Положительная динамика в психологическом направлении научного поиска наметилась с 70-х годов прошлого столетия. К этому времени появились работы Ювеналия Николаевича Кулюткина, отличающиеся именно логическим обоснованием позиции исследователя-психолога. Научные разработки отошли от констатации внешних свидетельств мыслительных процессов и обратились в глубины интеллектуального движения, появились новые термины: «эвристики», «мыслеформы». Становилось очевидным, что исследования в этой области не могут быть «чистыми», они всегда выполняются «на стыке» со смежными научными отраслями. Поэтому в теоретическом поиске, сопряженном с философией или психологией, могут быть эффективными логические приёмы познания, в кибернетическом – логические и математические; изыскания на стыке с педагогикой, социологией, экономикой могут убедительно подтверждаться как экспериментами, так и логико-математическими рассуждениями. Из этого следует, что в эвристике нет приоритетного метода познания, и чтобы не оказаться в ситуации психологической инерции исследователь обязан быть универсалом независимо от того, из какой специальности он пришёл к проблемам реализации творческих процессов. Вот как описывает начальную стадию исследования, на которой и выбирается метод научного поиска, Г.С. Альтшуллер: «Решая задачу, изобретатель сначала долго перебирает привычные традиционные варианты, близкие ему по специальности. Иногда ему вообще не удаётся уйти от таких вариантов. Идеи направлены по "вектору психологической инерции" – в сторону, где меньше всего можно ожидать сильных решений. Психологическая инерция обусловлена самыми разными факторами: тут и боязнь вторгнуться в чужую область, и опасение выдвинуть идею, которая может показаться смешной, и незнание элементарных приёмов генерирования "диких" идей» [14, с. 11]. Сказанное справедливо для любой отрасли научного познания, но в ещё большей степени это относится к собственно эвристическим изысканиям, так как соприкосновения с «чужими областями» ожидают исследователя на каждом шагу, а прежний опыт, обретённый в какой-либо конкретной сфере знаний, оказывается слабо приемлем в эвристическом поиске, и оттого всякая идея, связывающая уже накопленные, устоявшиеся представления с сопредельным направлением, может отпугивать своей «дикостью», но именно такие догадки впоследствии превращаются в «сильные решения».
О необходимости преодоления психологической инерции в эвристическом поиске, порождаемой полинаучностью объекта исследования говорит и Д. Пойа: «Современная эвристика стремится постичь процесс решения проблем, особенно тех мыслительных операций, которые чаще всего оказываются полезными в этом процессе. Свои данные она заимствует из различных источников, ни одним из которых не следует пренебрегать. При серьёзном изучении эвристики следует учесть как логический, так и психологический её фон, используя высказывания таких авторов, как Папп, Декарт, Лейбниц и Больцано, по данному вопросу, и менее всего следует при этом пренебрегать свободным от предубеждений опытом. Эвристика должна строиться как на основе нашего личного опыта в решении задач, так и из наблюдений за тем, как решают задачи другие. Изучая эвристику, не следует пренебрегать ни одним типом задач (проблем); следует обнаруживать то общее, что имеется в подходе к самым различным проблемам, следует стремиться вскрыть то общее, что есть в решении любой проблемы, независимо от их содержания» [261, с. 188].
Последние десятилетия эвристика развивалась в соответствии с этими рекомендациями. Работы в данной области принадлежат исследователям разных теоретических и практических направлений. Теперь стало очевидным, что есть универсальные приёмы мышления, полезные для разных сфер исследования. В то же время уже отмечена определённая относительность эффективности отдельных разработанных методик, которые оказываются высокопродуктивными в исследованиях одних направлений и малорезультативными для других научных и практических областей. Например, мозговой штурм целесообразен в рамках экономических и социальных исследований, а в изобретательской деятельности менее эффективен. Установление ограничений универсальности эвристических методов свидетельствует о начале размежевания и «отпочковывания» новых направлений исследований уже из содержания самой эвристики.
Современный период развития этой науки характеризуется разработкой системных методов поиска принципиально новых решений задач различного характера одновременно в разных странах. А.В. Чус и В.Н. Данченко исполнили хронологическую систематизацию разработанных в двадцатом столетии эвристических методов, которая наглядно демонстрирует интенсивность работы учёных в этой области:
Германия (1926–1971) – Ф. Кунце, Ф. Ханзен, В. Гильде, И. Миллер, Х. Эберт, К. Томас.
США (1942–1970) – Ф. Цвикки, В. Гордон, Д. Пойа, Л. Майлз, Р. Кроуфорд, А. Осборн, С. Пирсон, Ч. Вайтинг, Ю. Фате, Г. Буль, Р. Мак-Крори, А. Фрейзер.
Россия (1950–1980) – Ю. Соболев, Г. Альтшуллер, Н. Середа, Г. Буш, В. Чавчанидзе, А. Половинкин, В. Шубин, Р. Повилейко, М. Заринов, А. Чус, В. Скоморохов.
Франция (1955–1972) – А. Моль, И. Бувен.
Англия (1966–1972) – Е. Матчетт, Т. Эйлоарт, К. Делоне.
Чехословакия (1967) – С. Вит [255, с. 216–217].
А.В. Духавнёва сформулировала задачи, которые решает эвристика:
• познание закономерностей продуктивных процессов на основе психологических особенностей;
• выделение и описание реальных ситуаций, в которых проявляются эвристическая деятельность учащегося или её элементы;
• изучение принципов организации условий для эвристической деятельности;
• моделирование ситуаций, в которых человек проявляет эвристическую деятельность с целью изучения её протекания и научения её организации;
• создание целенаправленных эвристических систем (общих и частных) на основе познанных объективных закономерностей эвристической деятельности;
• конструирование технических устройств, реализующих законы эвристической деятельности [255, с. 202].
Таким образом, эвристическая научная мысль, веками существовавшая лишь в форме потенции, в ХХ столетии обрела реальные признаки интенсивно развивающейся самостоятельной области общечеловеческих знаний с характеристиками полинаучности. Большая современная энциклопедия педагогики отмечает, что «эвристика соприкасается с рядом нескольких наук, которые также занимаются изучением эвристической деятельности (математика, логика, психология, педагогика)» [250].
Эти науки, а также физиология исполнили в истории эвристики функции информационных доноров, их уровень развития обеспечил прорыв в новой области исследований, который зафиксирован в ХХ столетии. Теперь эвристика уже рассматривается как самостоятельная научная отрасль, которая не только бурно развивается, но и выступает своеобразным «локомотивом» для новых сопряжённых научных областей. Появились смежные эвристике дисциплины: психология творчества, структурная лингвистика, управление знаниями, различные подходы к созданию искусственного интеллекта, педагогика творчества. В то же время необходимо отметить, что в достаточно широком спектре соприкасающихся областей чётко выделяются три направления развития научных изысканий: педагогическая эвристика, кибернетика и изобретательская ветвь, которую всё чаще идентифицируют с эвристикой как наукой. Именно эти направления обеспечивают заметное поступательное движение теоретической мысли, но при этом нельзя умалять значение научных достижений в области психологии, на которые опираются новые эвристические идеи. Основные направления развития эвристики отмечены в работах разных авторов.
Ещё в 1970 году Ювеналий Николаевич Кулюткин писал: «В настоящее время достаточно отчётливо определились два практических аспекта эвристики: педагогический и кибернетический» [208, с. 11]. При этом сам учёный изучал эвристическую проблему с позиций психологии, но отмечал полинаучность исследуемого явления: «Эвристика представляет собой комплексную область исследований, связанную с психологией мышления, теорией информатики, нейрокибернетикой, логикой, педагогикой и т. д.» [208, с. 8].
По мнению Игоря Антоновича Пузыревского, «в отечественной науке 60–80-х годов ХХ века определились три аспекта эвристики: кибернетический, направленный на построение машинных программ; изобретательский, применяемый для выдвижения творческих идей, научно-рационализаторских и конструкторских решений; психолого-педагогический, связанный с разработкой методов организации продуктивной образовательной деятельности учащихся» [284, с. 38]. К настоящему времени эвристика, благодаря накопленному потенциалу, обеспечивает информацией сопредельные научные области, первыми из которых стали педагогическая эвристика и кибернетика.
Уже имеются все признаки того, что сфера применения эвристических знаний будет расширяться и далее. При этом справедливо отметить особую роль педагогики в процессе становления эвристики, так как основной приток информации долгое время она получала из сферы образования. Именно этим объясняется столь неразрывная связь между эвристикой и педагогикой, которая, несколько веков «вынашивая» науку будущего, решала задачи собственного развития.
Одновременно продолжается процесс накопления знаний и через философию (гносеологию), и через математику, но всё же основное теоретическое направление эвристики как науки о законах творческой деятельности было подготовлено именно развитием педагогики. Современный прорыв в новой области оказался возможным только после того, как образование стало массовым и тем самым обеспечило эвристику достаточным эмпирическим материалом об интеллектуальном продукте. В пользу этого заключения можно привести следующие аргументы:
• во-первых, предметом исследования эвристики является продукт интеллекта, следовательно, для накопления достаточного материала необходима область интеллектуальной деятельности;
• во-вторых, эвристика как наука находилась на стадии эмпирического прироста знаний и нуждалась в многократном подтверждении обнаруживаемых закономерностей;
• в-третьих, идеальной опытной площадкой для интеллектуальных экспериментов являлась область образования как сфера интенсивной эксплуатации мышления.
Показательно, что и идеи ТРИЗ оттачивались через образовательную деятельность, хотя и элитарную – работу с учениками, имеющими предрасположенность к изобретательству.
Доступность и массовость образования увеличили долю взрослого населения, занятого интеллектуальным трудом, подготовив ещё одну «опытно-экспериментальную площадку» для эвристической науки – творческую деятельность взрослых людей в необходимых для раскрытия закономерностей масштабах.
На рубеже ХIХ и ХХ веков расширилось число сторонников эвристики, провозгласивших в педагогике объединение акроматического (лекционного) и эротематического (вопрошающего) методов обучения.
Было установлено, что эвристика действительно обеспечивает самостоятельность движения к знаниям, а также формирование прочных, оперативных знаний и умений, но вместе с тем она требует слишком много труда и времени для достижения этих результатов.
Педагогика осталась «питающим каналом» для этой бурно развивающейся области знаний, но только одним из нескольких информационных источников. Более того, для самой педагогики «собственное порождение» к началу ХХI столетия превратилось в мощный усилитель процесса развития.
Термин «педагогическая эвристика» появился со второй половины ХХ века, когда чётко обозначились три научных направления со своим спектром решаемых задач. По мнению Валерия Николаевича Соколова, единственное принципиальное отличие науки о закономерностях творчества и её дидактической ветви «состоит в том, что педагогическая эвристика прибегает к имитации эвристической деятельности на научном материале» [314, с. 67]. В то же время между направлениями исследований очевидна диффузия полученных достижений. Приёмы изобретательской деятельности достаточно органически вписываются в образовательный процесс, а кибернетика полезна в плане организации и управления познавательной деятельностью учащихся. К началу XXI столетия совершенно очевидны две составляющие педагогической эвристики: дидактика и наука о закономерностях творческой деятельности.
К сожалению, работа учёных осложняется неоправданным примитивизмом тезауруса рассматриваемой науки. Термин «эвристика» применяется не только ко всей научной области и к каждой из её составляющих, но и к категориям много меньшего порядка: методам, приёмам, правилам и т. д. Сейчас приходится констатировать, что ещё не сформировалось единое представление о содержательных границах этого понятия. Раскрытые в литературе определения отличаются не только деталями трактовок, но и количеством составляющих категорий, а также масштабом объединённых одним термином элементов. Коллектив авторов под руководством М.В. Булановой-Топорковой отмечает: «В настоящее время в связи с количественно накопившейся информацией внимание исследователей концентрируется на концептуальном определении эвристики» [255, с. 200].
Словарь иностранных слов определяет это понятие следующим образом:
• в Древней Греции – система обучения путем наводящих вопросов;
• совокупность логических приёмов, методических правил теоретического исследования и отыскания истины;
• метод обучения, способствующий развитию находчивости, активности [307, с. 583].
В этом определении отмечены два аспекта: эвристическая деятельность и обучение приёмам этой деятельности. Советский энциклопедический словарь выделяет три основные составляющие:
• специальные методы, используемые в процессе открытия нового;
Конец ознакомительного фрагмента.