На другой день послы стали просить об отпуске. Онигисий сказал им, что и Аттила хочет их отпустить. Потом он держал совет с другими сановниками и сочинял письма, которые надлежало отправить в Византию.
«Между тем, – продолжает Приск, – Крека, супруга Аттилы, пригласила нас к обеду у Адамия, управляющего ее делами. Мы пришли к нему вместе с некоторыми знатными скифами, удостоены были благосклонного и приветливого приема и угощены вином. Каждый из предстоящих, по скифской учтивости, привставал, подавал нам полную чашу, потом обнимал и целовал выпившего и принимал от него чашу. После обеда мы пошли в свой шатер и легли спать.
На другой день Аттила опять пригласил нас на пир. Мы пришли к нему и пировали по-прежнему. Во время пиршества Аттила обращал к нам ласковые слова. Мы вышли с пиршества ночью. Во время этих пиров, – рассказывает Приск, – наравне с вином подавали мед и особый напиток – кам».
По прошествии трех дней послы были отпущены с приличными дарами и на возвратном пути встретились с Вигилой, участником заговора на жизнь Аттилы, который вез теперь золото, назначенное для подкупа Эдикона. Но Аттила, раньше предупрежденный об этом заговоре, по прибытии Вигилы заставил его рассказать, как было дело, отобрал у него все золото и велел привезти его еще для выкупа самого Вигилы. Затем Аттила послал в Византию своего посла Ислу и преданного ему римлянина Ореста, которого он всегда употреблял при переговорах, домочадца и писца. Оресту приказано было навесить себе на шею мошну, в которой Вигила привез золото для передачи Эдикону; в таком виде предстать перед царем, показать мошну ему и евнуху Хрисафию, первому заговорщику, и спросить их: узнают ли они мошну? Послу Исле велено было сказать царю изустно: «Ты, Феодосий, рожден от благородного родителя, и я сам, Аттила, хорошего происхождения и, наследовав отцу моему, сохранил благородство во всей чистоте. А ты, Феодосий, напротив того, лишившись благородства, поработился Аттиле тем, что обязался платить ему дань. И так ты нехорошо делаешь, что тайными кознями, подобно дурному рабу, посягаешь на того, кто лучше тебя, кого судьба сделала твоим господином».
Таков был Аттила, повелитель грозных гуннов. Из описания Приском обычаев при его дворе мы видим, что они были чисто славянские, и притом именно совершенно такие, какие в течение долгих столетий мы будем видеть при дворах наших московских царей.
Кроме борьбы с императором Восточной империи, Аттила вступил в продолжительную вражду и с императором Западной Римской империи – Валентинианом Третьим. Первоначальной причиной этой вражды была сестра Валентиниана – Гонория, которая отличалась бешеным нравом, почему ее мать поступала с ней необыкновенно строго и требовала, чтобы она оставалась безбрачной. Гонория, чтобы освободиться от тяжкого ига, послала Аттиле кольцо с предложением своей руки. Аттила предложение это принял и потребовал от ее брата не только согласия на брак, но и часть Римской империи в приданое за сестрой. Валентиниан отказал, Аттила же упорно стоял на своем, и разногласие это привело в конце концов к кровопролитной войне. Поход Аттилы в этой войне был подобен переселению народов. Все германские и славянские племена были принуждены принимать в ней участие. Так он дошел до самого сердца Франции, и здесь, на Каталаунских полях, произошла страшная битва народов, после которой обе стороны разошлись, каждая приписывая себе победу.
Это было в 451 году, а через два года погиб Аттила. Он умер на своей свадьбе, будто бы выпивши много вина. Ввиду его замечательной всегдашней трезвости, вернее всего, что его отравили.
Владычество после Аттилы над всеми подвластными ему народами перешло к его сыновьям. Между ними тотчас же возникли распри, и грозная гуннская держава быстро распалась; подвластные германские племена стали независимыми; часть славянских племен, под главенством младшего сына Аттилы, села на Дунае и образовала болгарский народ, а восточнославянские племена ушли к себе за Днестр и Днепр – в Русскую землю и распространились до Кавказских гор. Распри между наследниками шли непрерывно; этим, конечно, не замедлили воспользоваться соседи, особенно греки. Сыновья Аттилы посылали в Царьград посольства, прося установить между греками и гуннами старинные торги, но получали, несмотря на всю выгодность этой просьбы для греков, отказы, конечно, только для того, чтобы показать детям грозного Аттилы, что в Византии на их просьбы уже не обращают больше внимания.
Неприязненные действия между славянами и греками усилились, особенно при греческом императоре Юстиниане Первом, царствовавшем с 527 до 562 года.
Во время его правления, в 558 году, несметная сила разных славянских племен перешла Дунай; часть из них направилась по Греции, а другая прямо к Царьграду, и опасность для города была так велика, что для защиты его было поставлено не только все войско, но и мещане и окрестные крестьяне. Только хитростью удалось старому византийскому вождю Велизарию обойти предводителя славян Завергана, который получил за выкуп пленных огромную сумму денег и отошел к Дунаю.
После этого случая, чуть не окончившегося захватом Константинополя, Юстиниан принял все меры, чтобы подобного нашествия не повторялось. Для этого он решил жестоко рассорить между собой славян, а затем навести на ослабленных противников еще нового врага.
Все это вполне удалось Юстиниану.
Посылкой богатых даров и искусным натравливанием одного вождя на другого он надолго рассорил славянские племена, обитавшие в южных степях; они вступили между собою в ряд больших кровопролитных столкновений; а когда они были совершенно обессилены, то на них с востока, из далекой Азии, было призвано греками родственное нынешним туркам племя, обры, или авары; авары перешли Волгу и Дон и после жестокой борьбы подчинили себе совершенно ослабленные междоусобной распрей южнорусские племена.
Славяне оказывали аварам всюду самое бесстрашное сопротивление, но вследствие своей разрозненности, разумеется, не могли одержать верх над соединенными силами врага и в конце концов были порабощены, вызвав своим упорством сильнейшее раздражение в победителях. Особенно досталось племени дулебов, или бужан, живших по реке Бугу. Сотворили авары большое насилие над их женами. «Когда случалось обрину куда-либо ехать, – говорит наш летописец, – он не запрягал в телегу лошадей или волов, а впрягал наших женщин тройкою, четверкою или пятериком; так и ездил, куда было надо».
Однако власть аваров распространилась далеко не над всеми славянами. Чтобы избегнуть аварского ига, немало удалых дружин перешло на Дунай в Болгарию, Сербию и Хорватию. Когда аварский повелитель, который назывался хаганом, послал к хорватам, населявшим Карпатские горы, требование покорности и дани, то князь их, Добрита, так ответил аварским послам: «Еще не родился на свет и не ходит под солнцем тот человек, который бы мог одолеть нашу силу. Наше дело завоевывать чужие земли, а своей не отдадим в неволю никому, пока есть на свете меч и сила». Несмотря на то что после таких гордых слов хорватов они даже убили аварских послов, повелитель последних в ту пору так и оставил храбрецов в покое.
Утвердившись, по приглашению греков, на побережье Черного моря, авары начали скоро воевать и с самими греками. В 628 году они вместе с персами и с помощью славян из России осаждали даже самый Царьград, причем одна часть славянского войска действовала с сухого пути, а другая на многочисленных лодках-однодревках должна была по данному знаку напасть на столицу с моря. Но греки, вовремя узнав об этом замысле, предупредили врагов и, выведя свои суда, разгромили все славянские однодревки, причем между убитыми и потонувшими воинами были найдены и женские трупы.
Много помогла грекам и наставшая в это время буря. Кое-как спасшиеся остатки славян спустились к берегу и собрались в стан хагана, который в негодовании за неудачу велел всех их казнить. Когда сухопутные славянские дружины, узнав об этом зверстве, оставили хаганово войско и пошли по домам, то хаган принужден был тоже отойти прочь от города.
Неожиданная буря, помогшая грекам разметать славянские однодревки, а затем неразумный гнев хагана, вследствие чего он лишился своих подручников и должен был отступить, были почтены обитателями Царьграда как святое и чудное дело заступничества Божией Матери, так как славянские однодревки были уничтожены в виду царьградского храма Влахернской Богородицы. С тех пор, в память этого заступничества от неминуемой гибели, и установлена особая служба Божией Матери – акафист, что означает по-гре чески – неседален, так как она совершается церковным пением во всю ночь стоя; с тех же пор во время всенощной всегда поется песнь: «Взбранной Воеводе, Победительная», причем «злыми» в этой песне именно подразумевались наши предки славяне.
Этот аварский поход на греков был последним. С тех пор самое имя аваров мало-помалу совсем исчезает и заменяется именем хазаров. Произошло это следующим образом: в воинственную среду аваров весьма быстро проникли в значительном количестве иудеи, которые были самым деловым и промышленным инородческим племенем из живших в устьях Волги и по черноморскому побережью. В то время как чисто военный народ, авары, добывал себе силу и славу, покоряя и разоряя разрозненных усобицами славян, иудеи быстро добывали себе другую силу, захватывая в свои руки богатейшую торговлю, бывшую до времени аварского нашествия, конечно, в руках наших предков, так как предки наши были всегда не только отважными воинами, но и славными купцами.
Захватив все торговые дела в крае, иудеи, вследствие своей сметливости, быстро захватили совершенно мирным путем и всю власть в аварских владениях в свои цепкие руки, а затем скоро и эти аварские владения стали известны уже под именем государства Хазарского, где первенствующим сословием были именно иудеи.
Столица хазар была сперва на Каспии, который тоже стал прозываться хазарским морем, у нынешнего селения Тарки, а затем она была перенесена, когда арабы потеснили их с Кавказа, на устье Волги, в город Итиль, несколько ниже нынешней Астрахани.
Во главе Хазарского государства стоял неограниченный повелитель – каган, или хакан, иудей по происхождению и вере. Он жил особо со своим двором и военной свитой и очень редко показывался перед народом. Могущество хакана было таково, что если он кому из знатных приказывал: «поди умри», тот неизменно исполнял его волю и убивал себя. Ниже хакана стоял царь – наместник хазарский, тоже иудей. Хотя царь этот и ведал всеми делами, но к хакану обязан был входить босыми ногами, держа в руках лучину какого-то дерева, которую тут же зажигал. Хазары распространили свое владычество на всю нынешнюю южную и среднюю Россию, и все земледельческое славянское население принуждено было платить им дань.
Греки же держали с хазарами постоянно самую тесную дружбу, и даже греческие цари вступали с их хаканами в родство, решаясь отдавать им в замужество дочерей или сами женясь на хазарках, лишь бы связями и дружбой с этим народом обуздать, а то и вовсе истребить всегда опасные для них дружины славян на низовьях Днепра и Дона. Для этого были призваны авары; для этого же не гнушались гордые греческие императоры родниться с хазарскими хаканами.
Таким образом, по всему русскому побережью Черного моря наступила большая тишина, которая была достигнута успешным, но коварным поведением правителей Византии, всегда натравлявших одних своих врагов на других, а теперь нашедших себе в торговых хазарах самых лучших друзей и охранителей своего спокойствия.
Но, конечно, такому блестящему успеху тайных стремлений греческих императоров, больше всяких аваров и хазар, способствовало пагубное свойство самих славян – страсть к раздорам между собой, на которую указывал еще Геродот и многие писатели после него.
Понадобилось целых двести лет, чтобы в половине IX столетия наши предки вошли опять в прежнюю силу и по-прежнему стали работать на Черном море не только торговлей, но и войной.
Что же происходило за эти двести лет в Русской земле? Об этом дают нам некоторые сведения арабские писатели и первый русский летописец.
Арабы были полукочевниками, происходившими от колена Сима. Они жили отдельными племенами и заселяли с незапамятных времен Аравийский полуостров в Азии.
В 571 году среди арабов родился замечательный человек по имени Магомет. С ранней молодости он отличался большим отвращением к грубому идолопоклонству, которому были преданы его соотечественники. Путешествуя однажды по торговым делам в Сирии, Магомет познакомился с одним христианским монахом Георгием, который стал наставлять его в евангельском учении. Магомет христианства не принял, но в душу его глубоко запало учение о едином всемогущем Боге христиан, и он получил еще большее отвращение к идолопоклонству. Женившись затем на богатой вдове, у которой он был приказчиком, Магомет долгое время занимался торговлей и приобрел уважение соплеменников своей честностью и правдивостью. При этом он не переставал предаваться благочестивым размышлениям и, наконец, решил сам создать новую религию, поставив во главе ее единого бога и объявив себя его пророком.
Вначале проповедь Магомета не имела никакого успеха, и он был даже осмеян, но мало-помалу около него стали собираться все арабы, не сочувствовавшие идолопоклонству, тем более что Магомет проповедовал строгую честность, благородство, храбрость, разрешал многоженство и обещал всем павшим в боях с врагами воинам – вечное блаженство на том свете, в особом раю с красивейшими девушками.
Так как арабы отличались наибольшим благородством из всех потомков Сима, а также и большой воинственностью, то учение Магомета стало все более приходиться им по душе, и он начал объединять вокруг себя многие племена Аравии, жившие до сих пор разрозненно, а затем, при их посредстве, распространял силою меча свое учение и дальше. Быстро одержав несколько больших побед, Магомет к концу своей жизни сделался грозным завоевателем и властелином почти всей Аравии; его гробница в городе Медине благоговейно чтится всеми магометанами до настоящего времени и привлекает ежегодно огромные толпы паломников, так же как и древний храм Каабы в Мекке.
Преемники Магомета, которые назывались калифами, соединяли в своем лице верховную власть, как духовную, так и военную; при первых калифах объединение племен, покоряемых арабами и принимавших магометанство, шло очень быстро, и скоро арабские войска завоевывают бывшее Персидское царство, где устраивают в древнем Вавилоне новую великолепную столицу – Багдад; затем они распространяют свои владения, всюду проповедуя магометанство, и гораздо дальше. Идя на запад, арабы покоряют Египет, весь северный берег Африки, наконец, переправляются в Европу и завладевают на несколько столетий Испанией. На востоке они овладели всем Закавказским краем и берегом Каспийского моря.
Здесь, на Кавказе, они столкнулись с хазарами и потеснили их, почему хазары, как уже было сказано раньше, и перенесли свою столицу из Тархи в Итиль, в устье Волги.
Арабы, помимо того что были храбрыми воинами, были также и отличными купцами. Они быстро завязали торговые связи с хазарами и жили всегда в большом количестве в их столице Итиль, а затем, с торговыми же целями, поднимались высоко по Волге и доходили в половине IX столетия до далекой Камской Болгарии, где жило племя камских болгар турко-финского происхождения, совершенно отличное от дунайских болгар. Арабы распространили магометанство среди камских болгар и, приезжая к ним за пушными товарами, имели частые встречи и с русскими купцами. До сих пор при раскопках в различных местностях Русской земли попадаются довольно часто арабские деньги – диргемы; кроме того, до нашего времени сохранилось в русском языке много, по-видимому, чисто арабских слов: град, дьяк, сын, тур, поток и другие.
Из описаний некоторых арабских писателей о торговых их встречах с русскими мы можем иметь сведения, как жили наши предки в те горестные времена, когда большая часть России была под игом хазар и платила им дань.
Оказывается, что, несмотря на это тяжкое унижение, предки наши пользовались и тогда большим почетом у арабов.