010 г. вышел первый том «Рязанской Книги памяти Великой войны 1914–1918 гг.»[22] и «Указатели»[23] к нему. Это было первое подобное издание в нашей стране. Через два года были опубликованы второй том[24], а также «Дополнения к I тому»[25] и «Указатели»[26]. Составители проделали гигантскую работу по выявлению и систематизации выявленного разнохарактерного материала. Общий объем этих публикаций составляет 3850 страниц (!) и включает в себя сведения по десяткам тысячам участникам Первой мировой войны.
В 2014 г. рабочая группа под руководством А. И. Григорова осуществляет еще несколько подобных изданий. В свет выходит первый том «Воронежской Книги памяти Великой войны 1914–1918 гг.»[27], «Приложения» к нему[28] и «Указатели»[29], общим объемом 2728 (!) страниц; «Крымская книга памяти Великой войны 1914–1918 годов» том первый и «Приложения»[30]; «Книга памяти «Черноморский флот в Великой войне 1914–1918 годов»»[31]; «Костромское ополчение в Великой войне 1914–1918 годов»[32]. К сожалению, все издания вышли сверхминимальными тиражами и, в силу этого, малодоступны исследователям. К 100-летию начала Первой мировой войны была опубликована «Книга памяти нижегородцев – нижних чинов российской армии и флота, убитых, умерших, пропавших без вести в годы Первой мировой войны»[33].
Данные по безвозвратным потерям нижних чинов российской императорской армии и флота, представленные в перечисленных выше работах несколько отличаются. Это ни в коей мере не говорит о каком-либо упущении составителей, а характеризует состояние архивного материала, как в провинциальных, так и центральных архивах нашей страны. Они включают в себя как архивный, так и опубликованный материал и составлены по территориальному принципу. В частях Воронежской книгах памяти, посвященных отдельным воинским соединениям, приведены сведения не только по указанным губерниям, а по всем выявленным служащим этих соединений. Таким образом, территориальный принцип в ней расширен до всей Российской империи. Данные раздела «Потери нижних чинов – уроженцев Воронежской губернии по «Именным спискам убитым, раненым и без вести пропавшим солдатам» опубликованным в центральной прессе Российской империи в 1914–1918 гг.» дублируются в «Разделы частные» и составлены по архивным материалом из фондов ГАВО, в которых материал разбит поуездно. Об этой особенности структурной компановки материала пишет С.В. Волков во «Вступительном слове» к первому тому Воронежской книги памяти[34]. В отличии от Воронежской Нижегородская книга памяти составлена строго по территориальному и алфавитному принципам. Именные списки приводятся по административно-территориальному делению Нижегородской губернии на 1914 г., которая включала в себя одиннадцать уезд. Помимо уездов составители отдельно выделили раздел «Нижегородская губерния», в который вошли имена тех, в записях которых отсутствуют сведения об уездах и населенных пунктах, но они представлены в документах как уроженцы Нижегородской губернии или проживавшие в ней на момент их призыва в действующую армию. Исключение составляет лишь, помещенный в конце издания «Именных списков кавалеров Георгиевских крестов и медалей»[35]. Приведенные сведения, как указывают составители, далеко неполные и, возможно, не всегда точные, но так они представлены в сохранившихся документах и публикациях.
Отличительной особенностью этой работы является то, что она посвящена исключительно нижним чинам. В то время, как предыдущие включают в себя и офицерский корпус, и военных чиновников, и медицинских работников и др. Обоснование данного подхода помещено в «Предисловии»: «Составители Книги памяти умышленно отошли от определенного стандарта подобных изданий, когда вначале представлены имена командного, офицерского состава и уже затем все остальные. Однако основную тяжесть войны преодолевали в первую очередь нижние чины. Именно они массово гибли, именно они составляли коренную народную силу, именно с них и необходимо начинать отсчет»[36]. Источниковой базой «Книги памяти нижегородцев…» послужили данные фондов Центрального архива Нижегородской области, Государственного архива Нижегородской области г. Арзамас[37] и нижегородской периодической печати.
Количественный состав персоналий определился следующим образом ― в «Книге памяти нижегородцев…» были обработаны все данные ― 9659 имен, из «Воронежской Книги памяти…» сделана выборка в 9600 человек. Рассматриваемые численные данные вполне репрезентативны.
Разнохарактерность источников наложила отпечаток на полноту информации о том или ином участнике войны, представленной в этих изданиях. Однако не смотря на это, в целом эти сведения представляют достаточно объективную картину, которую можно представить через несколько разнохарактерных срезов.