Это возможно, если правитель поступает, руководясь только законом.
Способные тогда, будучи сановниками, отдают свои таланты на службу государю, не имея двоедушия, и правительство не решается отказываться от дела низкого, а войска – от опасности. Покорность высшим считается послушанием закону государя; все спокойно ждут приказаний его, не разбирая, насколько они правильны.
Поэтому они не говорят личного, не видят частного, смотрят и говорят глазами и речами государя, а последний всячески устраивает их.
Чиновников можно сравнить с руками: ими чешут голову и приводят в порядок ноги, они помогают теплом при холоде и прохлаждают при жаре. Когда острый меч грозит телу, руки не решатся не схватить его.
Если нет способных и пристрастных к личным интересам чиновников и служак, отдающих предпочтение личному, народ имеет друзей, не переходя предела деревни, и нет у него необходимости бежать в иные края от произвола чиновников. Знатные и подлые не переходят границ, глупые и мудрые занимают соответствующие положения. Это идеал правления.
Бесчестны, по-моему, те, кто, презирая звание и жалованье, считает легким делом уйти из владения, чтобы выбрать себе государя; лишены преданности те, кто, говоря коварно, идет против закона и вопреки воле государя, упорно увещает его.
Не могу назвать гуманными поступающих милосердно, оказывая людям пользу, и считающих славой приобретение расположения низших.
Я не считаю долгом удаление от людей и пребывание в отшельничестве, одновременно с отрицательным отношением к высшим. Если пользуются извне удельными князьями, а у себя в государстве разоряют его и следят за моментами опасности, чтобы устрашить своего повелителя, говоря: «Без меня не будет расположения в дружбе с другими князьями, и недовольства без меня не разрешить», и государь слушает, вверяя им все государство; они умаляют имя его ради собственного прославления, разрушают богатство государства, чтобы обогатить свою семью, – я не назову этого мудростью. Все это встречало сочувствие во времена опасные и устранялось законами прежних царей.
Законы прежних царей гласили: «Сановники никогда не должны иметь авторитета государя и добиваться богатства; следуя указаниям его, они не должны делать дурного».
Когда следовали дорогой царей, народ в древности, в период порядка, исполнял общий закон, установленный для всех и преследовавший интересы всего владения, оставив личные планы, и стремился всеми помыслами исполнить обязанности.
Если бы государь лично проверял всех чиновников, то ему не хватило бы ни времени, ни сил. К тому же если государь сам смотрит, то низшие чиновники приукрашают то, на что смотрят; если он сам лично слушает, то низшие чиновники приукрашают слышимое; если государь сам раздумывает, то они много говорят.
Прежние цари считали эти три способа (лично все видеть, слышать и думать) недостаточными, почему, не считаясь с собственными способностями, и стали руководиться законом, разбираясь в наградах и наказаниях.
Они охраняли существенное, поэтому законы были просты и не губительны, и цари сами управляли всей вселенной.
Способные и умные не могли применить своего коварства, и опасность не была связана с их красноречием.
Не было поводов к предательству и лживости. Вдали от двора, за 1000 ли не решались относиться легко к их словам и при положении равном занимаемому Ланчжун не смели заслонять государя и искусно приукрашать дурное. Правительство, чиновники и низшие даже в мелочах не решались переступать закон. Поэтому, когда устраивали то, для чего не хватало сил, одного дня оказывалось много, и это было естественным использованием государем положения.
Поглощение государя чиновниками похоже на движение по земле, когда постепенно двигаются вперед, не замечая расстояния.
Если государь теряет свои основания – это все равно что восток и запад поменялись местами, не заметив этого.
Поэтому-то древние цари устроили компас, чтобы знать, где утро, где вечер.
Ввиду этого разумный государь направляет своих чиновников так, чтобы мысли их не бродили вне пределов закона и они не творили милосердия, не указанного законом, но действовали только сообразно закону: последний пресекает нарушения, как и личные побуждения.
Строгими наказаниями добиваются исполнения приказаний низшими. Авторитет государя не отдается другим, а управление не ведется совместно с другими, так как в этом случае вся лживость процветает.
Если законы не пользуются доверием, то положение государя становится опасным; при нерешительности же в наказаниях лживости не одолеешь. Поэтому и говорится: «Искусный мастер на глаз определяет линию, он, однако, сначала наметит ее циркулем и угольником». Высокоразумный правитель, начиная правильное дело, непременно сравнивает его с законами прежних царей.
Линия проведена, и кривизна дерева срубается, уровень установился, и высокие части снимаются. Весы пришли в устойчивое положение, с тяжелого снимают и кладут к легкому; меры определены, и большим добавляют меньшее.
Поэтому если править государством на основании закона, то применяют его ко всему.
Закон не отступает перед знатностью, как и прямая линия не идет вокруг ломаной. От требования закона мудрый не может отказаться, и храбрый не решится оспаривать его.
В применении наказаний за проступки не мирволят сановникам и, награждая умение, не оставляют милостями простых смертных, почему для исправления опущений высших, лживости низших, пресечения смуты и разрешения ошибок, для уменьшения излишка и пополнения дефектов, для установления единства и объединения народа нет ничего выше закона.
Чтобы подчинить чиновников и внушить авторитет народу, чтобы удалить распущенность и опасность, как и для того, чтобы прекратить коварство и фальшь, нет лучше средства, как наказания. Если наказания тяжелы, то знатные не решаются презирать низших; если законы тщательно изучены, правитель пользуется почетом, и на него не покушаются, а при этом условии он силен и блюдет существенное.
Поэтому-то прежние цари, считая ценным закон, передали его потомкам. Если же государь, пренебрегая законом, будет руководиться личными взглядами, то высшего не отличить будет от низшего.
Два средства
У разумного государя только два средства, которыми он руководит сановниками: наказания и награды.
Казни – это наказания, награждения – это благодеяния. Чиновники боятся наказаний и считают полезными награды. Поэтому, если владыка людей сам применяет свои наказания и награды, сановники боятся его авторитета и приобщаются к исходящим от государя выгодам.
Что же касается современных коварных сановников, то дело обстоит не так. В отношении тех, кого они ненавидят, они могут увлечь на свою сторону государя, чтобы наказать их благодаря своему влиянию, и сделают так, что государь наградит чрез них своих любимцев.
Если владыка людей не ведет дело к тому, чтобы влияние и польза наград и наказаний исходили от него, он слушает своих сановников и дает те награды и наказания, которые они требуют, тогда все население государства боится его сановников, легко относясь к нему самому. Оно переходит на сторону его сановников, уходя от государя. Это бедствие является результатом утраты государем силы наказаний и наград.
Тигр может осилить собаку, благодаря когтям и зубам. Если бы тигр лишился своих когтей и зубов и ими воспользовалась собака, то тигр был бы покорен собакой.
Государь, пользуясь наградами и наказаниями, правит сановниками.
Если же он, оставив это право, предоставляет сановникам применять его, то он будет в руках сановников.
В настоящее время сановники пользуются обоими средствами (наказаниями и наградами), поэтому положение современного государя опаснее положения древних правителей.
Не бывает правителей, которых бы грабили, убивали, скрывали от народа или заслоняли, если, утратив власть над наказаниями и наградами и предоставив пользование ими сановникам, они не оказались бы в опасном положении.
Если правитель намерен положить конец предательству, он расследует и объединяет наказания и определения преступлений так, чтобы слова не расходились с делом.
Чиновники излагают дело, государь же по словам их выносит приговор; поручая дело специально, он требует выполнения поручения. Если исполнение соответствует делу, а дело словам, то награждает, в противном случае наказывает.
Поэтому тех чиновников, слова коих громки, а дела ничтожны, он наказывает. В данном случае он наказывает не за малый результат, а за то, что исполнение не соответствует тому, что говорил чиновник. Наказывает он также и тех чиновников, кои, говоря о малом, совершили многое. В последнем случае государь печалится не о крупных результатах, а о несоответствии слов с делом: беда от несоответствия слов с делом значительнее самого удачного результата; поэтому он и наказывает.
В древности ханьский удельный князь Чжао, опьянев, заснул. Заведовавший шляпами чиновник видел, что государю холодно, и потому прикрыл его платьем. Тот, проснувшись, обрадовался и спросил приближенных: «Кто это сделал?» Последние ответили: хранитель шляп. Государь вследствие этого одновременно казнил хранителя шляп и наказал хранителя платьев. Он наказал второго за упущение, а первого за превышение компетенции. Нельзя думать, чтобы он любил холод, но он считал, что вред от нарушения обязанностей сильнее холода.
Поэтому разумный владыка держит сановников так, что они, не превышая в заслугах своих обязанностей, не могут говорить несоответственно: за превышение компетенции их убивают, за несоответствующее же – наказывают. Если они исполняют свои обязанности, не превышая власти, и говорят соответственно делу – это прямота; в таком случае сановники не будут действовать совместно, как люди партийные.
У владыки людей два беспокойства. Если брать на службу способных, то сановники будут пользоваться способностями, чтобы ограбить своего государя; если же выдвигать людей безрассудно (не разбирая, способны они или нет), то в делах будет помеха, и они не будут преуспевать. Поэтому если государь любит способных, то сановники станут заботиться о внешней красоте своих действий, дабы приобрести расположение государя, а в этом случае истинные чувства сановников не обнаружатся. При таком условии у государя не будет данных различать своих сановников.
Поэтому, когда князь Юэ любил храбрость, большая часть населения Юэ легко относилась к смерти. Так как князь Лин в уделе Чу любил тонкие талии, в уделе много бывало голодных. Князь Хуань удела Ци был ревнив и любил свой гарем, поэтому Шу Дяо сделался евнухом, чтобы управлять им. Князь Хуань любил есть хорошо, и И Я, зажарив голову своего сына, подал ее государю. Цзы Куай из удела Янь любил добродетельных, почему Цзы Чжи сделал вид, что он не принимает государства (которое ему уступал Цзы Куай).
Вследствие этого если государь обнаруживает свою антипатию к чему-либо, то сановники скрывают все, что может ее возбудить; если же он обнаруживает свои симпатии, они обманывают своими способностями.
Когда желание государя обнаружено, они приобретают материал для своих целей.
Поэтому Цзы Чжи прибег к добродетели, чтобы отнять престол у своего государя; Шу Дяо и И Я руководствовались желаниями государя, чтобы погубить последнего, и в результате Цзы Куай умер благодаря смуте, а князь Хуань покрылся червями и не был похоронен после смерти. В чем же причина этого?
Правители, обнаружив свои чувства, навлекли на себя беду от сановников.
Сановники отнюдь не обязательно могут питать любовь к государю, но имеют известные чувства к нему благодаря крупной выгоде, которую они от него получают. Если государь не скрывает своих чувств и причин своих действий, а предоставляет сановникам сведения, благодаря которым они могут погубить своего государя, тогда сановникам не трудно стать такими, какими были Цзы Чжи и Тянь Чан.
Поэтому я и говорю: если удалить свои симпатии, то сановники обнаружат свои чувства, а при последнем условии великий государь не будет заслонен сановниками (от народа).
Возвышение власти
Небо имеет свои великие предопределения, а человек – свои.
Прекрасный запах и тонкий вкус крепкого вина, жирное мясо, приятное для рта, скрывают в себе болезнь. Прелестный вид и улыбка, белые зубы, радуя чувства, вредят энергии. Поэтому и удаляют чрезмерность и излишество, и телу тогда нет вреда.
Секрет пользования людьми состоит в том, чтобы не обнаружить, что в действительности вы бездеятельны.
Дела исполняются чиновниками, окружающими государя, сам же он – в центре. Мудрец в руках держит главное, и все исполняется. Он беспристрастен и ждет, они же сами являются. Все скрыто; он же, руководясь скрытым сановниками, обнаруживает видимое. Когда назначены помощники, он, открыв ворота, стоит посреди них.
Они не меняются, и он действует совместно с чиновниками и действует беспрерывно. Это называется поступать по закону.
Для вещи есть должное, для знания – то, что должно применить. Все должно занять соответствующее место.
Поэтому и высшие и низшие бездеятельны.
Если заставить петуха быть стражем ночи, а кошку ловить мышей, они применят свои способности, и государю тогда нечего будет делать.
Когда правитель имеет в чем-либо превосходство и проявит его, тогда в делах не будет совершенства. Если он хвастлив и любит пользоваться своими способностями, низшие его обманут. Если он искусен в речах, милостив и любит жизнь, низшие воспользуются этими способностями.
Если государь и чиновники переменятся местами при исполнении обязанностей, государство тогда не устроится. Применяя единый путь, считают главным определения.
Если термины правильны, вещи определяются; если термины неправильны, вещи меняют значение. Поэтому мудрец держится единого для достижения покоя, предоставляет терминам принимать реальные формы, делам определяться.
Он не обнаруживает своих действий, поэтому чиновники правдивы и действуют правильно. Государь на основании способностей берет их на службу, заставляя самих решать дела; руководясь ими, поручает дела, и чиновники действуют; определяет их места, заставляя самих решать.
Государь на основании явлений дает им определения (имена). Если не понимают имени, он тогда еще раз старается выяснить поступки их. Когда имя и дело оказались тождественны, он применяет результаты этого исследования.
Если и то и другое действительно заслуживают доверия, тогда чиновники обнаруживают государю свои истинные чувства.
Он внимательно относится к делам, ожидая повелений неба. Только не утративший важного может быть мудрецом.
Согласно пути последнего, удаляют мудрость и искусство: без этого трудно установить постоянное.
Когда мудростью и искусством пользуется народ, людям часто грозят беды, а если ими пользуется государь, владение его бывает в опасности и гибнет. Руководясь путем неба и определяя все, согласно смыслу дела при его рассмотрении, он испытывает и проверяет их, тогда после исполнения дела руководящее начало сохранено.
Конец ознакомительного фрагмента.