– Смотри, как ярко светят звёзды, очень красиво.
– Да, я тоже люблю смотреть на них. Недавно видел звезду и загадал желание.
– И оно сбылось?
– Да, сбылось!
– А что ты загадал?
– Я загадал любить всех, кого я знаю.
Это маленькое чудо.
Любовь на языке жестов
Истинную любовь трудности только усиливают.
Мне позвонили родители моей лучшей подруги Элис и сообщили ужасную новость. Несчастный случай. Она шла на работу, её сбила машина. Водитель не справился с управлением.
А потом было длительное лечение. Всё это время родные Элис и я находились рядом и поддерживали её.
Из-за полученных травм подруга полностью потеряла возможность говорить.
Она никак не могла смириться с этим. Отказалась от общения с друзьями, а своему жениху Жану отослала кольцо и прощальное письмо.
Элис и её родители решили начать жизнь с чистого листа и переехали в другой город. Они сообщили мне адрес и попросили ничего не рассказывать бывшему жениху.
Через год я приехала к Элис и вручила ей в руки приглашение на свадьбу Жана. Она смотрела конверт, еле сдерживая слёзы. Но когда она достала приглашение, её глаза округлились от удивления – она и есть невеста.
И в эту самую минуту в комнату вошёл Жан с огромным букетом. Он посмотрел на Элис влюблённым взглядом и начал молча разводить руками:
– За этот год я выучил язык жестов. И хочу, чтобы ты знала. Я не забывал тебя ни на секунду и не отказывался от наших чувств. Я не могу жить без тебя. Позволь мне быть твоим голосом, любимая.
После этих слов он надел то самое обручальное кольцо на палец Элис. А она впервые за многие месяцы улыбалась.
История о чистой любви
В одном часе любви – целая жизнь.
Однажды мне попала в руки маленькая книжка с разными интересными историями. Автора и названия книги я уже не помню, но вот сами истории оставили яркий след в моей памяти и особенно одна из них. Описываемые события происходили в Эстонии.
Одна женщина регулярно приходила в гости к своей пожилой подруге. Подруга была всегда очень доброжелательна, общительна и гостеприимна. Но вот её супруга гостья ни разу не видела. Каждый раз, когда подходило время его возвращения с работы, хозяйка дома вежливо намекала, что уже пора уходить. Поэтому гостья из уважения к своей подруге всегда откликалась на её желание и собиралась домой.
Однако, это казалось ей странным. Она не могла понять, почему её хоть и вежливо, но всё же выпроваживают из дома, в котором она чувствовала очень хорошее отношение к себе, покой и уют. Общение с подругой создавало душевную и доброжелательную обстановку, которая располагала к раскрытию её самых лучших человеческих качеств. Гостья нередко специально заводила с хозяйкой разговор о её супруге, чтобы хоть что-то разузнать о нём. Из ответов на свои вопросы она узнала только то, что он очень хороший и внимательный муж и что она его очень любит. При этом ничего конкретного не рассказывала. Это ещё больше разжигало любопытство гостьи, и однажды она решилась нарушить негласный договор.
В тот день она, как всегда, душевно провела время в гостях у подруги. Они весело общались и угощали друг друга своими кулинарными шедеврами. И когда хозяйка стала намекать об уходе, гостья сделала вид, что не поняла намёка и продолжала сидеть. Через некоторое время её подруга занервничала, начала прибирать со стола, явно намекая, что пора уходить. Однако гостья словно не замечала этого и продолжала сидеть. Она видела, что хозяйка часто поглядывает на часы и её волнение нарастает… И когда подруга в очередной раз глянула на часы, то вдруг резко переменилась. Вернулась к своему обычному состоянию покоя и совсем перестала замечать гостью. Внимательно окинула взором жилище, привела в порядок свой внешний вид, потом направилась к входной двери и буквально замерла, погрузившись в состояние ожидания.
В дверь тихонько постучали. Этот звук вывел хозяйку из состояния оцепенения. Она плавно подошла к двери и медленно-медленно открыла её… На пороге стоял её супруг! Его глаза светились любовью! А на каждой пуговке его одежды был небольшой бумажный фонарик! Они молча смотрели друг на друга, излучая потоки нежности и любви. Казалось, что всё вокруг замерло и само время остановилось… Насладившись общением сердец, они нежно взялись за руки, и хозяйка бережно завела супруга в дом…
Гостья почувствовала себя сопричастной большому личному таинству. Она тихонько собралась и незаметно ушла. Увиденное оказало на неё очень сильное впечатление. Как-то раз она поговорила с соседями подруги по дому и узнала, что её супруг каждый день приходит домой с каким-нибудь подарком… И это продолжается уже лет сорок после их свадьбы!
Случайностей не бывает
Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе.
В конце зала ожидания пригрелась старушка. Вся в чёрном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нём, скорее всего, не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз.
Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да ещё виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у неё не было.
Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих.
А старушка всё не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза её были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.
В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала её вниз, безнадёжно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.
Прошла нудная вокзальная ночь. Утром она сидела в той же позе, по-прежнему молчаливая и измождённая. Терпеливая в своём страдании, она даже не прилегла на спинку дивана.
К полудню недалеко от неё расположилась молодая мать с двумя детьми, на вид двух и трёх лет. Дети возились, играли, кушали и смотрели на старушку, пытаясь вовлечь её в свою игру.
Один из малышей подошёл к ней и дотронулся пальчиком до полы чёрного пальто. Бабуля повернула голову и посмотрела так удивлённо, будто она впервые увидела этот мир. Это прикосновение вернуло её к жизни, глаза её затеплились и улыбнулись, а рука нежно коснулась льняных волосёнок.
Женщина потянулась к ребёнку вытереть носик и, заметив ожидающий взгляд старушки, обращённый к дверям, спросила её:
– Мама, а кого вы ждёте? Во сколько ваш поезд?
Старушку вопрос застал врасплох. Она замешкалась, засуетилась, не зная куда деваться, вздохнула глубоко и будто вытолкнула шёпотом из себя страшный ответ:
– Доченька, нет у меня поезда! – и ещё ниже согнулась.
Соседка с детьми поняла, что здесь что-то неладно. Она подвинулась, участливо наклонилась к бабушке, обняла её, просила умоляюще:
– Мама, скажите, что с вами?! Ну, скажите! Скажите мне, мама, – снова и снова обращалась она к старушке. – Мама, вы кушать хотите? Возьмите!
И она протянула ей варёную картофелину. И тут же, не спрашивая её согласия, завернула её в свою пушистую шаль. Малыш тоже протянул ей свой обмусоленный кусочек и пролепетал:
– Кушай, баба.
Та обняла ребёнка, и прижала его кусочек к губам.
– Спасибо, деточка, – простонала она.
Предслёзный комок стоял у неё в горле… И вдруг что-то назрело в ней и прорвалось такое мощное и сильное, что выплеснуло её горькую беду в это огромное вокзальное пространство:
– Господи! Прости его! – простонала она и сжалась в маленький комочек, закрыв лицо руками.
Старушка причитала и причитала, покачиваясь:
– Сыночек, сыночек… Дорогой… Единственный… Ненаглядный… Солнышко моё летнее… Воробышек мой неугомонный… Привёл… Оставил…
Она помолчала и, перекрестившись, сказала:
– Господи! Помилуй его грешного.
И не было у неё больше сил ни говорить, ни плакать от постигшей её безысходности.
– Детки, держитесь за бабушку, – крикнула женщина и метнулась к кассе.
– Люди добрые! Помогите! Билет мне нужен! Старушку вон ту забрать, – показывала она в конец зала. – Мамою она мне будет! Поезд у меня сейчас!
Они выходили на посадку, и весь вокзал провожал их влажными взглядами.
– Ну вот, детки, маму я свою нашла, а вы – бабушку, – сияя от радости, толковала она ребятишкам.
Одной рукой она держала старушку, а другой – и сумку, и детей.
Любовь и Лев
Если любовь будет на первом месте, то всё остальное будет на своём.
Любовь – имя моей мамы, Лев – отца. Совпадение первое – отчество. Оба – Георгиевичи. Совпадение второе: год рождения – 1931, месяц – март. Разница в возрасте – 3 дня. Папа старше.
Несовпадений, впрочем, тоже хватает. Мама пережила оккупацию в Донецке. Папа в это время жил в далёком тылу, на Урале. Мама в четырнадцать лет потеряла горячо любимого отца (репрессирован по ложному доносу). Бабушка, мамина мама, с четырьмя классами церковно-приходской школы, работая, где и кем только могла, «подняла» дочку. Окончив техникум, мама уехала в Одессу, поступать в институт.
Папа вырос в благополучной семье (мой дед был горным инженером, даже во время войны в армию его не взяли, воюющей стране нужен был уголь). Мечтая продолжить династию, папа поступил в Горный институт в Днепропетровске.
Техникум мама окончила фармацевтический. И в Одессу приехала поступать в Фармацевтический институт. Но не прошла по конкурсу. Стояла у дверей института и горько плакала. Маленькая, очень худенькая, со светлыми кудрявыми волосами. Тут к ней подошёл солидный мужчина в костюме. О причине слез не спросил – и так всё ясно. Сразу приступил к делу – поступайте к нам, в Кредитно-экономический институт, у нас недобор студентов. Удивительно, но в те годы профессия финансиста особой популярностью не пользовалась. В результате, чудом сдав экзамены (в техникуме математику и географию почти не изучала), поступила.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Провалив поступление в Фармацевтический институт, мама сделала первый шаг к самой главной Встрече в своей жизни. В Кредитно-экономическом институте она подружилась с Тамилой (любили на Украине называть девочек экзотическими именами). Интересно, что Тамила тоже изначально поступала в другой институт, а в Кредитно-экономический попала «по несчастью», повторив мамину историю. Но важно другое: Тамила была одноклассницей моего папы и девушкой его лучшего друга, который вместе с папой учился в Горном институте в Днепропетровске.
После третьего курса у мамы предполагалась производственная практика. Нужно было выбирать город, где практику проходить. Тамила, конечно, выбрала Днепропетровск, где её ждал любимый парень. А у моей мамы в Днепропетровске жил дядя, старший бабушкин брат. Вот тут и случилась Встреча.
Рассказ мамы: «Тамила всё звала с собой, когда шла с Витей гулять. Я сначала отказывалась, не хотела быть третьей лишней. А она говорила, что третьей я не буду, мол, познакомлю тебя со Львом. Наконец я согласилась. Встретились. Смотрю – чёрный, смуглый, маленького роста, в толстых очках. И бука такой, ни слова не сказал, лишь смотрел всё время».
Рассказ папы: «Я как увидел её, так сразу и влюбился. Разглядел всю, и кудряшки, и глаза голубые, и маленькую ножку. Сразу понял: это – моя будущая жена. И приступил к осаде».
Осада велась планомерно. Сначала папа с другом по каким-то своим каналам вышли на тепличное хозяйство. Отправились туда и на последние оставшиеся от стипендии деньги купили огромные охапки (мама, смеясь, называла их «вениками») роз. Веник не веник, но таких роскошных букетов маме никто до этого не дарил. Она согласилась на первое отдельное (т. е. без Тамилы и друга) свидание.
На свидание папа пришёл с пакетом (на Украине говорили – с кульком) псевдошоколадных конфет «Кавказские», которые продавались без фантиков, вразвес. На лучшие конфеты денег не было. Неизбалованной маме и эти дешёвые конфеты очень нравились. Но тут папа совершил ошибку, чуть не ставшую роковой. Была у него привычка: усаживаться на лавочке вольно, положив руку на спинку. А мама решила, что он хочет её обнять. Тогда, в 1952, девушки воспитывались не так, как в 21 веке. Мама такой вольности простить не могла, а потому вспылила, вскочила с лавочки и убежала. Папе пришлось догонять, долго объясняться и извиняться. Помирились. Больше всего маме было жалко оставшийся на лавочке кулёк с «Кавказскими».
Букеты, почти шоколадные конфеты… Да, забыла, была ещё форма студента Горного института. А ещё папа был букой только с незнакомыми, при более близком знакомстве выяснилось, что он много читает, много знает, любит пошутить. В общем, мама тоже влюбилась.
Тут, впрочем, действующие лица расходятся в показаниях. Папа уверяет, что на втором свидании они поцеловались. Мама очень возмущается и горячо доказывает, что это было не на втором, а на третьем свидании. Думаю, кто из них прав, я не узнаю никогда.
Год они переписывались. На практику мама опять попросилась в Днепропетровск. Когда папа сделал предложение, мама сказала, что, прежде чем ответить, должна ему кое-что сказать. Папа побледнел. Уж не знаю, какие возможные «скелеты в шкафу» могли его так напугать. Зато мама хорошо знала, как любящие женихи некоторых её подруг теряли любовный пыл, узнав о будущем родственнике – враге народа. Но папу известие о судьбе маминого отца не напугало, хотя он прекрасно сознавал, чем это чревато для его будущей карьеры.
25 апреля 1953 года мама и папа поженились. Никакой свадьбы в современном понимании этого слова не было. Зашли в загс, расписались. «Отметили» бракосочетание в столовой. Не было ни платья белого, ни колец. Не по средствам такая роскошь для бедных студентов. Через несколько дней мамина практика закончилась, она поехала в Одессу, защищать диплом. А у папы началась история с переводом по приказу свыше в другой институт – стране нужны были специалисты-ракетчики. Впрочем, о карьере и работе – не здесь. Здесь – только о любви.
В начале марта 2016-го моим родителям исполнилось 85 лет каждому. А 25 апреля – 63-я годовщина их совместной жизни. Много лет. Много радости и горя. Толстой писал, что все счастливые семьи счастливы одинаково. Очень цитируемая фраза и, на мой взгляд, не слишком мудрая. Что такое – счастливая семья? Чем измерить этот показатель? И разве может такая неповторимая вещь, как жизнь, быть «одинаковой»?
У моих родителей было всё – и счастье, и горе, и дальние дороги, и мелкие хлопоты, и бурные ссоры (характеры у обоих «взрывные»). Их брак ни родители отца, ни мамины родственники не приняли с восторгом. Златых палат им никто не приготовил: неимоверным счастьем казалась комната в коммуналке со старой, отданной маминым дядей кроватью и тумбочкой.
Было пятилетнее ожидание первенца. Потом – долгожданная беременность. Тяжелейшие роды, ошибка врачей. Смерть новорождённой девочки. Папа через несколько лет после этого рассказал маме: когда он шёл по летнему городу из роддома, оставив там исстрадавшуюся, потерявшую ребёнка жену, он смотрел на идущих навстречу женщин с детьми и готов был перед каждой стать на колени.