Закономерности развития планировки белорусских местечек XVI – середины XVII в. отметил также Ю. Якимович в своем исследовании [275]. Автор акцентирует внимание на площадках как стандартной единице измерения дворовых участков, привносящих в планировку как местечка, так и города черты регулярности.
Проблему архитектурно-планировочного развития местечек исследовал известный белорусский этнолог и архитектор А. Локотко [121–124]. Он проанализировал топографические и коммуникационные факторы, способствовавшие возникновению и развитию местечек, а также оказавшие влияние на особенности их планировки. Ученый создал типологическую классификацию белорусских местечек XIX – начала XX в. на основе географического, планировочного и исторического критериев. По мнению А. Локотко, местечки Беларуси позаимствовали западноевропейскую градостроительную основу. Именно торговая площадь является планировочным ядром застройки местечек, что было характерно для европейских городов XIII–XVI вв.
Важные исторические и археологические сведения о материальной культуре жителей местечек содержатся в работах белорусских историков. Эволюцию развития материальной культуры белорусов можно проследить в исследовании Ю. Бохана [32]. На примере Вилии и неманской Березины в XV–XVIII вв. автор, основываясь на многочисленных археологических данных, всесторонне проанализировал элементы материальной культуры (керамическая посуда, плитка, металлические, стеклянные, каменные изделия, а также изделия из кости). В. Шаблюк в археологическом исследовании «Сельские поселения Верхнего Понеманья XIV–XVII вв.» [261] рассматривает планировку, материальную культуру, промыслы в различных типах сельских поселений.
Местечки как центры народных промыслов и ремесел стали объектом исследования в монографии О. Лобачевской «Зберагаючы самабытнасць: з гісторыі народнага мастацтва і промыслаў Беларусі» [120]. По мнению автора, «развитие ремесла и промыслов в местечках нужно рассматривать в Беларуси как промежуточную форму между кустарными сельскими промыслами и мануфактурной, фабричной промышленностью, которая развивалась в крупных городских центрах» [120, с. 39]. Автор приводит данные о территориальном распространении и развитии различных видов ремесел. Так, в начале XX в. такие достаточно редкие ремесла, как токарное и куфарное, существовали в основном в местечках, 7 из 18 куфарных мастерских располагались в Вильно, остальные – в Видзах, Лиде, Ивье и Волковыске [120, с. 47].
Следует отметить, что на рубеже XX–XXI вв. значительно возрос интерес к краеведению и, как следствие, появился ряд исследований, посвященных локальной истории Беларуси, многие из которых носят научно-популярный характер. Материальная и духовная культура Клецка X–XVIII вв. рассмотрена в книге В. Позднякова [170]. Историю Хотюхово тщательно исследовал Г. Брегер [36]. К 1000-летию Друцка в начале 2000-х гг. было опубликовано несколько работ, в которых подробно описана история возникновения и развития этого бывшего местечка. В них также приводятся некоторые статистические сведения о сегодняшнем состоянии населенного пункта [72]. Монография С. Донских, посвященная Щучину, выделяется новаторским подходом к выполнению историко-краеведческого исследования: автор создает «динамично-экзистенциально-антропологическую» модель развития Щучина [68]. Белорусские исследователи И. Романова и И. Маховская проследили историю бывшего местечка Мир в XX в. Их работа [187] построена в большей степени на воспоминаниях местных жителей (85 информаторов) и описывает повседневную жизнь, планировку, а также занятия местного населения. Наиболее интересными нам представляются данные о межэтнических взаимоотношениях и культурной жизни местечковцев в довоенное, военное и послевоенное время.
Конец ознакомительного фрагмента.