Так, Ф-1 описывает самоидентификацию респондентов с жителями всей России, бывших республик СССР и всей Земли. Описательная сила фактора – 57,5 %.
Ф-2 выражает самоидентификацию опрошенных россиян с жителями поселения, в котором они живут, а также всей их области/края (республики). При этом жители бывших республик СССР и всей Земли зачастую воспринимаются как чужие. Описательная сила – 20,1%.
Специфика поселенческой самоидентификации сибиряков, на наш взгляд, свидетельствует о тенденции нарушения социально-психологического и социокультурного единства российского социума. К подобным заключениям приходит и алтайский социолог Д.И. Щербинин. Опираясь на результаты социологических исследований в ряде сибирских регионов, в том числе в Красноярском крае, автор делает вывод о том, что современный сибирский сепаратизм существует и характеризуется неманифестированностью, латентной конфликтностью, причём налицо признаки его выхода из латентной фазы в следующую стадию конфликта. Он проявляется главным образом: во-первых, в росте массового недовольства сибиряков (особенно бизнесменов, муниципальных чиновников, государственных служащих и представителей интеллигенции) углублением диспропорций в уровнях социально-экономического и социокультурного развития Сибири и Европейской России; во-вторых, в негативно-стимулирующем воздействии на протестное поведение сибиряков, усиливающим социальную напряженность в сибирских субъектах Российской Федерации; в-третьих, в позитивно-сдерживающем влиянии на развитие этнического сепаратизма нерусской части населения Сибири. Причём различные проявления сибирского сепаратизма в настоящее время находятся в неодинаковой стадии развития: от уровня социального риска до стадии прямой угрозы целостности российской государственности10.
Таблица 1.2
Чувства близости или отдаленности жителей Российской Федерации с жителями территориальных общностей/сообществ
(% от числа опрошенных, 2010 г.)
Об этом свидетельствуют и данные, полученные нами в рамках настоящего исследования. Респондентам был задан вопрос «Учитывают ли реформы, проводимые Правительством РФ, интересы Сибири?» (табл. 1. 3). Только 4 % опрошенных жителей Красноярского края и Республики Хакасия ответили «в полной мере». По мнению большинства респондентов, «учитывают частично», а 24 % респондентов в Красноярском крае и 17 % – в Хакасии полагают, что эти реформы интересы Сибири «не учитывают совершенно». Ровно четверть опрошенных в крае и треть – в республике затруднились ответить на этот вопрос. Таким образом, в целом, 72 % опрошенных жителей Красноярского края и 62 % населения Республики Хакасия в той или иной мере сомневаются в том, что реформы, проводимые Правительством РФ, учитывают интересы Сибири. Несколько выше доля критически настроенных среди респондентов, проживающих в региональных центрах и других городах, ниже в сельской местности.
Таблица 1.3
Распределение ответов на вопрос «Учитывают ли реформы, проводимые Правительством РФ, интересы Сибири?»
(% от числа опрошенных, 2010 г.)
Для изучения мнения экспертов был предложен открытый вопрос «Как Вы считаете, изменились ли жители Красноярского края по сравнению с россиянами в целом в результате реформ? Отразились ли реформы на традиционном «сибирском менталитете»? В результате контент-анализа ответов экспертов были получены следующие данные:
– изменились, как и все россияне, особенный сибирский менталитет не проявился (31 %);
– нет, не изменились (29 %);
– изменились, но в меньшей степени, чем все россияне; это связано с большей традиционностью и «периферийностью» территории (16 %);
– изменились в негативную сторону (пострадала нравственность, ухудшилось финансирование, отношения стали менее искренними) (8 %);
– да, изменились в целом (8 %);
– усилилось региональное самосознание (5 %);
– да, в силу иных жизненных условий, поскольку край живет лучше, чем остальные территории (3 %).
Таблица 1.4
Распределение ответов на вопрос «Среди каких людей Вы встречаете наибольшее взаимопонимание?»
(% от числа опрошенных, 2010 г.)
* Допускается отметить не более трех вариантов
Таким образом, опрос показал, что подавляющее большинство опрошенных экспертов выявляют или специфические социокультурные изменения по сравнению с россиянами в целом произошедшие под влиянием особого сибирского менталитета жителей Красноярского края, или констатируют их отсутствие и сохранение традиционного сибирского менталитета. При этом только менее трети экспертов (31 %) не видят специфического проявления сибирской ментальности (или полагают, что феномен «сибирский менталитет» не существует как таковой) и считают, что в результате реформ сибиряки изменились так же, как и все россияне. На наш взгляд, данная тенденция может являться признаком недостаточного включения Красноярского края в общероссийские интегративные процессы. Безусловно, подобная гипотеза носит условный характер и требует привлечения дополнительных данных для исследования.
Отвечая на вопрос «Среди каких людей Вы встречаете наибольшее взаимопонимание?» (см. табл. 1.4), две трети жителей Красноярского края назвали семью. Именно собственная семья в настоящее время выступает основным психологическим «убежищем» человека от проблем и опасностей окружающего мира, именно родные и близкие и составляют его жизненный мир. Значительно больше социальная дистанция респондентов от друзей – только четвёртая часть респондентов сказали, что наибольшее взаимопонимание они находят в компании друзей. Почти каждый десятый из опрошенных назвал в качестве предпочитаемого круга общения коллег по работе. Совершенно незначительное место как круг общения жителей региона занимают соседи (2 %) и единоверцы (2 %). Контент-анализ варианта ответа «другое» показал, что респонденты наиболее часто называют «везде», «где угодно».
Как следует из данных, приведённых в табл. 1.4, можно говорить о тенденции атомизации двух обследованных сибирских региональных социумов, ослаблении и нарушении в них социальных связей между людьми, когда жизненный мир человека ограничивается рамками его семьи и сужается до пределов населённого пункта, в котором он проживает. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что наибольшее взаимопонимание четверть жителей Красноярского края и около трети населения Республики Хакасия находят в компании друзей (данные по России в целом – 49 %), два процента – среди соседей (Россия – 24 %), примерно каждый десятый в Красноярском крае и Республике Хакасия – на работе (Россия – 24 %). И даже в семье россияне в целом чаще находят взаимопонимание – 76 %, чем жители Красноярского края – 66 % и Республики Хакасия – 61 %, что говорит и о более остром проявлении в Восточной Сибири деструктивных процессов в сфере семейных отношений.
В вопросе об общем эмоциональном отношении к своему региону (табл. 1.5), большинство респондентов-сибиряков выбрали вариант ответа «в целом я доволен, но многое не устраивает» – соответственно 46 % и 40 %. В целом по России подобные ответы дали 41% опрошенных. Но только каждый четвёртый из опрошенных жителей Красноярского края и каждый третий из жителей Хакасии ответил: «Я рад, что живу здесь», в то время как аналогичным образом ответили 41 % респондентов из числа населения России в целом. У сибиряков также выше, чем у населения страны в целом, безразличное отношение к своему региону, а также желание уехать в другой регион или же вообще покинуть Россию.
Таблица 1.5
Распределение ответов на вопрос «Какие чувства Вы испытываете по отношению к своему региону?»
(% от числа опрошенных, 2010 г.)
Таблица 1.6
Мнение жителей Красноярского края и Республики Хакасия о жизни в своем и соседних регионах
(% от числа опрошенных, 2010 г.)
В этой связи небезынтересно сравнить мнение респондентов из Красноярского края о качестве жизни в данном регионе с их представлением о том, как живут люди в соседних регионах Сибири (см. табл. 1.6).
Сразу отметим, что к числу «патриотов», по мнению которых «в нашем регионе люди живут лучше, чем в соседних регионах», относится только каждый десятый респондент в Красноярском крае и каждый шестой – в Республике Хакасия. При этом 9 % сибиряков-красноярцев и 8 % жителей Хакасии придерживаются противоположной позиции – «в нашем регионе люди живут хуже, чем во всех соседних регионах». Однако большинство опрошенных – 62 % в крае и 59 % – в республике – полагают, что «по сравнению с одними регионами, у нас люди живут лучше, а по сравнению с другими – хуже». Иными словами, придерживаются нейтральной позиции.
Образно говоря, результаты исследований в двух регионах Восточной Сибири показывают, что их представители – это скорее «представители конкретного поселения (деревни, посёлка, города)», в то время как население России в целом зачастую воспринимает себя «жителями всей России, бывших республик СССР и даже всей Земли». Подобная социально-поселенческая самоидентификация сибиряков свидетельствует о глубоко противоречивой социокультурной и социально-психологической ситуации в этих регионах, что в любой момент может привести к негативным социально-политическим последствиям.
1.2. Процессы социокультурной модернизации в регионах Восточной Сибири 11
Реализация в России политики модернизации, провозглашённой Президентом РФ Д.А. Медведевым, встречает определённые трудности, анализу которых посвящён ряд научных публикаций12. Как известно, модернизация представляет собой сложный по своей структуре и содержанию процесс, важным элементом которого выступает социокультурная модернизация. Поэтому, не углубляясь в анализ самого содержания процесса современной модернизации России, отметим, что весьма серьёзным и практически неизученным фактором, который может негативно сказаться на её эффективности, являются социокультурные особенности различных регионов страны.
В настоящее время Сибирь выступает одним из наиболее важных как в промышленно-сырьевом, так и в научно-культурном отношении регионов России. Специфика протекания модернизационных процессов в Сибири обусловлена целым рядом различных факторов. Мы сосредоточим своё внимание на социокультурной модернизации в двух важных регионах Восточной Сибири: Красноярском крае (население, по данным на 1 января 2010 г., 2894,9 тыс. человек, площадь – 2339,7 тыс. кв. км, что составляет 13,6 % общей площади РФ) и Республике Хакасия (население – 546 тыс. человек, площадь – 61 тыс. кв. км).
При этом мы будем учитывать некоторые подходы, разработанные китайскими учёными13. Глубокие исследования процессов модернизации, проведённые специалистами Китайской Академии наук в 131 стране мира, показали, что выделяются два исторических этапа (или вида) модернизации: индустриальная (первичная) и информационная, основанная на знаниях (вторичная). Координация этих этапов, обеспечивающая эффективное снижение угроз и рисков, означает интегрированную модернизацию14. Построенная известными российскими учёными Н.И. Лапиным и Л.А. Беляевой агрегированная типология социокультурной модернизированности 25 стран Европы и России свидетельствует, что Россия находится на очень низком уровне социокультурной модернизации, причём первая и вторая модернизации в России рассогласованы… «Налицо низкая социокультурная конкурентоспособность России в сравнении с большинством стран Европы, чреватая взрывоопасными рисками», подчёркивают авторы15. Можно выдвинуть гипотезу, согласно которой регионы Восточной Сибири находятся на более низком уровне социокультурной модернизации, нежели Россия в целом, что порождает определённые угрозы и риски.
Эмпирические исследования осуществлены социологами Сибирского федерального университета в соответствии с Типовой программой и методикой «Социокультурный портрет региона», созданной сотрудниками Центра изучения социокультурных изменений Института философии РАН. Программа и методика опираются на разработанный доктором философских наук, профессором, членом-корреспондентом РАН Н.И. Лапиным социокультурный подход16, а также концепции и методы многомерного анализа социального расслоения российского общества, созданные доктором социологических наук наук, профессором Л.А. Беляевой17. Эмпирической база была охарактеризована ранее (см. Введение).
С помощью методов математической статистики были выделены следующие индикаторы процесса социокультурной модернизации, наиболее ярко показывающие специфику сибирских регионов по сравнению с Россией в целом:
• локус контроля (представление человека о том, от кого зависит улучшение его жизни);
• жизненные стратегии респондентов;
• представления населения о том, в какой мере реформы, проводимые правительством страны, соответствуют интересам жителей Сибири;
• протестный потенциал населения регионов;
• удовлетворённость населения своей жизнью;
• мнения респондентов о том, что необходимо в первую очередь сделать для улучшения жизни населения;
• поселенческая самоидентификация жителей регионов Восточной Сибири.
Также были использованы результаты контент-анализа ответов экспертов на вопросы о социальных последствиях постсоветских реформ и о влиянии этих реформ на сибирский менталитет.
Итак, рассмотрим локус контроля. Если респондент полагает, что улучшение его жизни зависит в основном от внешних факторов, – это свидетельствует о преобладании у него внешнего, экстернального локуса контроля. Если придерживается мнения, что сам несёт ответственность за улучшение своей жизни, – это показатель интернального, внутреннего локуса контроля. Обладающий таким локусом контроля человек более самостоятелен в своих решениях и поступках, его поведение способствует реализации современных модернизационных процессов.
Как следует из данных, представленных в таблице 1.7, жители Красноярского края и Республики Хакасия на вербальном уровне демонстрируют значительное преобладание интернального локуса контроля над экстернальным; на вопрос «Как Вы считаете, в какой степени улучшение Вашей жизни сегодня зависит» более половины опрошенных – 57 % – Красноярский край, 63 % – Республика Хакасия, 54 % – Российская Федерация в целом – выбрали вариант ответа «от вас самих». Характерно, что при этом население России в целом демонстрирует менее высокий показатель интернального локуса контроля, нежели жители исследуемых сибирских регионов (см. табл. 1.7).
Использование факторного анализа показало во многом сходную картину как в глубинных слоях массового сознания населения России в целом, так и у жителей двух сибирских регионов. В каждом из трёх случаев выделились два фактора, первый из которых (описательная сила 40 – 42 %) характеризует мнение респондентов о том, что улучшение их жизни зависит от самого себя и собственной микросреды (близких родственников, друзей, земляков). Второй фактор (описательная сила 24 – 27 %) выражает зависимость от районной, городской, республиканской, краевой и общероссийской власти.