Нельзя сказать, что с этого времени дискриминация евреев в Англии уже не имела места, но она была не столь жесткой, как в странах континентальной Европы. Так, например, неправомерный обвинительный приговор 1894 г., вынесенный военным трибуналом Франции капитану Генерального штаба А. Дрейфусу и подтвержденный этой же инстанцией в 1899 г., вызвал возмущение в общественных кругах Великобритании. Помимо негативной реакции в прессе, королева Виктория при поддержке премьер-министра лорда Солсбери направила в сентябре 1899 г. телеграмму своему послу в Париже. В ней монархиня выражала негодование «чудовищным обвинением, выдвинутым против Дрейфуса». Послание, вопреки обычной практике, не было зашифровано и стало известно французскому правительству. Втайне Виктория надеялась, что ее возмущение как наиболее влиятельного монарха Европы может побудить президента Франции Эмиля Лубе освободить капитана Дрейфуса или хотя бы смягчить приговор[29]. Но этого не произошло.
Подобную же непримиримость проявляли английская королева и ее сын и преемник Эдуард VII в отношении еврейских погромов, происходивших в эти годы в Российской империи[30]. Так, например, во время встречи с царем Николаем II в Ревеле в 1908 г. Эдуард VII передал ему ходатайство британских еврейских организаций, требующих прекратить преследования еврейских общин в России[31].
Между 1880 и 1914 гг. еврейская диаспора Соединенного Королевства увеличилась за счет внушительной волны иммигрантов, стремившихся избежать религиозных преследований в странах Восточной Европы и Российской империи. В 1850 г. в Британии проживало лишь 35 тыс. евреев, к 1881 г. их было около 60 тыс., а к 1914 г. – уже 280 тыс., поселившихся главным образом в Лондоне, Манчестере и Ливерпуле. В процентном измерении в 1850 г. еврейская община составляла 0,2 % от населения Великобритании, а в 1914 г. она выросла до 0,7 %[32].
При этом масса прибывших встретила довольно острую враждебность со стороны окружающих жителей, которая основывалась на предрассудках и стереотипах, унаследованных от Средневековья и обвинявших евреев в «распятии Иисуса Христа» и убийстве детей ради того, чтобы якобы испить их кровь. Кроме того, в связи с конкуренцией в предпринимательстве именно чужестранцев упрекали прежде всего в нечестности при совершении финансовых операций[33].
Недовольство британцев вызывало также стремление новых иммигрантов обзаводиться жильем в одних и тех же городских кварталах, сохранять верность своей религии – иудаизму – и находить супругов в собственной среде[34].
Общее настроение и негативную реакцию своих сограждан на нежелание большей части евреев ассимилироваться в Великобритании выразил тогдашний премьер-министр консервативного правительства Артур Бальфур. Выступая в Палате общин 9 июля 1905 г., он заявил: «Положение вещей легко понять, если учесть, что еврейские иммигранты, как бы патриотичны, трудолюбивы, уважительны и талантливы они ни были, все же не стали частью нашей цивилизации. Благодаря иному образу жизни, религии, отличающейся от большинства сограждан, и заключению браков среди своих, они так и остались чужестранцами»[35].
Следствием предрассудков и отсутствия взаимопонимания между евреями и коренными жителями Британских островов стал антисемитизм. С лозунгом «Британия для британцев» в начале века выступила антисемитская по своей природе Лига за чистое правительство. В 1902 г. Уильям Эванс-Гордон, член Парламента от одного из округов Восточного Лондона, население которого составляли рабочие и мелкая буржуазия и где в то же время проживала значительная часть евреев, основал антииммигрантскую, а по существу антиеврейскую, организацию «Лигу британских братьев».
По требованию Эванса-Гордона правительство учредило Комиссию по изучению положения иностранцев, имея в виду ситуацию, сложившуюся вокруг еврейской общины. Для большей объективности и выявления причин эмиграции евреев из континентальной Европы члены комиссии посетили еврейские кварталы городов в Польше и России. Заключительные выводы этого органа разочаровали членов «Лиги британских братьев»[36]. Комиссия отказалась поддержать ксенофобию и антисемитские аргументы, выдвигаемые Эвансом-Гордоном. Единственным результатом работы комиссии явился Акт об иностранцах, принятый Парламентом в 1905 г. и разрешивший депортацию чужестранцев, в том числе и евреев, выявленных среди преступников, проституток или больных психическими болезнями.
Примечательно, что в течение этих обсуждений в Парламенте христианские церкви, как протестантские, так и католические, не пытались критиковать действия «Лиги британских братьев». Напротив, часть клира занималась распространением укоренившихся предрассудков против евреев, другая же предпринимала попытки обратить иудеев в свою веру.
В целом к этому времени открытых проявлений антисемитизма среди британского населения, за исключением бытовых моментов, не наблюдалось. Благодаря постепенной ассимиляции евреев, их достижений в науке, искусстве, предпринимательстве и политической деятельности еврейская проблема все больше теряла свою актуальность.
Глава 2
Степень религиозности британского населения в викторианскую эпоху и ее роль в сплочении и умиротворении общества
Во второй половине XIX в. самым обсуждаемым вопросом среди британских религиоведов был вопрос о степени религиозности британского общества по сравнению с обществами европейских государств.
По мнению известного британского религиоведа X. Маклеода, разделяемому многими исследователями его страны, Англия в викторианский период (1837–1901 гг.) была одним из самых религиозных государств Европы. Уважение к христианским ценностям проявляла сама королева Виктория и многие государственные деятели, особенно либерал Г.Дж. Пальмерстон. «Викторианская Англия, – отмечает Маклеод, – была в высшей степени христианской и протестантской нацией. Несмотря на глубокие социальные противоречия, основанные на классовых различиях, секуляризм оставался относительно маргинальным явлением»[37].
Заслуживает внимание и мысль Маклеода о том, что такой феномен викторианской эпохи, как либерализм, оказывал влияние на доктрины свободных церквей и в свою очередь испытывал их воздействие, принимая религиозную форму. «Решающим фактором, – пишет историк, – в духовной сфере был либерализм, это мощное освободительное движение середины XIX столетия, которое в Англии приняло форму религиозного диссентерства и было здесь менее влиятельно, чем во многих странах континентальной Европы, где большую роль играл светский либерализм»[38].
И об этом же в другом труде историка: «Либерализм, являвшийся типичной идеологией среднего класса на протяжении XIX в., – пишет Маклеод, – был значительно более секуляризированным в Берлине, чем в Лондоне, т. к. здесь он испытывал сильное влияние свободных протестантских церквей»[39].
Большей религиозностью по сравнению с жителями Берлина, по мнению Маклеода, отличались и жители Лондона. В подтверждение своей точки зрения он приводит сравнительные данные посещения воскресной службы между взрослыми горожанами английской и немецкой столиц. Так, если в Лондоне во второй половине XIX в., по его сведениям, 22 % взрослых горожан посещали храмы, то в Берлине таковых было только 5 %[40].
На особую религиозность англичан указывается и в ряде других источников. Так, например, составители путеводителя по Берлину, относящегося к 1905 г., не без горечи сетовали, что отсутствие религиозности у берлинцев особенно очевидно по сравнению с набожностью лондонцев. Французский писатель X. Тейн, посещавший Великобританию в 1858 и 1862 гг., отмечал с восхищением, что ее церкви полны, а духовенство хорошо подготовлено[41].
Мысль о том, что в викторианскую эпоху Англия была одной из самых религиозных среди высокоцивилизованных стран Запада, присутствует и в трудах британских историков К. Барнетта и Р. Энзора[42].
Большинство людей викторианского времени считали себя принадлежащими либо к Церкви Англии, либо к так называемым «свободным церквам». Национальный религиозный ценз, приведенный в книге Маклеода и проведенный в марте 1851 г., показал, что 51 % посетивших церковную службу в день переписи, молились именно в англиканских храмах (см. таблицу 1). Цензы о числе членов отдельных конфессий в Англии XIX столетия не проводились, но, исходя из своих изысканий, тот же Маклеод полагает что около 60 % населения считали себя англиканами. Общее число постоянных посетителей нонконформистских церквей (Chapel people), т. е. более мелких храмов, не столь сильно отличалось от числа верующих Церкви Англии[43].
К другому направлению христианства принадлежали католики. По переписи 1851 г., как показывает таблица, они составляли 4 % от общей численности населения. В течение второй половины XIX столетия численность католиков росла и к концу столетия достигла почти 5 % населения.
Помимо перечисленных христианских общин, в Англии проживали и верующие других религиозных конфессий. Среди них – последователи иудаизма. В середине XIX века они составляли около 0,2 %, но к 1914 г. эта цифра увеличилась до 0,7 %. Наряду с этим имелись небольшие группы приверженцев буддизма, индуизма, ислама и новые религиозные течения, включающие мормонов и спиритуалистов.
Таблица 1.
Общее число посетителей церковных служб в Англии
И все же не все британские религиоведы убеждены в высокой степени религиозности англичан в эпоху правления королевы Виктории.
Часть ученых полагает, что процесс секуляризации, т. е. снижение роли религии в жизни человека, уже затронул те или иные слои населения. Причем секуляризация трактовалась в этот период не столько как неверие человека в бога и поиска иного смысла жизни, а скорее как утрата его связи с церковью, отказа от посещения церковной службы.
Во введении к своей книге «Религия и общество в Англии в 1850–1914 гг.», а также в ходе изложения данной проблемы в других трудах Маклеод не только излагает свою точку зрения по этому поводу, но и дает подробный обзор дискуссии, развернувшейся по этой теме между британскими религиоведами. Кратко остановимся на этой дискуссии.
Помимо уже указанных исследователей и самого Маклеода, на значительную религиозность британского населения указывают и религиоведы К. Браун и Дж. Кох[44].
Оба исследователя считают, что в викторианский период религия выполняла огромную социальную роль, т. к. религиозность объединяла все слои общества, включая рабочих, хотя последние и не столь часто посещали церковную службу.
XIX в., с точки зрения К. Брауна, был веком индустриализации и науки, но он был одновременно и периодом возрастающей религиозной активности. Высокая посещаемость британских церквей, по его подсчетам, сохранялась до начала XX в.
«Английские церкви, – отмечает Дж. Кох, – избежали влияния евроцентристских теорий о модернизации и сосредоточились вместо этого на различных сторонах социальной деятельности и ее институтах: подъеме благосостояния государства, сохранении наследия сотрудничества государства и религии и особенностях острого конфликта между нонконформистами, который продолжался в течение целого поколения людей»[45]. Что же касается религиозного кризиса, то, по его мнению, благодаря секуляризации он проходил в период с 1890 по 1914 гг.
Иной позиции, основанной на социологических исследованиях, проведенных в Шеффилде, придерживается религиовед Е.Р. Викхэм. Он утверждает, что викторианский религиозный бум в форме англиканства коснулся в основном среднего класса и, за исключением методистов и римских католиков, христианская англиканская церковь лишь в небольшой степени была привлекательна для рабочего класса[46].
Оппонентом Маклеода являлся также британский историк А. Гилберт. По его мнению, «религиозный бум» можно отнести к первой половине XIX в., когда число верующих значительно возросло за счет увеличения членства в нонконформистских церквах. Однако к 1850 г. религиозный бум прошел. «Первое время, – пишет Гилберт, – глубокие изменения в социальной структуре общества (т. е. превращения сельских жителей в горожан. – Г.О.), связанные с индустриализацией, привели к возрастанию социальной роли религии, но в дальнейшем индустриализация создала основу для секуляризации. Частично это произошло из-за возрастающего улучшения условий жизни людей, переселившихся в города, и их ощущения, что благосостояние каждого зависит от прогресса в области экономики, технологии и медицины. В результате для значительной части людей мир сузился до пределов их собственного дома, и они уже не имели желания искать решения своих проблем где-то на небесах»[47].
В свою очередь Кох и Браун отвергают тезис своих оппонентов о тесной связи между секуляризацией и модернизацией и считают ошибочной их точку зрения о том, что рост городов в XIX столетии ассоциировался с упадком религиозности населения Англии.
Проведя исследование и утвердившись в своей точке зрения, Маклеод в заключении своей книги «Религия и общество Англии в 1850–1914 гг.» отмечает, что совершенно ясно, что религиозный бум не был феноменом исключительно среднего класса, но в определенной степени оказал влияние на все группы населения, включая городскую и сельскую элиту, а также сельский и городской рабочий класс. Влияние христианских церквей пронизывало подавляющую часть областей жизни обычного человека, хотя среди верующих, постоянно посещающих церковную службу, городские рабочие составляли меньшинство.
Особой религиозностью, по мнению Маклеода, отличался высший средний класс (upper middle class) Англии, т. е. владельцы успешного бизнеса в среде буржуазии и аристократии. «Не вызывает сомнений, – пишет исследователь, что высший средний класс оказался под воздействием «религиозного бума» в большей мере, чем другие социальные слои английского населения, и это внесло огромный вклад в плодотворность религии викторианского периода». Далее автор поясняет свою мысль. «Это означает, – констатирует он, – что огромное число созданных высшим средним классом фондов было предназначено для религиозных целей, начиная от финансирования строительства церковных зданий до обеспечения зарубежных миссий и реализации различных проектов, имеющих своей целью благотворительность»[48].
Таким образом, как убедительно доказывается в монографии Маклеода, во второй половине XIX в. христианская религия при посредничестве своих верующих выполняла существенную социальную функцию, объединяя и умиротворяя общество. В конце своей монографии автор пишет: «Религия в викторианский период играла важную роль в структуре власти, действующей в английском обществе. А большинство областей религиозной жизни были затронуты классовыми противоречиями, которые могли принимать религиозную форму и таким образом оборачиваться вызовом общественному спокойствию или даже восстанием. Викхэм и многие другие историки, кто придерживался такой точки зрения, были правы в своем утверждении о наличии классовых противоречий в среде верующих в эпоху королевы Виктории, но при этом рассматривали этот факт очень односторонне и преувеличивали степень отчуждения рабочего класса от церквей и религии в целом. Историки – ревизионисты, опубликовавшие свои работы в конце 1980-х – начале 1990-х гг., восстановили баланс и пришли к заключению, что классовые различия и классовый антагонизм в религиозной сфере играли второстепенную роль»[49].